Но Стивен рассмеялся.

— Дорогая моя девочка, Рената и слышать не захочет о чем-либо подобном. Ты плохо ее знаешь. Она просто упивается этой интригой, с жаром включившись в игру, как ребенок.

— Но как это может быть, — вырвалось у Мэнди, — ведь она любит тебя?

Взгляд Стивена выразил недоумение:

— Кто тебе сказал, что она любит меня?

— Нет, ты ответь — это так? — упорствовала Мэнди, начиная понимать, что ей лучше было бы держать язык за зубами.

Повернувшись к ней спиной, Стивен вышел через открытое низкое окно и остановился, глядя на залитый солнцем сад, засунув руки в карманы.

— Больше всего Рената любит свою свободу, — произнес он, — свою великолепную независимость, положение королевы собственного маленького королевства. Замужество никогда ее не привлекало. Она классическая фигура признанной царицы, всеми обожаемой, отдающей себя всем поровну с невероятной теплотой и нежностью, в то же время она искусно остается отчужденной и недосягаемой, — в голосе Стивена звучала неизбежность, показавшаяся Мэнди непонятной и печальной.

Так, значит, мы оба страдаем от неразделенной любви, подумала Мэнди. Стивен безнадежно влюблен в недосягаемую Ренату… в то время как я сама безнадежно влюблена в него. А сейчас мы должны разыгрывать фальшивую драму, чтобы спасти Рамона аль Хассана от душевных мук.

— Что за жизнь! — тихо прошептала она.

Но Стивен услышал ее и, вернувшись от окна, подошел к ней.

— Ты расстроена, милая Аманда?

Опустив руки ей на плечи, он неожиданно резко притянул девушку к себе. От его прикосновения Мэнди обдало жаркой волной, но если она и хотела возразить, у нее не оказалось такой возможности — Стивен наклонился и впился в ее губы долгим, безжалостным поцелуем. Когда он наконец ослабил объятия и отстранился, девушка почувствовала, что ноги у нее подкашиваются. Голова шла кругом, а сердце, казалось, сейчас выскочит. Это не был поцелуй любящего человека, в нем чувствовалась только злость.

— Маленькая репетиция, — сказал Стивен глухо. — Я понимаю твое возмущение, но постарайся сделать вид, что получаешь удовольствие от моих объятий. Скоро нам придется целоваться на глазах у сотни людей.

Прижав ладони к горячим щекам, Мэнди попыталась собрать остатки хладнокровия и рассудило тельности. «Постарайся сделать вид, что получаешь удовольствие…» — эти слова эхом звучали в ее ушах, когда она поднималась в свою комнату, молясь, чтобы не встретить по дороге профессора. Необходимо несколько минут побыть одной, чтобы разобраться в том, что сказал ей Стивен. Звуки, доносящиеся из Ванной комнаты, свидетельствовали о том, что профессор купается — смывает дорожную пыль. Слава Богу. Это займет у него какое-то время и даст ей прийти в себя.

Усевшись перед зеркалом, она в отчаянии посмотрела на свое отражение, не видя его. Неужели история с Рамоном никогда не кончится? Что она будет делать, когда встретится с ним на вечере у Ренаты? И будет ли там сам шейх, чтобы не спускать глаз со своего блудного сына? Слишком скоро она вообразила себя свободной от этой семьи. В сотый раз она пожелала никогда больше не слышать о них…

Рената устраивает ради нее изысканный вечер. И хотя Стивен сказал, что та получает удовольствие от подобных затей, Мэнди чувствовала себя неловко.

Она спрятала лицо в ладонях, и щеки ее снова вспыхнули при воспоминании о грубом поцелуе Стивена. «Постарайся сделать вид, что получаешь удовольствие…» Если бы он только знал, что она чувствует!

Звяканье чайной посуды, донесшееся с террасы под окном, напомнило девушке, что ее впереди ждут суровые испытания. И чем скорее она встретится с профессором, тем лучше.

Поспешно причесавшись, Мэнди вышла на террасу. Оба мужчины, уже сидевшие за столом, встали при ее появлении, все получилось очень торжественно. Худшее не заставило себя ждать: профессор заключил ее в объятия и одарил родственным поцелуем.

— Дорогая моя девочка! Я в восторге от вашей помолвки, — радостно заявил он. — Не могу тебе передать, с каким удовольствием я узнал об этом. Стивен не мог сделать более подходящий выбор. Время летит… Ему пора остепениться.

— Мне только тридцать два года. Могу еще погулять… — Стивен засмеялся.

— Ерунда, — со всей серьезностью провозгласил профессор. — Хватит, нагулялся. Пора вить гнездо.

— А я разве отказываюсь? Сдаюсь на милость победителя. — Стивен поднял руки вверх.

Профессор улыбнулся.

— Ты вот все шутишь, а дело серьезное, мой дорогой мальчик. И я от всего сердца рад за вас обоих.

— А как я рад! — Стивен намазал хлеб маслом.

В лукавом взгляде, который он бросил на девушку, плясали смешинки. Он дразнил дядю, разыгрывая доверчивого старика.

— Ты ведешь себя безобразно, Стивен, — упрекнула Мэнди.

Он усмехнулся и намазал второй бутерброд.

— Мой племянник считает, что даже в этом деле нужен научный подход, не так ли? — простил его профессор.

Научный подход! Он ставит на ней эксперимент? Мэнди от злости чуть не расплескала чай.

— Разумеется, еще, наверное, рано говорить об определенной дате, — снова радостно начал профессор. — Но вы, без сомнения, уже думали о предстоящей свадьбе?

— Мы еще Не сообщили об этом даже родителям Мэнди, — заметил Стивен.

— Всему, конечно, свое время, — кивнул профессор. — Хотя должен сказать, что в дни моей молодости с родителями невесты советовались до того, как давать официальное объявление. Как говорится, «другие времена — другие нравы». Сегодня многое изменилось…

— Ты еще ничего не рассказал нам о своей поездке, — сказал Стивен, стараясь увести старого джентльмена подальше от опасной темы.

— О, моя поездка! — допив чай, профессор поставил чашку и приложил к густым усам салфетку. Усевшись поудобнее, он приготовился прочесть продолжительную лекцию.

Константин, Ламбесса, Тимгад; храмы, театры, форумы, бани… высокие мраморные колонны, сияющие в лучах солнца, как рубины и топазы…

— Такой богатый материал! — восклицал он. — Года не хватит, чтобы систематизировать его. Но вместе с Мэнди, думаю, мы справимся, и когда вернемся в Англию, я смогу серьезно им заняться. Думаю, что до нашего возвращения домой не так уж долго. Я понимаю, — добавил он, — что вы оба торопитесь вернуться к родителям, у вас так много дел впереди. Между тем, — продолжил он, не обращая внимания на странное молчание, воцарившееся после его последнего замечания, — я бы хотел пригласить вас в ресторан на праздничный обед. Куда бы ты хотела пойти? — повернулся он к Мэнди. — Ты предпочитаешь французскую кухню или арабскую?

— И та и другая хороши по-своему, — беспомощно сказала та, с каждой минутой все больше и больше ощущая себя мошенницей.

— Что вы скажете относительно ресторана «Багдад»? — предложил Стивен. — Там готовят очень вкусные восточные блюда.

— Значит, это будет «Багдад», — согласился профессор, от всей души радуясь, глядя на них.

Мэнди провела остаток дня, помогая профессору разбирать записи, сделанные во время поездки. Когда пришло время ехать в город, она надела свое шелковое платье, не забыла и бабушкино кольцо, поскольку Стивен настаивал, чтобы она носила его постоянно. Оба мужчины ждали ее в холле и встретили восхищенными взглядами.

Волосы Мэнди свободно распустила по плечам. Время, проведенное в этой стране, не прошло для нее даром — ее кожа приобрела золотистый оттенок. Она чуть-чуть припудрила нос и подвела длинные загнутые ресницы.

— Ты выглядишь как картинка, — сказал Стивен, награждая ее нежным поцелуем.

Профессор одобрительно посмотрел на них.

Жители Туниса и праздные туристы прогуливались по широким тротуарам в поисках вечерних развлечений. Под розовым предзакатным небом двойной ряд деревьев, выстроившихся в центре авеню, казался зеленой стеной. Маленькими глотками отпивая холодный сок в уличном кафе, Мэнди вдруг почувствовала себя успокоившейся и счастливой. Она намеренно отбросила от себя неприятные мысли. Было так радостно находиться в этой яркой экзотической среде, да еще с двумя кавалерами. В вечернем костюме с черным галстуком профессор выглядел помолодевшим и представительным. Что же касается Стивена… взгляд девушки смягчился, остановившись на нем: высокий и загорелый, широкие плечи распирают пиджак, как обычно позаимствованный из гардероба профессора, непослушная прядь волос по-прежнему спадает на лоб. Он был именно таким, каким она его любила, — чуждым условностям, немного мятежным, переполненным энергией и жизненной силой.