Кроме танина, в бузгунче содержится около 11 процентов смолы приятного запаха. Большую часть фисташковой смолы добывают подсечкой стволов и крупных ветвей. В среднем одно дерево дает около 50 граммов смолы за сезон. Иными словами, только Туркмения, располагающая 17 процентами всех фисташковых лесов Средней Азии (42 тысячи гектаров), может давать свыше 60 тонн смолы в год.

Смола отечественной фисташки аналогична импортной иранской «саккиз» и имеет повышенный спрос на международном рынке. Пленка, которую дает смола, используется для высококачественных спиртовых и нитролаков, превосходящих по стойкости знаменитый даммаровый лак, приготовленный на африканских смолах. Наконец, из смолы фисташки получают не только составные части лаков, но и красители. Дозированное добавление к бузгунчу хромистого железа порождает целую палитру красителей от небесно-голубого до насыщенного синего и черного цвета. Применение предварительного протравливания тканей дает новые оттенки: с оловянной протравой получается фиолетовый тон, с медной — зеленовато-синий, с глиноземной — синий. Фисташкой можно красить не только шерсть, но также шелк, бумагу и другие изделия. И все прочно, на века.

Доброе дело введения ценнейшего дерева — фисташки в культуру имеет уже весьма давнюю историю.

Первое слово было сказано еще Петром Симоном Палласом, одним из выдающихся четырех ученых — родоначальников Петербургской академии наук (в их числе и Михаил Ломоносов), сделавших большой вклад в становление русских академических традиций. Вблизи древнего Судака, неподалеку от Генуэзской крепости, в урочище Ачиклар вместе с другими зелеными пришельцами поселил он и первые 15 деревьев дикой среднеазиатской фисташки. Деревья прекрасно прижились на новой родине. Через 120 лет, в 1919 году, здесь росли только 12 старых «палласовых деревьев» и почти все еще плодоносили.

Надо сказать, что район переселения был выбран удачно. Почвенно-климатические условия окрестностей Судака в Крыму как нельзя более подходят для выращивания фисташки. Обилие солнца, каменистые грунты — белесый и бурый щебенчатый суглинок, летний зной — все это фисташке по душе. А если добавить, что фисташка — кальцефил, то есть любит известковые почвы, то станет ясно, что в Крыму, да и в Причерноморье для нее благодатные места.

Кроме того, в Крыму тысячелетиями растет своя дикая фисташка, родная сестра благородной. Плоды ее, правда, несъедобны и поэтому малопривлекательны. Это то самое скипидарное дерево, о котором писал в IV веке до нашей эры Теофраст. «Скипидарное дерево, или дикие фисташки, одно из лучших деревьев Таврических», написал о нем в 1785 году, через два года после присоединения Крыма к России, первый русский исследователь Крыма Габлицль.

Терпентинное крымское, или кевовое, дерево вместе с тисами Боцарского ущелья в Грузии претендует на рекорд долголетия среди деревьев на территории нашей страны. 1000-летний возраст для него посильный рубеж. Ботаник Христиан Христианович Стевен, основавший в год Бородинского сражения в Крыму у селения Никита «экономо-ботанический сад» с задачей «добывания семян и разведения для прочей России», в 1824 году записал, что вблизи его дома растет «редкой красоты и величины предревнее дерево». Более 150 лет прошло с тех пор, а дерево и сегодня стоит живым и роскошным, покрываясь ежегодно яркими кистями мелких маслянистых ароматных плодиков — фисташек.

Невольно возникает мысль: если леса Крыма населены мелкоплодной несъедобной фисташкой, то нужно привить на ней благородные побеги из среднеазиатских лесов, подобно тому как прививают сортовую яблоню на лесной кислице. Идея прекрасная, по опять-таки не новая. Тот же Габлицль, современник побед Суворова, подумав, взялся за дело. Проверив на опыте, он вскорости писал, что если привить к кевовому скипидарному дереву «настоящие фисташки, кои с ним одинакового роду, то делается оно отменной доброты».

Наши предки любили хорошо поесть, но ценили между тем и простоту приготовления пищи. «Скорое кушанье толокно: замеси да и в рот понеси», — одобрительно отзывались они об одном из древнейших и, пожалуй, наиболее распространенном когда-то блюде. На севере, где и теперь не особенно просто вырастить хлеб, толокно издавна было в ходу, но приготовляли его не из зерна. Выручал неизменный и бескорыстный друг — русский лес и скромная его обитательница — толокнянка.

И теперь на обширных просторах тундры и всей лесной зоны нашей страны встречаются естественные заросли этого растения. Правда, среди многочисленных лесных растений толокнянка занимает весьма скромное место. Не зря же она отнесена ботаниками чуть ли не к самой последней категории древесных растений, объединенных в группу «кустарничков».

Род толокнянок включает в себя более 50 видов, но в природных условиях растет в нашей стране лишь толокнянка обыкновенная. Некоторые другие ее виды можно увидеть у нас только в гербариях, а живыми изредка в ботанических садах и дендрологических парках.

Кустики толокнянки обыкновенной чаще всего можно встретить в редких сосняках. Ее стелющиеся ветви, как правило, длиной не более полутора метров, образуют густые приземистые кроны, напоминающие подушки из темно-зеленого бархата, как бы разбросанные на широком светлом ложе из опавшей хвои. Часто островки толокнянки, сливаясь, расстилаются пушистыми коврами, нередко на многие гектары каждый. Короткие ветви ее густо покрыты мелкими, длиной около 2,5 сантиметра, овальными листочками. По краям они опушены и напоминают листья брусники.

С первым майским теплом темно-зеленый фон толокнянки оживляется розоватым или белым орнаментом цветков. Словно миниатюрные изящные кувшинчики собраны они на концах ветвей в небольшие поникающие кисти. Цветок толокнянки оригинален и по своему внутреннему строению. Основание ее кувшинчика обычно заполнено ароматным нектаром. Немало находится любителей такого лакомства, но толокнянка одаривает им лишь немногих. Добираясь к находящемуся на дне цветка нектару, пчела, например, зацепив невзначай пушистым брюшком торчащие в разные стороны рожки тычинок, опрокидывает на себя висящие на них пыльники. В каждом последующем цветке она оставляет пыльцу и, способствуя тем самым оплодотворению цветков, оказывает толокнянке жизненно важную услугу. Но вот сластене слизняку долго приходится ползти от одного цветка к другому, да и пыльцу на себе возить он не умеет. Для таких нежелательных посетителей в цветке возведены преграды из жестких колючих волосков, действующих безотказно.

Оплодотворенный пчелой или другим полезным насекомым цветок спешит образовать завязь, сбросить свой теперь уже никому не нужный наряд. Еще вчера венчики были розово-белыми, свежими, а сегодня сникли, потускнели. Не медлят с развитием и небольшие плоды толокнянки, полностью созревающие уже к августу. Их красные или оранжевые, чуть сплюснутые с боков шарики с пятью твердыми семечками напоминают ягоды брусники; различить их можно только на вкус. Брусника славится сочностью и приятной кислинкой, у толокнянки же мякоть плода пресновато-сладкая, мучнистая. Видимо, поэтому в народе и называют ее иногда мучницей.

Скромная лесная толокнянка дает до 250 килограммов ягод с гектара. К тому же она имеет еще одно весьма существенное преимущество — почти не знает недородов, что и придавало ей особенную ценность в прошлом как заменителю хлебных злаков. Теперь мало обращают внимания на плоды толокнянки, хотя, слегка подсушенные, они пригодны для размола на муку, которая может быть использована в качестве добавок в хлебопечении и кулинарии. Да и лесоводы больше ценят толокнянку за то, что она трудно воспламеняется и препятствует распространению огня.

Озеленителей интересуют главным образом ее декоративные качества. Поэтому низкорослое, весьма нетребовательное к почвам и уходу растение охотно используют в пригородных парках, в загородных сосновых рощах, при озеленении заброшенных пустырей, при декорировании гротов, насыпей, откосов. Обязательно присутствует толокнянка и в живых коллекциях ботанических садов, в альпинариях.