Лика отпустила руку мужчины, и машинально потерла ладонью бедро, пытаясь стереть колючий и липкий жар. Это было неприятно физически, но внутри разлилось светлое чувство радости от того, что она смогла помочь кому-то еще спасти свою душу. Пусть это и потребовало немало сил.

  Бетси, ставшая частым свидетелем таких происшествий, уже стояла возле нее, подставляя для опоры руку.

  - Томас! - снова одернул его Эндрю.

  Томас вздрогнул и, наконец, оторвал взгляд от лица Лики и посмотрел на мужчину. На лбу проступили капельки пота, которые он протер тыльной стороной ладони и поправил галстук, ослабляя узел.

  - Да, простите, сам не пойму, что это со мной, - ответил Томас и, прищурив глаза, с подозрением вновь взглянул на Лику. Глупый. Он еще не понял, что с ним произошло.

  Лика ответила улыбкой, и принимая скрытую за рамками приличия помощь Бетси, прошла за ней к дивану и присела.

  - Дорогая, ты в порядке? - тихо спросила ее менеджер.

  - Да, все в порядке, - прошептала она в ответ, стараясь сделать спокойный вдох.

  - Перестань уже так пугать меня... - процедила Бет.

  - А ну ка, Томас, присядьте, - захлопотал Эндрю, сажая Томаса напротив Лики. Он налил в стакан воды и подал молодому человеку. - Вот, глотните, должно стать легче.

  - Спасибо, - ответил Томас, жадно припадая к стакану.

  - Так, какую картину вы купили? - невозмутимо спросила Лика у Томаса.

  - О, Анжелика, у Томаса отменный вкус, - произнесла Бетси, - он выбрал "Зарево".

  "Зарево"... это была одна из ее любимых картин, где на фоне ало-желтого восхода порхали беззаботные и счастливые ангелы, обнимая друг друга.

  - Хорошо, - улыбнулась она в ответ. - Надеюсь, она поможет вам увидеть и оценить истинную сторону любви и добра.

  Делая очередной глоток, мужчина поперхнулся. Его глаза снова встретились с ее взглядом. Он понял, что она все знает, но как... откуда...

  - Вы так думаете? - нервно спросил Томас, явно вкладывая в этот вопрос еще множество дополнительных.

  - Я уверена.

  Поставив на стол пустой бокал, Томас еще немного ослабил галстук и повернулся к Эндрю, натягивая на лицо неестественную и широкую улыбку.

  - Мистер Свон, спасибо за прием. - Потом он посмотрел на Бет. - Мисс Бетси, буду благодарен, если вы пришлете картину в ближайшее время. - Затем взглянул на Лику и осторожно кивнул, так, словно неуловимо о чем-то предупреждал или просил. О сохранении его тайны? О прощении? - Спасибо, все картины великолепны. А теперь извините, мне нужно идти.

  - Конечно, - ответил Эндрю, вставая вместе со своим гостем и провожая его до двери. - Томас, всегда рад, если тебе понравится еще какая-нибудь картина...

  - Лика, ты это и с ним сделала? - тихо спросила неугомонная Бет. - Меня пугает, что ты постоянно хватаешь людей за руки, после чего они начинают себя странно вести.

  - Бет, не переживай, ничего плохого я с ним не сделала. Просто... - Лика посмотрела на своего менеджера, не зная, как вложить в простые слова все, что ей бы хотелось сказать. - Мне сложно это объяснить.

  Лика взяла пустой стакан, потянулась к графину и налила себе немного воды. Не одному мистеру Смиту хотелось пить после того, что она сделала. А мистер Свон все хлопотал возле своего гостя, не перестающего озадаченно коситься в ее сторону.

  - Я тебе уже говорила, что ты странная? - с подозрением в глазах спросила Бетси, забирая со стола папку с документами.

  - Да, и не один раз. Я - творческая личность, и в этом все мое оправдание, - ответила она, показав кончик языка своему любимому менеджеру.

  Бет лишь радостно хмыкнула в ответ и перевела взгляд на документы.

  - Ок. Именно поэтому я и прощаю все твои причуды, дорогая. Итак, мы сегодня продали "Зарево" и получили неплохую сумму. Куда ее перечислить? Детскому дому Святого Луки или в Городскую Больницу на лечение тяжело больных детей?

  - В больницу, - почти на раздумывая, ответила Лика. В этот раз Детский дом может немножко подождать.

  Пока Бетси делала какие-то пометки, к ним вернулся мистер Свон.

  - Анжелика, - мужчина присел возле нее и взял за руку. - Как твои дела? - От его широкой улыбки вокруг темных глаз собрались морщинки. Он светился счастьем и излучал доброту. За год их знакомства Лика успела полюбить этого старичка - всегда добросердечного и приветливого. С ним было приятно общаться, и было большим удовольствием рисовать картины для его Выставочного дома. Лика не переставала удивляться, как можно столько прожить и не растерять свою доброту? Но с ним так было. Его мужские морщинистые руки дарили тепло и покой. И Лика ему улыбнулась.

  - Хорошо, - ответила она.

  - Я рад, очень рад. Так замечательно видеть твою улыбку. Тебе не жаль расставаться со своей картиной?

  - Немножко, - честно ответила она.

  - Не переживай. Мы обязательно сделаем копию.

  - Да, но копия уже не то. В ней не будет... - не зная, как это объяснить, Лика пожала плечами. Она всегда терялась в словах. Она могла говорить только красками, вырисовывая свои чувства и эмоции мазками на холстах. Слова же были не ее стихией.

  - ...души? - закончил он за нее.

  - Да, - засияла она от радости, что ее поняли.

  - Если хочешь, мы можем перестать продавать твои картины.

  - О, нет, не стоит. Я нарисую еще много новых. Я же знаю, для кого стараюсь.

  - Молодец, ты хороший человек, Анжелика, - искренне произнес Эндрю, пожимая ее руку.

  - Спасибо, мистер Свон.

  - Ну что ты, не стоит. Бетси, займись тогда картиной сегодня же, - обратился он к девушке, которая просматривала бумаги, искоса поглядывая на них.

  - Да, конечно, - сразу встрепенулась Бет.

  - А пока простите меня, милые дамы, мне нужно сделать несколько важных звонков.

  И отпустив ее руку, мистер Свон поднялся и прошел в свой личный кабинет. Проводив его взглядом, Бетси наклонилась и тихо прошептала:

  - Нет, вы с этим старикашкой оба какие-то странные.

  - Бетси!

  Но на этот возглас Бет лишь показала язык на ее же манер, что смотрелось слишком забавно на лице опытного и делового менеджера в стильных очках с черной оправой. Потом широко улыбнулась и встала, поспешив выполнять свою очередную работу.

  Странные... Ничего они не странные. Подумаешь, она помогает людям получать прощение за свои грехи. А мистер Свон... он просто самый добрый старикашка, которого она когда-либо встречала.

  ***

  Рэмиэль стоял на вершине одного из самых высоких зданий Лос-Анджелеса, втягивая носом запах ветра. И он почти ничего не чувствовал. Порывы ледяного вихря трепали полы его плаща и били по лицу. Но Рэмиэль почти не чувствовал и этого. Он только знал, что ветер - холодный, колючий, пропитанный чьим-то гневом, подхваченным по пути. А внизу простирался вечерний город, усеянный сотнями, тысячами светящихся точек, душ, которые блуждали по земле, предаваясь страстям. И звуки. Снизу доносились тысячи различных звуков, сливаясь в один монотонный гул или рассыпаясь на отдельные нотки - это зависело от того, как он сам хотел их слышать, стоило только заглушить в сознании все истошные звуки Ада, которые уже давно его не покидали.

  - ...о, да, очень красиво. Мне тоже понравилась эта картина. Там такие Ангелы... и крылья, как настоящие, черные и белые...

  - ...ага, я как увидела, сначала не поверила, что это рисованные, я думала это фотографии...

  - ...правда? Надо сходить...

  Выслушав все, что хотел, Рэмиэль отпустил голоса. Картины с Ангелами? Это может быть интересно. Он мог бы в этом городе занять себя еще хоть чем-то, помимо того, что было запланировано на эту ночь. Его уже "ждали" и манили те, кто даже не подозревал о его существовании.

  Очередной порыв ветра ударил Рэмиэлю в лицо, почти стаскивая плащ, и он позволил ткани спокойно соскользнуть с его рук. Позади сразу же послышались возгласы его демонят, которые поймали одежду и не могли никак поделить между собой. Но Рэмиэля не волновала их суетная и бессмысленная борьба, которая занимала все глупое существование этих созданий. Он ступил на край крыши и бросил взгляд на горизонт, где садилось солнце. Небесное светило окрашивало размашистыми алыми мазками чистое небо, на которое все увереннее наползала темнота. Сколько раз в своей жизни он видел такие закаты? Люди еще не придумали таких чисел, чтобы можно было вместить это количество. Как и не было названию тому, что он сейчас чувствовал. Пустота... именно с ней можно было провести отдаленное сравнение. Словно черная дыра поселилась внутри него, и это было бы не важно, если бы не напоминало о себе постоянно, не ныло, не просило чего-то, чего он не мог понять. Он! Ангел! Тот, кому были открыты сотни тайн бытия, не понимал, что с ним происходит!