— Ха-ха-ха, конец бессмертию!
Этой заключительной реплике предшествует полная драматизма финальная сцена. Страсти накаляются, как только герои комедии «Средство Макропулоса» узнают, что могут воспользоваться эликсиром молодости и сверхдолголетия — его рецепт неожиданно оказывается у них в руках.
Как по-разному выражается и энтузиазм, и скепсис! Вот лишь некоторые мнения и сомнения, к тому же в отрывках и вольном монтаже, но, думается, и они достаточно показательны.
— Наделим всех людей 300-летней жизнью. Это будет величайшим событием в мировой истории.
— Благодарю покорно. Триста лет быть чиновником или вязать чулки…
— Господи, чего только не успеет добиться человек за триста лет! Пятьдесят лет быть ребенком и школьником. Пятьдесят самому познавать мир и увидеть все, что в нем есть. Сто лет с пользой, трудиться на общее благо. И еще сто, все познав, жить мудро, править, учить, показывать пример.
— Юридически и экономически это абсурд. Вся наша общественная система зиждется на кратковременности жизни. Возьмите, например, договора, пенсии, страхование, наследственное право. А брак? Голубчик, никто не захочет жениться на триста лет.
— А потом… по истечении трехсот лет каждый захотел бы снова омолодиться…
— И фактически жил бы вечно. Этак не выйдет!
— Но вечную жизнь можно было бы запретить.
— Вот видите! Из соображений гуманности вы запрещали бы людям жить…
— Жизнь нуждается только в лучших…
— Скажите, пожалуйста, а кто будет их отбирать? Правительства? Всенародное голосование? Шведская академия?
Дебаты быстро закругляются, когда молодая интересная 337-летняя особа огорошивает спорщиков личными впечатлениями, что ей дало чудодейственное средство:
— Это невыносимо. До ста, до ста тридцати можно выдержать, но потом… начинаешь понимать, что… потом душа умирает… Невозможно любить триста лет. Невозможно надеяться, творить или просто глазеть вокруг триста лет подряд. Этого никто не выдержит…
«Глупцы, вы такие счастливые», — с удивлением слышат от многоопытной дамы те, кто еще недавно досадовал: «Ну что успеет человек за шестьдесят лет? Чем насладится? Чему научится?»
— Для вас все имеет свой смысл. Для вас все имеет определенную цену, потому что за ваш короткий век вы всем этим не успели насладиться… Любовь, стремления, идеалы, все, что можно себе представить. У вас все есть. Вам больше нечего желать, ведь вы живете! А в нас жизнь остановилась…
За сим следует «кремация» — пергамент с рецептом предается огню. Комедия окончена. Но не полемика!
Да, дебаты продолжаются не только на театральных подмостках, где по сей день идет «Средство Макропулоса». Пьеса Карела Чапека была и осталась сатирической антитезой философской драме Бернарда Шоу «Назад к Мафусаилу». Английский писатель хотел показать, какое благо сверхдолголетие. Чехословацкий писатель хотел показать «обратную сторону медали». Заранее отметая упреки в пессимизме, он так раскрывал свое понимание комедии: «Почему оптимистично утверждать, что жить 60 лет — плохо, а 300 лет — хорошо? Мне думается, что считать, скажем, 60-летний срок жизни неплохим и достаточно продолжительным — не такой уж злостный пессимизм».
Итак, еще одно столкновение разных взглядов на сверхдолголетие. Вроде бы ничем не примечательное, вполне естественное, да и не новое, полувековой давности, а сколько воды утекло с тех пор! И опять-таки сплошь да рядом вопросы без ответов. Все верно. Но не знаменательно ли уже то, что они ставятся снова и снова? Разумеется, какие-то из них утратили актуальность. Ну а сам их выбор?
Сейчас, в эпоху научно-технической революции с ее всепроникающей математизацией, кибернетизацией подходов и неизбежной вроде бы дегуманизацией взглядов он, этот акцент на социально-психологические стороны проблемы, мог бы показаться старомодным. Естественным разве только для писателя,которого занимают именно люди с их мыслями и чувствами, а не какие-нибудь статистические единицы, столь милые сердцу демографа. Но для ученого, если он не гуманитарий, не психолог, не социолог… Нет?
Вспомните, однако: неспроста ведь перекликаются раздумья о бессмертии у математика Винера, отца кибернетики, в его эссе «Творец и робот» и у Чапека, которому, кстати, принадлежит сам термин «робот».
А вот испещренная формулами и графиками книга астрофизика «Вселенная. Жизнь. Разум» профессора И. Шкловского, члена-корреспондента АН СССР. Пытаясь заглянуть в далекое Завтра землян, автор пользуется демографической и прочей «цифирью». Затрагивает он и тему бессмертия, подразумевая, правда, не способность индивида жить вечно («что явно бессмысленно»), а возможность многократно увеличить продолжительность жизни («в десятки и даже сотни раз»). И сразу очерчивает круг важнейших вопросов. Каковы же они?
Прежде всего: отразится ли сколько-нибудь серьезно значительное увеличение человеческого долголетия на темпах роста народонаселения? Нет, отвечает ученый (они определяются в основном рождаемостью, которая лимитирована возрастом родителей).
И тут же: «Значительный процент Мафусаилов в обществе будущего поставит ряд своеобразных проблем. На некоторые из них обратил внимание Карел Чапек (см. его „Средство Макропулоса“)». Надо ли пояснять, что речь идет о социально-психологических проблемах?
Думается, такое напоминание — не упускать их из виду — не случайность. Понимание их важности естественно, пожалуй, для любого советского специалиста, пусть даже привыкшего мыслить поистине астрономическими масштабами пространства и времени, в которых человеческая личность — ничтожная пылинка, а жизнь человеческая — неуловимый миг.
Что касается демографии, то она и подавно вправе сказать - «ничто человеческое мне не чуждо», хотя ей, как говорится, сам бог велел иметь дело с душами народонаселения, а не с человеческими душами. Впрочем, мы не раз уже убеждались на ее примере, что можно и должно сочетать математизацию с гуманизацией подходов к любому предмету изучения, если за ним стоят живые люди.
Так и здесь, когда речь идет о массовом сверхдолголетии. Разве можно игнорировать его социально-психологические последствия? Нет, конечно. Но почему о них столько говорится? Неужели они так ражны на фоне других проблем? Чисто экономических, например?
Предположим, что жизнь всех и каждого удлинится весьма существенно. Тогда, как мы знаем, быстро (притом намного) постареет и все население в целом, и та его часть, которая занята производством материальных благ. Спору нет, на помощь людям придут машины, творец и робот окажутся сотрудниками, но…
Развернувшаяся ныне научно-техническая революция вместе с новыми надеждами принесла и новые проблемы. Мы знаем, какова ее генеральная тенденция, столбовая дорога в будущее. Автоматизация,причем не только физического, но и умственноготруда. Казалось, приближается «кнопочный рай».
Но машины, помогая человеку, избавляют его от работы — непосильной, механической, технической — не ради праздности, чтобы он не знал, как убить время. Ради подлинно человеческой миссии — творческой, созидательной деятельности. И даже самые разумные компьютеры не освободят его от ответственности за принятые с их помощью решения. От необходимости мыслить, как говорил Винер.
Стало быть, требования к личности не снижаются ни в интеллектуальном, ни в нравственном отношении. А если неограниченное сверхдолголетие будет вести к постепенному оскудению духовных сил? Многие ли захотят его, станет ли оно массовым?
А быстро меняющийся мир? Он уже в наше время заставляет людей психологически приспосабливаться к его частому обновлению. Приходится чуть ли не всю жизнь учиться, а то и переучиваться. Завтра придется непрестанно, непрерывно пополнять самообразованием багаж знаний, вынесенных из средней и высшей школы. Век живи — век учись, даже с дипломом в кармане. В 125–150 лет или более это посложнее, что ни говорите, чем в 25 или 50.