Солнце не ошибается. Никогда. Проверено неоднократно. Если она решила, что пора на работу, то сомневаться не приходится. Вот и сегодня, вместо того чтобы преспокойно спать, свернувшись пушистым клубком в ногах Бегемота, она проснулась и пружинисто вскочила, как будто услышала скребущуюся за вагонкой мышь. Но охотиться Солнце вовсе не собиралась. Вместо этого она подошла к подушке и, бесцеремонно оттянув когтистой лапой край одеяла, стала тереться своей рыжей мордой о щеку Бегемота и громко мурлыкать, утыкаясь холодным носом прямо ему в ухо. Кто хочешь проснется. Бегемот, естественно, тоже проснулся, но глаз не открывал и делал вид, что спит. Только не это, подумал он, только не это, я сегодня в отгуле, иди ты к черту со своими пророчествами! Но себе не соврешь. Бегемот знал, что Солнце не ошибается и что вставать все равно придется, отгул – не отгул. Вот пьянь, подумал он, какого лешего надо было вчера оставаться ночевать на ПСС – коньяк, коньяк… Ведь мог же, сунув Солнце за пазуху, спуститься на ночь в долину – я же в отгуле, в конце концов! И спал бы себе, как сурок, до обеда…

Стоило открыть глаза, как кошка тут же соскочила с кровати и запрыгнула на рюкзак со снарягой, не разобранный после вчерашних спасработ и валявшийся посредине комнатушки Бегемота, загромождая и без того небольшое пространство. Все точно. Перспектива спасти еще одну жизнь стала неотвратимой. Интересно, в который раз подумал Бегемот, она их предчувствует или, наоборот, провоцирует? До выхода на спасработы оставалось приблизительно минут 40. Бегемот перевернулся на другой бок и ударил кулаком в стену. Никаких реакций из соседней комнаты не последовало, и он ударил сильнее, так, что с потолка посыпалась старая побелка. За стеной застонали пружины матраца и сонный голос поинтересовался: «Солнце?» «Да, – ответил Бегемот, – поднимайся, успеем позавтракать». Послышались стенания, очень похожие на мат, и через несколько минут скрип пружин. Паспарту был разгильдяем во всем, кроме работы, – вой сирены из диспетчерской и пророчества Солнца поднимали его из кровати в любом состоянии, сколько бы алкоголя ни плескалось в его голове с предыдущего вечера… Услышав, что Паспарту, в свою очередь, двинул кулаком по стене Хохла, Бегемот вылез из-под старого одеяла, посмотрел сперва на часы, а потом на термометр за окном. Без четверти десять. На улице – плюс три. До сегодняшнего утра температура не поднималась выше минус десяти. Самое время для хорошей лавины. Так, подумал Бегемот, натягивая штаны, может быть, Солнце реагирует на перемену температуры?.. Нет, тогда непонятно, как же она предсказывает падения и травмы альпинистов? Фантастика… но Солнце не ошибается. Никогда.

Вот уже два года, с тех пор как у Бегемота завелась эта рыжая бестия, неожиданных спасработ в их отряде почти не случалось. Нет, были, конечно, случаи, когда надо было подорваться среди ночи по вою сирены и мчаться, как ипподромная лошадь, несколько часов в гору, для того чтобы обнаружить бездыханное тело, порхнувшее с высоты этак метров 300. Затем приходилось тащить его на базу. Именно этим, кстати, они вчера весь день и занимались. Они – это Эльбрусская Поисково-Спасательная Служба: Хохол, Паспарту, Шуруп, еще двое новеньких – кажется, Ден и Поджарый – и, конечно, Бегемот. Он был старшим группы и ушатался настолько, что по возвращении в домик спасателей ног под собой не чуял. Полстакана командорского коньяка повергли его в глубокий нокаут. Последнее, что воспринял погружающийся в алкогольные пары мозг Бегемота, была фраза Командора о заслуженном отгуле. Как только до своей комнатушки добрался – непостижимо…

У спасателей черный хлеб. На выходе по тревоге никто не знает – они еще спасательная группа или уже похоронная команда. Жмуриков, между прочим, тащить хоть и не легче, но проще – торопиться не надо. Поэтому шести человек на одного «клиента» вполне достаточно, а вот на «подранка» носильщиков надо как минимум восемнадцать, по шесть человек в три смены. А лучше – двадцать пять, быстрее донесешь – больше шансов, что жив останется. Да только где ж его взять, этот четвертак? – геройство нынче не в чести… Вертолет, говорите? Ну, ну…

С появлением Солнца все стало по-другому. Спустя примерно три месяца с того дня, как он за пазухой притащил на базу рыжего котенка, Бегемот заметил, что, если Солнце ни с того ни с сего вдруг запрыгнет на чей-нибудь рюкзак со снарягой и ни за что не захочет с него слезать – шипит, царапается, орет дурным голосом, – то не позднее, чем через сорок, сорок пять минут раздадутся тревожные вопли сирены, и их бравая команда ринется кому-то на помощь… Рассказал Командору – тот покрутил пальцем у виска и посоветовал чаще закусывать. Но Командор не зря свой хлеб ест. Уже через два месяца, собрав своих орлов на кухне, он сообщил им, что обнаружил в поведении Бегемотовой кошки странную закономерность – Солнце действительно достоверно предугадывает спасработы, и, что самое удивительное, эти спасработы всегда сохраняют чью-то жизнь, – за все время пристальных наблюдений кошка не предрекла ни одного трупа. А посему, заявил Командор, если кто-то намерен проигнорировать характерное поведение Солнца, пусть сначала подыщет себе хорошего стоматолога и напишет заяву об увольнении. Командор же со своей стороны добьется введения в бюджет базы отдельной статьи расходов на содержание кошки. И не дай боже, если кто хоть пальцем тронет…

Прошло два года. Солнце уже три раза приносила котят, и Бегемот, заискивающе улыбаясь, раздавал их всем своим знакомым. Она уже успела подцепить какую-то кошачью заразу, и Командор лично возил ее за 150 км к лучшему ветеринару и не выходил из лечебницы двое суток, пока кризис не миновал. Уже все, кто раньше относился к Солнцу враждебно или равнодушно, прониклись к ней искренним уважением. Ничего удивительного – предсказания кошки были точнее любого барометра.

Вообще, все, что связано с Солнцем, не лишено известной мистики. Например, из всех ее котят, которых было, дай бог памяти, шесть, потом четыре, потом пять, не было ни одного рыжего. Но, возможно, это случайность. Кроме того, никто в домике спасслужбы никогда не находил характерных признаков кошачьего присутствия – ни шерсти, ни кошачьего запаха, ни засохших экскрементов, ни порванных обоев. Несмотря на то, что со временем к Солнцу все обитатели ПСС стали относиться крайне дружелюбно – Командор, так тот просто души в ней не чаял, – не было никаких сомнений, что Солнце – это кошка Бегемота. И больше ничья. А Бегемот, соответственно, – человек Солнца. Такая привязанность доставляла Бегемоту много хлопот, но он переносил их стоически – что поделаешь, женщина… И, наконец, Солнце была, по утверждениям Хохла, единственной кошкой в мире, которая моргала сразу двумя глазами. А уж Хохол-то на своем веку много кошек повидал…

Сама история появления Солнца на их базе тоже, мягко скажем, далека от банальности. Пока Бегемот расчищал на заваленном разным горноспасательным хламом столе место для электрического чайника, он почему-то очень остро вспомнил этот тяжелый день. Наверное, потому, что погода за окном была такая же, как сегодня. Это произошло два сезона назад, приблизительно в такое же время. Снега в тот год было много, даже чересчур много. Лавинщики работали почти каждую неделю, но всех проблем их стрельба не решала. Конфликт интересов. С одной стороны, обезопасить все склоны невозможно. С другой стороны, закрывать канатки надолго тоже нельзя – весь район живет исключительно туризмом. Комаров – начальник службы лавинной безопасности – орал до хрипоты, объяснял, доказывал, приводил веские аргументы, что, мол, канатку необходимо остановить как минимум дня на три. Нельзя, нельзя поднимать людей в горы – трассы на Чегете отродясь не было – одно название, ратрака там никто и в глаза не видел – бесшабашный народ обязательно поедет по бокам, по южным и северным склонам. И лавина свое возьмет. Но подъемники работали почти каждый день. «Дуракам законы нэ писаны, – уверенно заявлял главный канатчик. – Ты таблычки выставыл – кататса запрыщэно, лавыноопасно? Всо! Осталое ых дэло! Сматрэть на горы и па трассэ ездыть всегда можно! Нам дэтей кармить надо». В принципе, его можно понять.