– Слушай, если ты и впредь собираешься закалывать волосы карандашом, – едко заметила Сюзанна, – то купи себе, хотя бы, карандаш со стразами.

Бет машинально подняла руку к узлу волос на затылке и выудила из него карандаш.

– Ой, а я и забыла.

– Знаешь, Бет, с головой у тебя становится все хуже и хуже.

– Понимаешь, это же просто невероятно интересно! Представь, Кортни клянется, что ее младшая сестренка говорит правду. А когда самые смелые из них вернулись в ту часовню, они нашли там свитер одной из девочек. Он так и висит там, на канделябре высоко под потолком.

– Подумаешь, загадка! Эти девчонки сами его туда и закинули, – заявила Сюзанна.

– Ммммм. Слушай, может быть, – пробормотала Бет, вытаскивая из сумки блокнот.

Лэйси повернулась к Тристану.

«Твой выход. Она думает о том, что произошло сегодня утром в часовне. Не знаю, что может быть проще?»

Бет задумчиво крутила карандаш между пальцев. Тристан подошел к ней. Догадавшись, что она пытается нарисовать себе место происшествия, он постарался как можно точнее вспомнить внутренность часовни и резкий переход от яркого дневного света к полумраку под высоким сводом. Потом он представил себе девочек, сидевших кружком в алтарной части. В произведениях Бет всегда было множество подробностей.

Наморщив лоб, Тристан вспомнил хруст мусора под ногами и представил, как сырой камень холодит голые ноги девочек, как они ежатся от ветра, задувающего в разбитое окно, или передергиваются от ужаса при мысли, что по ногам у них ползают пауки.

Он перенесся в часовню, очутился там и – бац!

Бет не захлопнула перед ним свое сознание, как это сделал Филипп, но быстро и сильно отшвырнула его прочь. Потом она быстро отошла в сторонку и с недоумением посмотрела на то место, где только что стояла.

«Она меня увидела? – спросил Тристан у Лэйси. – Она видит мое мерцание?»

«Не думаю… По крайней мере, на меня она не обращает никакого внимания. Но она что-то почувствовала. Ты был слишком напорист».

«Я просто пытался подумать о том, о чем она думает, дать ей кое-какие детали. Она любит подробности».

«Ты действовал слишком поспешно. Она поняла, что здесь что-то не так. Пережди немного. Дай ей расслабиться».

Бет принялась лихорадочно строчить в блокноте, описывая девочек в часовне. Тристан узнал некоторые детали – то ли подсказанные им, то ли созданные воображением самой Бет – и не удержался, чтобы попробовать еще разок.

Бабах! На этот раз удар был такой сильный, что он опрокинулся навзничь.

«А я тебя предупреждала», – сказала Лэйси.

– Бет, ты сегодня нервная, как кошка, – заметила Сюзанна.

Айви подняла глаза от бумаг.

– Нервная, как Элла? Она сегодня весь день ведет себя как-то странно.

Лэйси повернулась к Тристану и потрясла пальцем у него перед носом.

«Слушай, что я тебе скажу. Ты должен действовать осторожно. Представь, что ты вор, и тебе нужно пробраться в дом Бет так, чтобы она этого не заметила. Как тут нужно действовать? Правильно, с умом. Не спешить. Быть, как тень. Прятаться. Взять все, что нужно в подвале, то есть в ее подсознании, но ни в коем случае не потревожить хозяйку, которая сидит наверху. Все понял?»

Он все понял, но ему очень не хотелось предпринимать еще одну попытку. Дело в том, что сознание у Бет было намного сильнее, чем у Филиппа, и в меткости ей тоже нельзя было отказать.

Тристан был в отчаянии от того, что ему никак не удается передать Айви самое простое послание. Она была так близко, так близко, но… Его рука проходила сквозь ее руку, но он не мог до нее дотронуться. Он мог лечь рядом с ней, но был не в силах утешить. Мог пошутить, чтобы она улыбнулась, но она никогда его не услышит. Ему больше не было места в ее жизни. Наверное, для нее так было лучше, но для него это было страшнее смерти.

– Круто! – сказала вдруг Бет. – Просто круто, надеюсь, вы простите меня за нескромность. Как вам такое начало моего нового романа: «Ему больше не было места в ее жизни. Наверное, для нее так было лучше, но для него это было страшнее смерти…»

Тристан увидел эти слова так ясно, как будто сам держал в руках страницу из ее блокнота. А когда Бет перевела взгляд на его фотографию, стоявшую на комоде Айви, он повернулся вместе с ней.

«Если бы ты только могла знать!» – подумал он.

– Если бы только, – застрочила карандашом Бет. – Если бы только, если бы только, если бы… – Похоже, тут она застряла.

– Хорошее начало, – сказала Айви, откладывая распечатку. – А дальше что?

– Если бы только.

– Что? – переспросила Сюзанна.

– Не знаю, – ответила Бет.

Тристан видел комнату ее глазами – красивую комнату, залитую солнечным светом. Он видел, как Элла внимательно смотрит на Бет, как Сюзанна переглядывается с Айви, как они обе непонимающе пожимают плечами.

«Если бы только Айви знала, как я люблю ее!» – как можно отчетливее подумал он.

– «Если бы только я мог освободиться…» – Бет перестала писать и нахмурилась. Тристан почувствовал ее недоумение, как занозу в собственном мозгу.

«Айви, Айви, Айви, – повторил он. – Если бы только Айви…»

– Бет, ты что-то побледнела, – заметила Айви. – Ты в порядке?

Бет поморгала. Потом зажмурилась.

– У меня такое ощущение, будто кто-то диктует мне слова.

Сюзанна тихонько присвистнула.

– Я не чокнутая! – обиделась Бет.

Вскочив с постели, Айви подошла к Бет и посмотрела ей в глаза – прямо в глаза Тристана. Но он знал, что она его не видит.

– «Но она его не видела…», – записала Бет. Она вычеркнула эти слова, потом записала их снова и перечитала вслух то, что получилось: «Ему больше не было места в ее жизни. Наверное, для нее так было лучше, но для него это было страшнее смерти… Если бы только она могла освободить его из темницы любви. Но она ничего не знала, она не видела ключа, который все это время был у нее в руках…», – Бет радостно подняла карандаш. – Кажется, меня посетило вдохновение! – громко воскликнула она и принялась строчить дальше. – «В ее нежных, любящих, ласковых и ласкающих руках, в руках, которые могли удержать, исцелить и дать надежду…»

«О нет! – взмолился Тристан. – Довольно!»

– Заткнись, – процедила Бет.

– Что? – спросила Айви, изумленно поднимая брови.

– Ты светишься.

Все удивленно повернулись к Филиппу, который стоял в дверях комнаты Айви.

– Ты светишься, Бет, – повторил мальчик. Айви отвернулась от него.

– Филипп, я уже говорила тебе, что не желаю больше об этом слышать.

– О чем? – переспросила Бет. – О том, что я свечусь?

– Он имеет в виду весь этот бред об ангелах, – пояснила Айви. – Филипп твердит, будто видит необычные цвета и разные явления, и уверяет, будто это ангелы. Я не могу больше этого выносить, я не желаю больше этого слышать! Сколько раз тебе повторять это?

У Тристана оборвалось сердце. Все эти упражнения и так измотали его до предела, он держался одной только надеждой. Но теперь и она исчезла.

Бет резко дернула головой – и Тристан покинул ее сознание. Филипп продолжал в упор разглядывать его, а когда Тристан подошел к Лэйси, мальчик повернул голову к ним.

– Кто бы мог подумать! – пропела Сюзанна, подмигивая Бет. – Просто ума не приложу, кто мог рассказать Филиппу об ангелах!

– Ангелы помогали тебе раньше, Айви, – мягко напомнила Бет. – Может быть, они придут к тебе на помощь и сейчас?

– Они не помогли мне! – закричала Айви. – Если бы ангелы существовали, если бы они были нашими хранителями и защитниками, Тристан был бы сейчас жив! Но он погиб. Его больше нет! Как я могу после этого верить в ангелов?

Тристан видел, как она судорожно сжимает кулачки. Ее грозные глаза стали вдруг пронзительно-зелеными, и он прочитал в них уверенность, не оставлявшую места ангелам.

Ему показалось, будто он снова умирает.

Сюзанна посмотрела на Бет и пожала плечами. Филипп промолчал, но Тристан заметил, что он крепко стиснул зубы.

«Настырный маленький барсучишка», – заметила Лэйси.