Загадка атома пришла к нам из глубокой древности, и XIX век лишь усложнил ее, не дав никакой надежды на ее решение.

Демокрит приписывал атомам только два свойства — величину и форму, Эпикур добавлял третье — тяжесть. Но века не могли подтвердить или опровергнуть догадки древних. Периодически ученые то увлекались идеей делимости вещества, то пренебрегали ею.

В самом начале XIX века Риттер предположил, что не только вещество, но и электричество состоит из атомов. В середине века Вебер писал о том, что движение атома электричества вокруг материального ядра может объяснить оптические и тепловые эффекты. В 1881 году Стони рассчитал величину атома электричества. Забавно, что эта величина в течение десяти лет существовала безымянной, пока ее отец Стони не дал ей имя «электрон».

Кто из безымянных авторов библии придумал притчу о семи тощих и семи тучных коровах? Урожайные годы бывают не только на полях, но и в лабораториях. В 1895 году Попов изобрел радио. Тогда же Перрен вместе с Липманом обнаружили отрицательный заряд катодных лучей Крукса и тем положили начало электронике. (Много лет спустя, наш замечательный современник академик А.И. Берг объединил этих близнецов в синтетическую науку — радиоэлектронику.) В том же году Рентген, поддавшись всеобщему увлечению исследованием катодных лучей, открыл новые икс-лучи, впоследствии названные его именем.

Следующий, 1896 год тоже принадлежал к тучным. Анри Беккерель, внук известного физика Антуана Беккереля, продолжал исследования свечения солей урана, таинственного явления, ставшего главным увлечением его отца Эдмона Беккереля. Оказывается, и в физике существуют династии: сын Анри Беккереля, Жан, тоже был известным физиком.

Но возвратимся к Анри Беккерелю, изучавшему люминесценцию ураниловых солей, которые ярко светились в темноте, если их до того выставляли под лучи солнца. Он открыл, что невидимое излучение солей урана не связано с предварительным освещением.

Узнав, что недавно открытые икс-лучи вызывают утечку электрического заряда с заряженного тела, Беккерель решил проверить, не способно ли к этому же открытое им излучение. Опыт подтвердил его догадку. Теперь он мог пользоваться двумя методами — фотографическим и электрическим. Прошло лишь два года, и супруги Кюри обнаружили, что торий обладает теми же свойствами, что и уран. Они ввели термин «радиоактивность» для обозначения особого свойства тех веществ, которые способны испускать «лучи Беккереля». Заметив, что некоторые минералы радиоактивнее тория и урана, они начали искать причину этого и обнаружили полоний, названный так в честь родины Марии Кюри, а затем радий, наиболее радиоактивный из всех известных до того. На рубеже нашего века Беккерель обнаружил, что его лучи отклоняются магнитом, а Резерфорд, о котором мир узнал лишь впоследствии, установил, что эти лучи состоят из двух частей. Он назвал одну из них альфа-излучением, она сильно поглощалась веществом, а другую бета-излучением, она поглощалась значительно слабее.

Вскоре Вийяр обнаружил еще более проникающую компоненту, совсем не отклоняемую магнитом. Он назвал ее гамма-излучением.

Постепенно было установлено, что альфа-лучи заряжены положительно, бета-лучи отрицательно, а гамма-лучи совсем не несут заряда, чем напоминают лучи Рентгена. Удалось установить поразительный факт: частицы бета-лучей имели различные скорости, а отношение их заряда к массе менялось со скоростью частиц. Это заставило вспомнить о старой мысли Абрагама, считавшего возможным, что масса электрона, по крайней мере частично, зависит от электромагнитного поля. Не являются ли бета-лучи электронами и не прав ли Абрагам?

Радиоактивные процессы возникают в самых глубинах атомов. При этом одновременно выделяется тепло. Пьер Кюри вместе с Лабордом изучили процесс и двумя способами определили, что каждый грамм радия ежечасно выделяет 100 калорий энергии. Откуда она берется?

Еще раньше Мария Кюри предположила, что тепло выделяется радиоактивным веществом во время испускания лучей Беккереля, и при этом радиоактивные вещества очень медленно изменяются. Но такая гипотеза противоречила всем основам науки — закону сохранения энергии (откуда берется эта энергия?), закону сохранения вещества (как может изменяться радиоактивное вещество?) и интуитивному многовековому представлению о неизменности атомов.

Испугавшись собственной смелости, Мария выдвинула вторую гипотезу: радиоактивные вещества улавливают неизвестное внешнее излучение, недоступное нашим приборам, и преобразуют его в тепло и энергию радиоактивного излучения.

Время показало, что и в науке безграничная смелость иногда лучше робкой осторожности. Все три грозных возражения против первой из гипотез превратились в ее незыблемые доказательства.

Исследования радиоактивности привели к открытию радиоактивных превращений атомов. Эйнштейн выявил глубокую связь между энергией и веществом и объединил два старых закона в единый закон сохранения энергии и вещества, в закон сохранения материи. Один из замечательных примеров того, как глубоко законы физики связаны с общими положениями диалектического материализма.

Все явственнее назревала необходимость осознать сложные законы радиоактивных превращений, представлявшихся ученым массой несвязанных эмпирических гипотез. Особенно настоятельным это стало после 1908 года, когда Резерфорд установил, что альфа-частицы, вылетающие из радиоактивных веществ, представляют собой ионизированные атомы гелия. Гелий получается из радиоактивных элементов! Столь крамольная возможность стала реальностью.

Нужно было решиться приступить к решению загадки атома. До того существовало лишь весьма общее предположение Праута о том, что атомы всех веществ каким-то образом образуются из водорода. Гипотеза, основанная на кратности атомных весов, верность которой стала сомнительной после уточнения измерений атомных весов ряда элементов, обнаруживших существенное отклонение от кратности. (Впоследствии, после открытия изотопов, это возражение отпало, однако гипотеза Праута уже была не нужна.)

Первую модель атома предложил Джозеф Джон Томсон, знаменитый Джи-Джи, которого иногда путают сне менее знаменитым Вильямом Томсоном, впоследствии получившим титул лорда Кельвина.

Короткое время Джи-Джи считал, что хорошей моделью атома могут служить магнитики Майера. Майер подвешивал над сосудом с водой большой магнит, а на воду пускал маленькие пробочки с воткнутыми в них намагниченными иглами. Маленькие магнитики устанавливаются в устойчивые конфигурации: один в центре, под большим магнитом, вокруг него шесть магнитиков, образующих правильный шестиугольник, затем десятиугольник больших размеров и вокруг него двенадцати угольник. Майер заметил, что, покачав большой магнит, можно заставить маленькие магнитики переместиться. И тогда внешние конфигурации превращаются в девяти- и тринадцатиугольники. Майер считал, что это напоминает поведение некоторых реальных тел, способных изменять свои свойства при затвердевании.

Впрочем, вскоре Томсон понял, что эта модель слишком сложна и не может описать многие известные свойства атомов.

В игру включился Вильям Томсон. Он заметил, что опыты с лучами Крукса и бэта-частицами свидетельствуют о том, что электроны пролетают не только между атомами, но и сквозь них. Он предполагал, что электрон, находящийся вне атома, притягивается к нему с силой, пропорциональной квадрату расстояний между их центрами. Если же электрон пролетает внутри атома, то притяжение пропорционально первой степени этого расстояния. Так могло быть, только если весь объем атома заполнен чем-то, имеющим положительный заряд, а размеры электронов много меньше размеров атомов.

Кельвин считал, что нейтральность атома обеспечивается тем, что в нем существует ровно столько электронов, сколько нужно для компенсации положительного заряда. Они располагаются по сферическим поверхностям и, возможно, вращаются вокруг центра.