Глава 6

Кэролайн посмотрела на часы, затем на свое отражение в зеркале в дверце шкафа. До прихода Джеймса Годдарда оставалось еще двадцать минут, но она уже была одета. Платье, как сказала Селеста, смоделировала мадам Вионнэ, знаменитая французская модельерша тридцатых годов. Его сшили из тяжелого крепа дымчатого цвета; фасон нельзя было назвать облегающим, но при этом он удивительным образом подчеркивал все изгибы тела. Эффект был таким, что обычная фигура в этом платье выглядела исключительной, а хорошая фигура — просто незабываемой.

Платье оказалось таким дорогим, что Кэролайн запретила Джеймсу покупать его. Но он настоял на своем, утверждая, что не сомневается в последующем возврате долга.

— Ведь это не просто платье, — сказал он. — Это капиталовложение. Это способ для вас вернуть работу.

Кэролайн сначала думала, что она будет себя неловко в нем чувствовать, как чувствовал бы себя любой в чужой одежде. Однако простое, но элегантное платье из шелка, казалось, было сделано специально для нее. Кэролайн еще раз посмотрелась в зеркало. Неужели она подросла? Или просто у нее такое чувство, будто она стала выше? Неужели она и впрямь такая стройная? Или это иллюзия? Неужели случилось то, о чем говорила Франческа, — она стала сногсшибательной красавицей? Или это только кажется? Скорей всего, она просто заблуждалась. Неужели правда, что Джеймс Годдард пригласил ее на день рождения к Кендалл Лоусон? Или ей все это снится?

— Кэролайн! К тебе мистер Годдард, — возвестила Селма.

Кэролайн вздохнула и вытерла вспотевшие ладони о салфетку. Взяв вечернюю сумочку, которую Джеймс помог ей выбрать в тон платью, она спустилась вниз.

Ступеньки скрипят, обои на стенах грязные и облезлые, дорожка на лестнице потертая. Вот он и увидит, где живет Кэролайн, поймет, как она бедна и какие они, в сущности, разные.

И покинет ее.

Но Джеймс не сделал этого.

Он стоял на крылечке пансиона Селмы, одетый в белый вечерний смокинг, как киногерой, вдруг спустившийся с экрана и пришедший в реальную жизнь. Его белокурые волосы блестели на солнце, оттеняя слегка загоревшее лицо, а глаза сверкали. Казалось, он только что создан Господом лишь для того, чтобы доставить Кэролайн удовольствие, которого она никогда в жизни не испытывала. Джеймс протянул ей красную розу и оглядел ее ласковым взором, который, казалось, обнял ее от головы до ног. Кэролайн подумала о том, что никогда и никто еще не смотрел на нее так внимательно и оценивающе, заглядывая в самую душу, и ей вдруг захотелось вернуть этот молчаливый, но красноречивый, ласкающий взгляд.

— Выглядишь что надо, — сказал Джеймс хрипловатым голосом, впитывая в себя ее образ, платье, волосы, косметику, все ее существо.

— Только благодаря тебе, — ответила Кэролайн, чувствуя, как взгляд Джеймса обволакивает ее. Без него у нее никогда бы не было этого платья и этого, совершенно нового для нее, чувства уверенности в себе.

— Художник ценится по своим произведениям, — сказал он, отвечая на ее похвалу. — А это — в честь нашего первого свидания, — сказал Джеймс, протягивая ей розу. Для Кэролайн это было не просто первое свидание — ей вообще впервые дарили цветы.

— Спасибо, — промолвила она, принимая алый бутон. — Мне еще никто не дарил розы.

— Это просто несправедливо, — заметил Джеймс, снова оглядывая ее с головы до ног.

По всему телу Кэролайн прошла теплая волна, и она почувствовала, что краснеет.

— Знаешь, — сказал вдруг Джеймс, все еще наслаждаясь ее видом и не сводя с нее своих удивительных голубых глаз, — должен признаться тебе кое в чем. Мне вдруг расхотелось идти на эту вечеринку к Кендалл Лоусон.

Кэролайн молча кивнула, потрясенная непонятным приливом эмоций и вдруг осознав, что она тоже очень хочет остаться с ним наедине.

— Но положение обязывает, — сказал Джеймс, возвращая их обоих на грешную землю.

Кэролайн подумала, что не только положение, но и неоплаченные счета обязывают ко многому, вспомнив о работе, которой лишилась. Она передала розу Селме, которая с радостным видом отправилась на кухню, чтобы поставить цветок в вазу с водой.

— Ты вся дрожишь, — заметил Джеймс, ведя Кэролайн под руку к своему легкому спортивному автомобилю «остин хейли» выпуска 67-го года.

— А я так надеялась, что ты этого не заметишь, — ответила ему Кэролайн, которая наконец могла говорить, и взглянула на него.

Джеймс улыбнулся.

— Не стоит нервничать, — сказал он. — Все, что от тебя требуется, — это жизнерадостно улыбнуться, когда Роз Гарелик будет фотографировать тебя.

— Роз Гарелик? — спросила Кэролайн. Она вспомнила это имя, напечатанное под снимками. — Она ведь из репортеров «Ярких страниц»?

Джеймс кивнул.

— Видно, в школе ты всегда прилежно училась, — сказал он, явно польщенный. — Как раз сегодня утром я разговаривал с Кендалл, хотел удостовериться, что именно Роз будет писать о приеме. Стоит постоянно помнить о том, что нам просто необходимо воплотить наш план в жизнь. — Он открыл дверцу низкого автомобиля и помог ей сесть.

Джеймс вел машину уверенно и быстро; он не отпускал никаких замечаний: ни об убогом жилище Кэролайн, ни о старом халате и стоптанных шлепанцах Селмы. Джеймс не задавал девушке вопросов, почему она живет одна, не расспрашивал о родителях. Вместо этого он всю дорогу до Палм-Бич говорил о своей сестре.

— Подкуп удался на славу! Эмили согласилась пойти на вечер. Я уже отвез ее, — сказал он, явно довольный.

— Но почему понадобился подкуп, чтобы твоя сестра туда пошла? — спросила Кэролайн. Никогда в жизни она не слышала о таких удивительных вещах.

— Все из-за ее жуткой депрессии, — ответил ей Джеймс. — Все время с тех пор, как погиб ее муж, она была...

— Погиб? — переспросила Кэролайн, потрясенная услышанным. — Но ведь он должен был быть совсем молодым?

— Он и был молодым. До тридцати было еще далеко, — ответил Джеймс.

Кэролайн ахнула. Ведь Кайл Прингл, получалось, был не намного старше Джеймса, и вот он умер. От одной мысли о том, что кто-нибудь может покинуть этот мир в расцвете лет, Кэролайн непроизвольно почувствовала озноб.

— Это был несчастный случай?

— Несчастный случай на игре в поло этой осенью, — ответил Джеймс. — Поло — это быстрая, опасная игра. По степени риска относится к той же категории, что и слалом, прыжки с парашютом и гонки. Эмили всегда этого боялась, но Кайлу нравилось играть. Сколько раз она просила его быть осторожнее, но он только смеялся. Говорил, что риск — благородное дело.

— Какой ужас! Неудивительно, что она в отчаянии, — сказала Кэролайн, думая, как ужасно потерять мужа в такие молодые годы. Она просто не могла себе представить, как можно пережить такую трагедию.

Джеймс Годдард остановил машину у дверей фешенебельного клуба «Пеликан» и помог Кэролайн выйти. Пока слуга отпарковывал машину, Кэролайн прислушивалась к веселой музыке, доносившейся изнутри, а когда они вошли в зал, она увидела самых изысканных молодых людей Палм-Бич, которые танцевали и пили шампанское. Она инстинктивно вся съежилась, чувствуя себя, как в детстве, пришелицей из иного мира, которой не место на такой вечеринке, которая не должна появляться там, где обитают Годдарды и Лоусоны, не говоря уже о том, чтобы примкнуть к их компании. Она была Кэролайн Шоу из Лэйк-Ворта — все равно что ниоткуда. Да и что она знала о светском обществе Палм-Бич?

Почувствовав ее настроение, Джеймс взял ее за талию и на мгновение привлек к себе.

Кэролайн подняла глаза, на ее лице ясно читалось отчаяние.

— Я прекрасно знаю, что это не моя среда. Независимо от того, какой сногсшибательный на мне наряд, — сказала она.

— Ты очень красивая, и ты нисколько не хуже любого из присутствующих здесь, — ответил ей Джеймс. — Я горжусь тем, что привел тебя сюда. Это ведь просто люди, не хуже и не лучше, чем где-либо еще.