Превосходной почвой, питавшей разного рода псевдоизобретателей и просто проходимцев, были «открытия» таинственных источников энергии.

В 1931 году один из таких «открывателей» вызвал целую сенсацию в Берлине, демонстрируя «энергетическое электрополе», под действием которого автомобили движутся без топлива, кролики растут вдвое быстрее, чем обычно. Германские концерны за право пользования этим «изобретением» выплатили «автору» свыше миллиона марок. В действительности же демонстрации этого проходимца перед директорами фирм были не больше чем цирковые фокусы.

В 1944 году уголовный суд Лондона осудил сразу четверых мошенников, организовавших компанию по использованию их «изобретения», благодаря которому двигатели работали без «чего-либо, напоминающего топливо», и пустивших в широкую продажу акции этой компании.

Число подобных примеров можно значительно умножить. Однако, пожалуй, достаточно говорить об ошибках непроизвольных и неизбежных и об «ошибках» умышленных. Раньше или позже их исправляют или разоблачают. А полезные изобретения, построенные на правильных идеях, так или иначе пробивают себе дорогу. Постепенно стихают голоса скептиков, не сумевших поначалу объективно оценить новое и сравнить его со старым, заведомо считавших, что «овчинка не стоит выделки».

А спустя еще некоторое время самое необычное становится привычным и естественным. И только изредка слышатся удивленные возгласы: «Как же люди обходились без спичек? Без стекла? Без электричества?»

В конце прошлого столетия одной из модных тем для фельетонистов служил автомобиль. В самых живых красках, ядовито и остроумно высмеивалась сложность и ненадежность его устройства по сравнению с «обычной» лошадью (разваливающийся на ходу автомобиль — постоянная деталь первых кинокомедий), удивительная «пища», которой он питался («таинственный» газолин вместо привычного овса), необходимость специальных дорог (посчитайте, сколько стоит такая дорога, да и зачем она нужна, когда уже есть железная дорога!). И чем более невежествен в области науки и техники был фельетонист, тем громче звучал его смех. Это можно понять!

Английскому ученому Чарльзу Дарвину принадлежат слова: «…обыкновенно не те, которые знают много, а те, которые знают мало, всего увереннее заявляют, что та или иная задача никогда не будет решена наукой».

Прошло немногим больше полусотни лет, и привычный автомобиль вытеснил с городских улиц и тысячекилометровых шоссе «морально устаревшую» лошадь.

Первые автомобили были буквально произведением технического искусства. Месяцы и годы кропотливого труда, непрерывных поисков конструктивных решений ответственных узлов и деталей, поиски материалов, способов обработки этих материалов — все это требовало каждый раз новых идей и исследований, каждодневного изобретательства.

Такими же произведениями искусства были первая электрическая лампочка и первая нить искусственного волокна, первое стальное перо и первая банка консервов, первые часы и первый радиоприемник.

Но как только становилось ясным, что этот «уникум» имеет право на жизнь, так начиналась работа по созданию машин, способных изготавливать миллионы автомобилей, часов, приемников. Непрерывным потоком текут десятки и сотни миллионов банок консервов и метров ткани, миллиарды спичек и перьев, кирпичей и электролампочек — предметов первой необходимости, без которых немыслима жизнь современного человека, и «мелочей», которыми он привык пользоваться, подчас даже не замечая их.

Творческая мысль человека не останавливается, не может остановиться до тех пор, пока она не находит материального воплощения: безразлично — идет ли речь о книге, картине или техническом изобретении.

Но вот работа над изобретением окончена, и перед ого автором, так же как перед писателем или художником, возникает всегда один и тот же вопрос: «Что скажут люди?»

Независимо от квалификации, пола и возраста, сознательно или бессознательно, изобретатель всегда пытается посмотреть на то, что он сделал, глазами других людей. Он заранее хочет знать, что они могут сказать по поводу его изобретения, и прежде всего он хочет знать, с каких позиций будут критиковать его изобретение. Ему это нужно знать обязательно, и мы постараемся ему помочь.

В большом и светлом углу пещеры заседает экспертный совет первобытного племени: идет обсуждение проекта нового боевого и охотничьего оружия под условным названием «дубина».

Автор изобретения — допустим, его звали Ум — был совсем не стар и не очень ловок в охоте; тем не менее пришлось именно ему предоставить первое слово, иначе было неизвестно, что следует обсуждать.

— Как известно, — начал он, — весь мир пользуется на охоте, в быту и в боях палками и камнями. Палка годится во многих случаях, но все-таки убить ею крупного зверя не удается даже лучшему охотнику племени. (Послышалось недовольное ворчание охотников.)

— Все знают, — продолжал Ум, когда сородичи затихли, — что даже женщина камнем может разбить самую твердую кость. Но воевать и охотиться камнем неудобно. Расстояние между охотником и зверем часто оказывается опасно малым. Что касается бросания камней, то этот способ, как показывает опыт, недостаточно точен; а кроме того, даже самый сильный охотник не может в течение нескольких дней таскать за собой достаточное количество камней.

Учитывая вышеизложенное, я предлагаю соединить палку и камень в одно целое — дубину. При этом охотник будет находиться на безопасном расстоянии от когтей и клыков зверя, сумеет нанести ему достаточно сильный удар, и на весь период охоты ему хватит всего лишь одного камня.

Ум замолчал. Первым заговорил главный колдун племени.

— Я подробно ознакомился с обсуждаемым предложением. Автор просто-напросто фантазер. Конечно, не плохо было бы иметь палку, соединенную с камнем. Но ведь каждому ясно, что сделать это совершенно невозможно. Видел ли кто-нибудь, чтобы камень соединился с камнем или палка с палкой? Никто не видел. Но все-таки соединение однородных предметов я еще могу себе представить. А ведь Ум предлагает соединять разнородные предметы (смех, крики: «Мальчишка!» «Болтун!»). Может ли соединиться шкура животного с кожей человека или рыба с водой? Я сам пробовал заклинать палку, чтобы у нее выросли пальцы, которыми бы она держала камень, но опыты кончились неудачей.

Ум в своем предложении приводит туманные рассуждения о жилах носорога, но они не относятся к сути дела и на них останавливаться не имеет смысла. Я считаю изобретение Ума абсолютно неосуществимым.

Затем слово взял самый сильный охотник племени. Это был добродушный первобытный человек, который хорошо знал свое дело.

— В изобретении Ума явно сквозит недооценка возможностей современных орудий труда. Лично я берусь убить палкой подходящих размеров любого изобретателя. Что касается рассуждений автора о необходимом запасе камней, то и тут он совершенно не прав. Единственно, что нужно, — это уметь правильно прицелиться и сильно бросить. Опыт показывает, что после хорошего броска обычно остается тщательно вытереть камень — и он снова готов к действию. Для настоящего человека самое главное — острый глаз и сильные руки. Так было, так есть и так будет всегда!

Я считаю это изобретение абсолютно ненужным. Автору пора заняться полезным делом. А если он будет упорствовать, то с ним надо поступить, как это у нас обычно принято.

Последним выступил самый хитрый член племени. Он сказал, что не может понять предмета спора. И камень, и палка, и жила существовали задолго до того, как Ум якобы изобрел так называемую дубину. Об этом все хорошо знают. По его мнению, совершенно безразлично, лежат ли палка, камень и жила по отдельности или они сложены вместе. Во всех случаях это все равно не больше чем хорошо известные камень, палка и жила, и, значит, предложение Ума не содержит абсолютно ничего нового.