Если бы он исчез из ее жизни так же незаметно, как и появился, ей следовало только обрадоваться. И она уверяла себя, что рада. С течением времени она все меньше думала о нем. В памяти его образ хранился как приятный эпизод из тунисской жизни. Как цветной снимок, который она возьмет с собой домой и время от времени будет смотреть на него с чувством ностальгии.

Возможно, это было неизбежно — результат постоянного общения — но чем дальше от нее отодвигался Рамон, тем решительнее вперед выступал Стивен. Она держалась на расстоянии от него, умышленно разжигая в себе неприязнь и негодование при воспоминании о том, как он разговаривал с ней в Эль Хабесе.

Стивен же вел себя так, как будто ничего не произошло, и каждый день перед ланчем приглашал ее купаться на пляж. Когда он в первый раз предложил сопровождать ее, девушка удивилась:

— Мне казалось, что ты предпочитаешь прохладную воду в утренние часы?

— Да, — согласился он, — но и второй заход после жарких утренних часов, проведенных за пишущей машинкой, тоже неплох.

Это было резонно, и ей ничего не оставалось, как согласиться на совместный поход. Что она могла ждать от Стивена Хирона, кроме фамильярного отношения взрослого человека к маленькому неразумному существу, нуждавшемуся в его советах и наставлениях?

Тем не менее, скрывая это даже от самой себя, девушка наслаждалась приятными минутами, проведенными вместе в теплой голубой воде, после которых так хорошо лежать рядом на горячем песке. В это время пляж был густо усеян коричневыми телами постояльцев фешенебельного отеля «Золотые пески». Разогретые морем и солнцем, люди расслаблялись, ни о чем не думая. Казалось, солнце прожигает их до самых костей.

Мэнди наслаждалась божественным потоком тепла и света. Всем своим существом она чувствовала рядом с собой присутствие Стивена. Загорелый, мускулистый, он лежал очень близко, положив голову на руки, и девушку охватывало какое-то странное волнение. Иногда они лениво перебрасывались словами, но чаще молчали. И дремлющей Мэнди эта тишина казалась самой приятной вещью на свете.

После возвращения из поездки Стивен редко обедал вместе с ней и профессором, а ездил в Тунис на своей старенькой машине. Он отговаривался тем, что не может позволить себе столь обильные трапезы из-за фигуры и предпочитает перекусить в каком-нибудь бистро по дороге в Тунис, куда он ездит по приглашению своих многочисленных друзей по университету. Но Мэнди считала, что он проводит долгие летние вечера в обществе Ренаты.

Как-то в середине недели за ланчем профессор объявил, что, по его мнению, пришло время посетить алжирский город Тимгад, самый известный археологический центр Северной Африки, который мог дать обильную информацию о жизни римского общества. Там сохранились базилики, купальни, храмы, а также остатки жилищ. Утром он, оказывается, уже звонил в туристическое агентство и выяснил, что туда можно добраться либо на поезде, либо на автобусе.

— Думаю, будет гораздо лучше, — сказал он Стивену, — если ты тоже поедешь со мной и я смогу воспользоваться твоей машиной. Это займет не больше трех-четырех дней.

— Звучит заманчиво, — согласился Стивен. — Мне хотелось бы поехать… отвлечься от бесконечного отчета, над которым я сейчас работаю.

— Думаю, что с тобой будет все в порядке, пока ты будешь здесь одна, — обратился профессор к Мэнди.

— Да, разумеется, — с готовностью сказала та, Хотя в душе была уязвлена. Ей казалось, что она нужна профессору, хотя бы для того, чтобы делать записи и снимать материал на пленку.

— Во всяком случае скучать тебе не придется. Нужно будет привести в порядок мои карфагенские материалы, — напомнил ей профессор, словно прочитав мысли девушки.

— Я знаю, — покорно ответила Мэнди Стивен бросил короткий взгляд в ее сторону.

— Я думаю, что не следует оставлять Мэнди одну, — заявил он профессору, которому явно не понравилось вмешательство племянника.

— Я попрошу Джамилю ночевать в доме. В конце концов, это всего на несколько дней.

Ну, это будет видно лишь на месте, когда мы приедем в Тимгад, — не сдавался Стивен. — Там целое море работы. Не может ли Мэнди перебраться в отель, пока мы не вернемся?

Они разговаривают так, как будто ее здесь нет, с негодованием подумала девушка.

— Думаю, что я сама в состоянии решить, где мне жить в ваше отсутствие, — как можно деликатнее вмешалась она. — Я не собираюсь переезжать в отель. Ну что здесь может со мной случиться? Тем более если рядом будет Джамиля, к тому же телефон всегда под рукой, так что я смогу вызвать полицию, если среди ночи ко мне ворвутся убийцы. — Эти слова были сказаны явно в пику Стивену, проявившему совершенно ненужную заботу о ней.

Но тот даже не улыбнулся. Зато профессор рассмеялся и заявил, что в этих краях едва ли водятся убийцы.

— Тем не менее, если тебе во время нашего отсутствия вдруг станет не по себе, ты всегда можешь перебраться в отель.

Мэнди кивнула.

— Думаю, все будет в порядке. Отель влетит вам в копеечку, дорогой профессор, это совершенно ненужные расходы.

— Да, это дорогое удовольствие, — согласился профессор, довольный тем, что она отвергла идею с переселением.

Стивен хранил мрачное молчание — явный признак неодобрения, и Мэнди облегченно вздохнула, когда ланч наконец закончился. Было решено, что профессор и Стивен отбудут в Тимгад в ближайшие дни.

А на следующее утро позвонил Рамон. Мэнди сняла трубку в своей маленькой комнате, заменявшей ей кабинет. От неожиданности она испугалась, так как в последнее время отгоняла от себя любую мысль о нем. Голос Рамона звучал спокойно, даже скупо, так что все ее опасения по поводу его безумной страсти сейчас показались ей смешными. Она просто слишком поддалась влиянию дурных предсказаний Стивена. Безусловно, у шейха есть свои планы по поводу будущей женитьбы сына, но разве это означает, что Рамону нельзя пригласить на обед старую приятельницу? Она уже дала обещание принять его приглашение, отступать было нельзя, да она и не хотела этого делать. Что скрывать, ей будет приятно провести вечер в его обществе. Вдали от Эль Хабеса он снова станет тем прежним милым Рамоном, молодым человеком, получившим воспитание в Париже и жившим на Ривьере.

После напряженной атмосферы вечной борьбы, которую так умело создавал вокруг себя Стивен, будет приятно ощущать теплое, спокойное отношение и одобрение всех ее слов и поступков. В последнее время она стала ощущать себя неловко в обществе Стивена, правда, отчасти по своей вине. Мэнди испытывала сейчас очень сложные, непонятные ей самой чувства к этому человеку, в которых даже не пыталась разобраться. Чем непонятнее и неопределеннее они казались, тем лучше было для нее. Меньше всего на свете она хотела, чтобы они прояснились.

Мэнди приняла приглашение Рамона, договорившись встретиться с ним в половине седьмого в «Кафе де Пари» на авеню Буржиба. Она немного удивилась, что он не предложил заехать за ней, но, по крайней мере, это предотвратит их столкновение со Стивеном. Тому вовсе не обязательно знать, что она обедает с Рамоном. Можно представить, какой шум он поднимет. Мэнди отпросилась у профессора под предлогом встречи с подругой. Погруженный в раздумья о предстоящей поездке в Тимгад, профессор не задал лишних вопросов, с радостью предоставив Мэнди желанную свободу.

— Боюсь, что я слишком редко даю тебе выходные дни, — извинился он. — Пойми меня правильно. Я просто забываю об этом. Напоминай мне о них время от времени.

Итак, все было улажено самым прекрасным образом. Весь день Мэнди провела в парикмахерской, приводя в порядок волосы. По совету французского парикмахера она завила волосы в романтическом стиле, более короткие завитки теперь лежали на лбу и на висках, а те, что подлиннее, ниспадали на плечи. Мэнди надела простое платье цвета кофе с молоком, украсив его золотистым поясом, и застегнула на шее ожерелье, подаренное Стивеном. Сначала она хотела накинуть новый плащ, но потом решила, что сойдет и повседневный, так будет легче скрыть от Стивена свой наряд, если вдруг столкнется с ним. К счастью, из дома ей удалось ускользнуть незаметно, и Мэнди села в автобус, отправляющийся в Тунис.