— Не-е… — Клэй погрустнел. — Мистер Дамарон лодку брать не разрешает, пока не поймают мистера Уайса. Но тут есть пирс, с него хорошо ловится! Хотите, пойдем туда завтра?

Джиллиан разочарованно покачала головой.

— Нет, спасибо.

Она-то думала, что нашелся путь к бегству!

— Но…

— Не беспокойся, Клэй. Я же сказала, все в порядке.

— Ладно. Но если вы надумаете пойти на рыбалку…

— Я тебе скажу. Спасибо.

Они ее в гроб вгонят своей добротой и предупредительностью! Джиллиан смотрела, как Клэй накрывает на стол, и боролась с собой. Не стоит его об этом спрашивать! Ей до этого нет никакого дела! Это неприлично, в конце концов! Но, с другой стороны, ее ведь держат здесь против ее воли… Так почему она должна заботиться о приличиях? В этом нет ничего дурного, просто ей интересно…

— Клэй! Вот ты всю жизнь живешь здесь, на острове. Ты был знаком с матерью Лили?

Клэй мгновенно помрачнел.

— Да не верьте вы этим газетам!

— Каким газетам?

— Ну, этим газетенкам, которые вечно смакуют всякие скандалы! На самом-то деле, все было совсем не так!

— Ты хочешь сказать, что в газетах писали о Сине?

— Да.

Джиллиан всегда считала, что в газетах пишут о всяких знаменитостях, которые не имеют к ней никакого отношения. Хотя, впрочем, Син тоже не имеет к ней никакого отношения.

Клэю, очевидно, отчаянно хотелось поболтать с ней. И в то же время он был рад случаю защитить своего героя.

— В газетах писали, что она покончила с собой из-за него, но это все неправда!

Джиллиан ахнула.

— Она покончила с собой?

— Ну да. Все винили его, но тетя Жаклин сказала, что мистер Дамарон ее с моста не толкал.

Он снова принялся накрывать на стол. Надо что-то сказать…

— Я думаю!

— Надеюсь, ужин вам понравится. Тетя Жаклин сказала, что здесь нет ни одного яйца. А жаркое из цыплят, а не из рыбы.

— Передай от меня ей спасибо. Так что же случилось? Отчего все винили мистера Дамарона?

— Она оставила записку, что он разбил ее жизнь и она больше так не может. В газетах напечатали эту записку, но это все вранье. Мистер Дамарон — человек порядочный.

Ну, предположим, с этим можно поспорить… Впрочем, ей все равно не удастся убедить Клэя, что он не прав. Джиллиан присела на кровать.

— А почему ты так уверен, что он здесь ни при чем?

— Потому что он ни при чем! Тетя Жаклин говорила, что мистер Дамарон сказал матери Лили, что он не любит ее и не хочет на ней жениться, но готов ее обеспечить. По-моему, это вполне честно и благородно!

Джиллиан попыталась поставить себя на место этой неизвестной женщины, родившей Сину дочь. Да, если она действительно любила Синклера, можно понять, что она была в отчаянии от того, что он ее не любит! Но, с другой стороны, самоубийство — это же не выход…

— Ты так уверенно говоришь об этом…

Клэй снова поднял голову.

— Ну да. Мистер Дамарон — замечательный человек! И он не стал бы обманывать женщину.

Как ни странно, Джиллиан этому поверила. Синклер ни разу не попытался ей соврать.

— Тетя Жаклин говорила, что то, что писали в газетах, отчасти было правдой, но при этом они столько приврали… Она говорила, что мать Лили была богатая и истеричная женщина, и она вечно строила какие-то козни.

— Козни?

— Ну да. Она пыталась управлять мистером Дамароном.

М-да. Управлять Сином не так-то просто. Если вообще возможно. Однако…

— Однако отчасти ей это удалось. Она забеременела, — сказала Джиллиан.

— Он этого не хотел, — вступился за хозяина верный Клэй.

— Ну, не сама же она сделала себе ребенка!

Клэй покраснел. Джиллиан поняла, что разговор зашел чересчур далеко.

— Вот ужин, Джиллиан. Кушайте, пожалуйста.

— Э-э… Спасибо, Клэй.

— Пожалуйста. Когда поедите, позвоните мне, я приду и заберу посуду. И еще…

— Что?

Клэй покачал головой.

— Ничего, просто… Если вам захочется поболтать, можете позвать меня. И если вам что-нибудь нужно…

— Я позвоню. Спасибо, Клэй.

«Хороший мальчик, — подумала Джиллиан, когда Клэй вышел. — Но не стоило заставлять его говорить о Сине и матери Лили. Это непростительно!» Правда, все, с кем она встречалась здесь, на острове, как-то ухитрялись внушить ей доверие, но все равно это непростительно!

И все же она не могла не думать о Сине. Она рассердилась на себя. Его дочь слишком очаровательна, а сам он слишком привлекателен. И, что самое худшее, он борется за правое дело!

Но средства, которые он применяет, недопустимы! И чем скорее она уберется с этого острова, от этих людей — от него! — тем лучше.

Джиллиан посмотрела на Аннабель. Она усадила куклу на кровать, прислонив к подушке. Если бы только все было так просто, как кажется Лили! Если бы кукла могла ее утешить! Если бы она могла поверить Сину, который уверял ее, что бояться нечего!

Но он ничего не понимает. Никто ничего не понимает. А она понимает. И потому ей страшно.

Темнота. Непроглядная тема обступила ее со всех сторон.

Джиллиан села на кровати. Сердце у нее отчаянно колотилось. Она поспешно нащупала выключатель настольной лампы. Лампа не горела. Света не было. За окном была тьма и жуткие черные тени, подкрадывающиеся к ней. О Господи!

Надо поскорее найти свет!

Джиллиан вскочила с постели и бросилась к двери. Светильники в коридоре горели, но это ее не успокоило. Она смертельно боялась темноты. Джиллиан просто не могла рассуждать разумно. Она знала одно: темнота — это зло. И боль.

Она ненавидела темноту. Вот почему она так плохо спала. Вот почему Джиллиан всегда спала со светом.

Она оглянулась назад. За спиной, в спальне, царила угрожающая, безмолвная тьма.

Джиллиан круто развернулась и направилась к двустворчатым дверям в конце коридора. Она бесшумно отворила дверь и скользнула внутрь.

В спальне Сина тоже было темно. Но она слышала его глубокое, ровное дыхание, чувствовала тепло, исходящее от его тела, и дышать ей сразу же стало легче. Она вспомнила о револьвере, который лежит у него под подушкой, но вспомнила лишь мельком. По сравнению с ее спальней, пустой и темной, револьвер казался совсем не страшным. Она подошла прямо к его постели и присела на нее.

Лампа над кроватью вспыхнула, осветив постелей небольшой кусок пола, покрытый ковром.

Синклер рывком сел.

— Джиллиан? Что такое?

— У меня… это… лампа погасла. Темно. Лампа не зажигается.

Син протер глаза, потянулся за массивными золотыми часами, лежавшими на ночном столике.

— Джиллиан, сейчас три часа ночи. Вы почему не спите?

— Я же говорю — лампа погасла! — Она обняла себя за плечи, чтобы унять нервную дрожь. — Я ее оставила включенной, когда ложилась спать, я всегда лампу оставляю — ночью проснулась, а в комнате темно!

Он посмотрел на нее внимательнее. На Джиллиан была тонкая кремовая ночная рубашка, руки и плечи у нее были обнажены, и грудь соблазнительно вздымалась, чуть выступая в низком вырезе. Но лицо её было покрыто смертельной бледностью, и глаза потемнели от страха.

— Вы о чем? Какая лампа?

— Ночник. Такой же, как этот.

Она указала на ту лампу, что висела над кроватью Сина.

— Может быть, лампочка перегорела? — предложил он.

— Да, наверное.

Она плотнее обняла себя за плечи. Да, лампочки время от времени перегорают, умом она это понимала. Но логика была бессильна против ребяческого страха: кто-то забрался в ее комнату, пока она спала, и выключил лампу, а теперь бродит рядом, вынашивая какие-то коварные замыслы.