Помолчали.

– Папенька, когда проспится, небось, ухи-то тебе пооткручивает, – усмехнулась она, наконец. – Ладно, ты, как я понимаю, обратно в контору сейчас двинешься.

– Двинусь. Где и что искать не знаю, но буду всё подряд просматривать. И ещё идейка у меня имеется. Охрану Представителя Президента и формирования федерального подчинения утром в полном составе отправлю по дороге на север вдоль побережья с задачей окопаться на левом берегу Тёмного ручья, построить блиндажи, наладить наблюдение и систему обороны.

Вот так. Нехай Ассамблея в городе банкует и занимает любые здания. Никто ей препятствовать ни в чём не станет, стало быть, и перестрелок не возникнет.

– То есть ты хочешь позволить местным властям оттереть федеральное представительство от участия в городских событиях? – Делла с интересом посмотрела на благоверного.

– А хоть бы и так, лишь бы карты смешать. Ну не понял я замысла, вот и готов любую глупость учинить, лишь бы испортить игру. Знал бы как на ГОКе что-нибудь подобное проделать, попытался бы и там устроить любую неожиданность.

– Ладно, гражданин Очень Большой Начальник, задачу мы с тобой понимаем одинаково, а решения не знаем оба. Пока, – она чмокнула его в щёчку. – У Яги поужинаю, а тебе вот расстегайчики от Шурочки.

На обратном пути в представительство Степан вдруг с полной ясностью осознал, что времени в его распоряжении не тридцать часов, как он себе нафантазировал, полагая, что некие грозные события начнутся после убытия с планеты Представителя Президента, а заметно меньше. Вот папенька проспится, выпьет чашечку кофе и пролистает новости, а потом расспросит маму. Что будет после этого он сейчас себе представить не может. Развеселится его родитель или рассвирепеет? Но какие-то шаги, несомненно, предпримет.

И нечего нынче раздумывать, нужно действовать, пока родитель ему не навтыкал за подлое коварство и изощрённое издевательство, с которым он, родной сын, воспользовался беспомощностью родного отца. И действовать следут стремительно, пусть и наобум.

Приказы о начале учений личного состава федеральных сил поддержания правопорядка, охраны Представителя Президента и патрульных подразделений Управления Внутренних Дел он сформулировал и разослал за считанные минуты. Оформление программы учений потребовало более часа напряжённой работы: привязка к картам маршрутов выдвижения и мест дислокации формирований – это требовало осмысления.

Следующий комплекс вопросов касался материально-технического обеспечения затеянного мероприятия. Продукты на складах нужно найти, согласовать порядок их доставки, распорядиться о выдаче, назначить ответственных. Потом возник вопрос с лопатками. Немного шанцевого инструмента отыскалось на складах военного ведомства – осталась в Ново-Плесецке пара пакгаузов от времён, когда здесь располагалась военная база. Комендант склада оперативно связался со своим начальством и отдал всё, что у него было. Но этого не хватило.

Потом срочно подняли владельцев хозяйственных магазинов и закупили у них лопатки малого размера. Набрались крохи. А в городе зрела тихая паника. Около тысячи человек, уведомлённых своими командирами, собирались в дорогу, стягивались к местам сбора, и это на виду у оставшихся на своих постах местных ополченцев.

Неожиданно руководитель сил самообороны, подчинявшихся Ассамблее, связался со Степаном и выразил по этому поводу свою обеспокоенность, после чего выслушав жалобы И.О. Представителя Президента, подбросил полторы сотни Малых Сапёрных Лопаток и семьдесят складных туристских. Сжалился, услышав молитвенные нотки в голосе захлопотавшегося юноши. А вообще-то где-то между слов в их беседе проскочила мысль о том, что если парней не встряхнуть и не проветрить, то как бы чего дурного они не выкинули от безделья и, начиная с этого момента почувствовалось установление взаимопонимания.

Ушла по дороге на север короткая вереница автомобилей повышенной проходимости – немного их отыскалось в городе. Степа проводил взглядом замыкающие ряды пешей колонны, сошедшей с окончания набережной на прибрежную грунтовку, и скосил глаз в сторону моря. Сейнер с продуктовыми запасами вышел в обещанное время, так что не останутся бойцы без пропитания. В просторных трюмах-рефрижераторах провизия долго будет оставаться свежей.

Успел. Ещё почти тысяча человек эвакуирована, выведена из-под удара, пусть и варварскими методами, но ему сейчас это безразлично. Он всю ночь боролся с вязким сопротивлением десятков людей. Кого-то запугивал страшными карами, если тот не успеет к назначенному сроку, кому-то намекал, что если он не понимает важности и срочности стоящей перед ним задачи, то он, исполняющий обязанности Представителя Президента сейчас прибудет на место лично и доходчиво растолкует, почему учения следует провести именно сейчас. Впрочем, многие понимали намёки на то, что момент для всеобщих манёвров выбран не случайно и внезапность этого мероприятия – она неспроста. Но язык устал от постоянного трёпа.

– Шеф! Ассамблейцы снимают посты и отводят патрули, – имени этого человека Стёпа так и не выучил по имени. Какой-то порученец из аппарата. Он за ночь не раз забегал к нему в кабинет с разными сообщениями. А что делать, если остальные каналы связи заполнены другой информацией? О ящиках с макаронами и мешках картошки.

– Хорошая новость. Спасибо, – усталая улыбка осветила озабоченное лицо юноши. Надо же, а он и надеяться не смел на то, что сторона, готовящаяся к противодействию, поведётся и, не поняв в чём дело, тупо собезьянничает. Знатного шороху он тут навёл! А слухи о сделанных намёках – они по воздействию на людей иной раз сильнее, чем самый наигрознейший приказ.

– А это что за коптер кружится?

– Журналисты. Всё-то им надо первыми узнать, – мужчина заметно старше Степана и одет он в светлый официального вида костюм, такой же, как и у телохранителей. Вид начальства, наряженного в старый застиранный комбинезон – излюбленную одежду аборигенов, вызывает у него плохо скрываемое недоумение. Не привык он к такому маскараду. Да и возраст "шефа" озадачивает. Но многолетняя выучка заставляет держаться "в рамках". Собственно, с телохранителями – та же история. Хотя Шурочкины расстегаи они ели не по долгу службы, а искренне и чистосердечно.

Светает.

Снова кабинет. Огромные карты на одном из настенных экранов легко сменяют друг друга. Погоды, растительности, населения, геологическая... Геологическая. Ну-ка, ну-ка! Что там у нас в самом интересном районе?

Разобрался с условными обозначениями, проявил цифровые отметки, наводя маркер или выделяя нужные участки. Это изображение активно и выдаёт в сноску уйму информации и о структуре пластов, и о горных породах, о составе ископаемых, наносах и многом другом. Хоть и не геолог Степан, но читать умеет, считать тоже. А тут ещё оценка запасов по выделенному участку и выбранному компоненту. Не пожалел времени, чтобы убедиться в том, что Павел вчера дал верную оценку перспективам добычи редкоземельников в этом районе.

И масштаб увеличивал, и вызывал эти же данные из других источников, и что только не делал, но по всему получается, обречена затея с ГОКом на провал. Не окупится. Сырьё иссякнет, как только комбинат выйдет на проектную мощность. А уж затраты на производство будут многократно превышать выручку от реализации продукции, даже если не учитывать расходов, понесённых при строительстве этого огромного предприятия.

Рассвело. За окнами просыпался город и понимание того, что время его иссякает, накрывало Стёпино сознание. Отец сейчас, наверное, уже умывается. Потом позавтракает, откроет пришедшие за ночь служебные сообщения и сообразит, что вчера спьяну вытворил. Если вспомнит. А если не вспомнит, то вычислит. Он отлично соображает.