Он молча спустился, прошел мимо, не говоря ни слова, и побежал в общагу. Быстро!

Первая – коло́м. Вторая – соколо́м. Быстро – в душ!

Когда очнулся Серега, Вовка уже храпел.

С днем рождения!

Пообщаться удалось только в воскресное утро.

Сидели в Серегиной комнате. После второй Вовка расчувствовался и рассказал о своем видении.

– Как тебя, Серый. Я их видел, вот как тебя сейчас. И «копейку» в гараже. Конкретно.

– Володь, ты сколько не пил-то? Месяц? Это она запоздала.

– Кто – она?

– «Белочка» твоя.

– Да брось ты! Я ж трезвый был.

– Пральна, – Серега макнул в соль стрелку зеленого лука и сунул ее в рот, – она по трезвянке и приходит. Обычно на третий день. Или четвертый. У кого как. У меня на четвертый было. Ночью проснулся, а она стоит в комнате. Женщина в белом. Медсестра. Или врач. Вот как тебя видел. И тоже разговаривал. А дверь закрытая была!

– Серега, тут совсем другое. Не так уж я и пью, чтобы «белка» пришла.

– Тоже пральна. Ты вот скажи: это ведь глюк был? Согласен?

– Ну… конечно.

– Вот. А теперь поищем причину. «Белочка», я тебе, друг мой, скажу, у каждого алкаша внутри сидит. Не возражай. Выйдет она или нет – от тебя зависит. Ты, к примеру, бухаешь не так много, чтоб глюки явились. Но тут ты просто вышел из колеи. Нервотрепка – раз. Надышался дряни – два. Испуг и стресс – три. Холод и усталость – четыре. Мало? Психика тоже не железная. Она и отреагировала. Кино тебе показала. Наливай!

Вовка закусил холодной картошкой. Подцепил кильку.

– И что теперь?

– А ничего. Живи, как живешь, – Серега потянулся, – в прокол только больше не лазь. И ни хрена с тобой не будет.

В среду Вовка вышел на работу. После этого случая он стал задумчивым и молчаливым. Часто во время работы внезапно замирал и долго, не мигая, смотрел в одну точку. Часто ошибался, играя в «козла». Потом вообще играть перестал.

«Эх, как же я прокололся…»

Конец ноября оказался суров. Морозы и метели, без оттепелей.

Электрик Иволгин пропал после получки. Сначала никто не волновался: Вовка иной раз «зависал» у друга в городе, никому ничего не сказав. Мобильник купить он так и не собрался. Потом приблудная собака, которую подкармливали обитатели общежития, стала выть у прокола. Тогда и вызвали участкового.

Спасатели долго не могли достать окоченевшее тело из трубы. Одежда вмерзла в ледяную грязь.

Приехали Вовкины родители.

Лейтенант в их присутствии осмотрел комнату и нашел записку:

«Не ищите меня. Я ухожу к жене и дочке. Иволгин».

Милиционер расспросил соседей и сослуживцев. Никто ни о какой семье знать не знал. В документах тоже никто не числился. Лейтенант, убедившись, что криминала нет, ушел. Родители осматривали Вовкины вещи. Ничто не говорило о наличии жены и ребенка.

Ясность внес Серега. Он рассказал о странном Вовкином видении.

– Так что вот так. Это чистая правда. Глюк ему привиделся. Да так его зацепило, что он, видать, и полез туда, вроде к ним.

Вовкин отец дал Серому бутылку коньяку: «Помяните».

В графе «причина смерти» написали: переохлаждение.

Грузовой поезд повез на родину родительскую боль и позор – сына, погибшего по причине пьянства.

Вовку похоронили рядом с его бабушкой, умершей десять лет назад. Провожали родители да четверо школьных товарищей. Все молчали. И шел снег.

К утру на свежем снегу появились женские и детские следы, а среди бумажных венков – два букетика живых ромашек.

Но снег пошел опять и все засыпал.

«Сняв дорогой одноместный номер в гостинице «Россия» и купив там же в вестибюле газету «Реклама-Шанс», герой-любовник принял душ, выпил чашечку кофе и, удобно развалясь на широкой кровати, стал внимательно просматривать страницы, целиком отданные под частные объявления граждан, мечтающих завести новые знакомства.

Богатый «производственный» опыт подсказывал ему, какие именно женские имена могут сулить наибольший успех. Например, Вали, Ирины или Катерины могли не иметь не только дорогих вещей, но и собственного жилья. Тогда как поставив на Жанну, Стеллу или Альбину, можно было сорвать изрядный куш. Несмотря на кажущуюся сложность подобного социологического прогноза, его житейская природа необычайно проста. Простые люди предпочитают давать своим детям простые имена. Тогда как люди образованные и обеспеченные, считая себя по большей части натурами незаурядными, хотят, чтобы их любимые чада хоть в чем-то но отличались бы от всех прочих детей». [34]

Сергей свернул газету и закрыл КПК. Похождения ушлого альфонса-афериста былых времен не увлекали, лишь вызывали вялый интерес. Оказывается, в XXI веке было так мало зон покрытия, что свежую газету можно было скачать только в вестибюле гостиницы. Занятно, но не слишком. Или это «правило имен»… Да он хоть сейчас может назвать десяток исключений. Взять хотя бы его семью. Все суммы и недвижимость, о которых стоит говорить, оформлены на его скучные имя и фамилию – Сергей Смирнов, прошу любить и жаловать. А вот красавица Мелани Джевецкая-Смирнова у нас бесприданница и обязана своим вычурным именем неуемной любви тещи к какому-то заплесневелому роману.

Нет, пора отписываться – «Пятниццо» совсем распоясалась. «Желтая» газета не должна быть скучной – скуки нам хватает и по будням.

А все-таки отдадим должное тещеньке, имя приятное. «Мелани», – произнес он одними губами, и на него тут же пахнуло ароматом кофе с корицей, а ладони почувствовали прикосновение коричневого бархата платья, скрывавшего (но не слишком) теплые нежные груди. «Мелани» – сгрести в охапку, потеребить большими пальцами соски, заглянуть в затуманившиеся глаза…

Сергей тряхнул головой. «Мээээ… лани! – передразнил он сам себя. – За дорогой следи, баран, а то со столбом будешь целоваться». Впрочем, кажется, уже приехали. Он зарулил на пригородную стоянку автообмена, вылез из городского «жучка», захлопнул дверцу и прошелся по площадке, выбирая машину для дальнейшей поездки. Хотелось чего-то простого и строгого, в темных тонах, но как назло все внедорожники на стоянке сегодня были словно с ежегодного суб-фестиваля: красные, оранжевые в зеленую крапинку, розовые с золотыми солнышками. Наконец он выбрал серебристый джип – как наименьшее зло. Дожидаясь, когда работник-синтет заправит машину, Сергей посасывал электрическую сигарету. В это время к стоянке подкатил еще один семейный автомобиль; оттуда выскочила растрепанная мать, высыпали трое детей, потом степенно вышло на длинных паучьих ногах детское кресло с упакованным в нем младенцем. Пока семейство загружалось в тот самый розовый с солнышками внедорожник, синтет отключил кабель от машины Сергея и метнулся ко второму внедорожнику, едва не поскользнулся, но удержал равновесие, и в этот момент Сергей ясно увидел, что никакой он не синтет, а обыкновенный человек: просто низкого роста, со смуглой кожей и монголоидным разрезом глаз. Это куртка с логотипом «Ген-Симс» ввела в заблуждение. Обыкновенная, кстати, куртка, не форменная. В первом попавшемся супермаркете такую не купишь, но в специализированных магазинах, где продаются «фантики для субов», запросто.

Сергей выжал сцепление и вырулил со стоянки, фыркая, как тюлень. Ай, молодца, автообменщики! И живую рекламу себе соорудили – нам, мол, для наших клиентов даже синтета купить не жалко, и денег не потратили, и не подкопаешься. Никто не запретит низкорослому смуглокожему монголоиду носить куртку из суб-магазина с логотипом «Ген-Симс». Даже принадлежать к субкультуре псевдо-синтетов никто не запретит. (Какой он, кстати, национальности, интересно? Не похоже, что он специально менял внешность, – такое простому заправщику не по карману.) А то, что куртка в сочетании с ростом и внешностью у любого обывателя намертво ассоциируется с синтетом, так в этом автообменщики не виноваты. Тем более, настоящий синтет может выглядеть вообще как угодно. Для общественного сознания «казаться» всегда важнее, чем «быть». А «казаться» – это значит «совпадать с ментальным образом», но отнюдь не с реальностью. Как там было сказано в законах Мэрфи: «Не важно, если что-то не получается, – возможно, это неплохо смотрится со стороны». Хм, а мысль-то не праздная. И, пожалуй, имеет самое непосредственное отношение к «Микромату».