В определенном смысле данная местность и в самом деле походила на ту, которая была изображена на исходном «брульоне». Еще бы, три мостика здесь были точно! Ну, могли быть. Впрочем, оттуда, где я теперь стоял, должны быть видны роща и деревенская корчма… Я внимательно,

крайне внимательно осмотрел расстилающуюся передо мной местность, отойдя от третьего мостика на добрых полсотни метров. Осмотр не утешил. Худшего места для расположения места общественного питания сложно себе было даже представить. Передо мной лежала совершенно безлесная и абсолютно плоская долина, вообразить на которой хоть какое-то строение было совершенно невозможно. И тут мне пришло в голову, что следует пройтись вдоль Копысьщенки до самого Днепра. Ведь именно в этом направлении могли находиться пруд с плотиной и церковь. Пусть они были давно разрушены людьми или временем, но следы от них исчезнуть не могли.

Однако прогулялся я совершенно безрезультатно. Только посбивал ноги да пару раз сорвался с осклизлых берегов Копысьщенки в не слишком глубокие, но зато ужас какие крутые овражки. Сколько ни лазал я вдоль речного русла, ни малейших следов искомых объектов обнаружить так и не удалось.

– Ладно бы одна церковь исчезла, – рассуждал я, в очередной раз разглядывая окружающую меня местность, – она могла быть деревянной и сто раз сгореть без следа. Но озеро-то?! Но плотина?! Разве только следы их пребывания на земле специально кто-то уничтожил? Нет, это бред! Сколько я в жизни поездил по матушке-России, везде церковные здания стояли совсем недалеко от обжитых мест. Стало быть, на левом берегу этой несчастной Копысьщенки просто должна была находиться довольно-таки крупная деревня. Но, кроме совершенно плоского поля да каких-то неопрятных кустиков, мои глаза не видели ровным счетом ничего. И, скорее всего, тут никогда и не было каких-либо строений.

Надежда, попеременно то воскресавшая, то умиравшая, после этого последнего, совершенно сокрушительного удара с грохотом рухнула оземь и распалась на составные части. Стало совершенно ясно, что, несмотря на некоторое отдаленное сходство, большинство ключевых элементов на реальной местности либо отсутствует вовсе, либо совершенно не совпадает с теми, которые были описаны на французском «брульоне». Понурив голову, я выбрался на современную дорогу и устало побрел обратно к станции.

«Еще дешево отделался», – размышлял я, шаркая ботинками по камням придорожных обочин. Бедный Яковлев перед государем императором ответ держал. Наверное, поседел бедняга после доклада о провале столь долгой поисковой операции. Еще бы не поседел! Чуть не год он, бедный, высунув язык, таскался по Смоленской и Минской губерниям. И что в результате? Пшик! Нашел два каких-то относительно подозрительных места да перекопал кучу земли, вот и все его достижения. А, наверное, водки они с Кочубеем выпили за это время не одно ведро…

Я представил себе в деталях и подробностях, как полковник с князем грустно сидят за колченогим столом в какой-то заплеванной харчевне, и невольно улыбнулся. И почему-то сразу подумалось, что это задание было им дано вовсе не в качестве поощрения за отличную службу, а как некое издевательское наказание. Но вслед за этим я вспомнил и о втором подозрительном месте, которое они обнаружили. Да, сомнения по его поводу они высказывали сразу, но для успокоения собственной совести мне следовало съездить и туда. Идея казалась вполне осуществимой, разом придав мне ускорение и активизировав некоторый прилив сил.

Оказавшись у железнодорожной платформы, я расположился на скамеечке под столетней разлапистой липой и, разложив на коленях свои карты, погрузился в изучение предстоящего маршрута. На начальном этапе он был очевиден. Следовало вернуться в Оршу, а затем пересесть на первый же московский поезд. Он должен был доставить меня до станции Кардымово. А вот далее следовало применить смекалку российского туриста. До деревни Цурьково от станции было не менее десяти километров, и предстояло на месте подыскать подходящий транспорт. Впрочем, в ту субботу я смог добраться только до Кардымово. Ночь надвигалась неотвратимо, и я счел за благо искать ночлег в этом относительно крупном населенном пункте.

Утром же, разминая затекшие от неудобной позы плечи, мы с неожиданно подвернувшимся попутчиком выехали прямо в заветное Цурьково. Попутчик отыскался на автобазе приютившего меня городка, где я провел ту ночь. Дежурный водитель Алексей Захаров (так он мне представился) был в недалеком прошлом обычным деревенским парнем. Вынужденно сменив рычаги окончательно сломавшегося трактора на баранку грузовика, он до конца с деревенской жизнью так и не порвал. Только теперь ему приходилось возить молоко с близлежащих ферм, а не пахать по весне поля. По этой причине три раза в неделю он оставался на ночевку прямо в комнате отдыха водителей, чтобы не. тратить по утрам много времени на дорогу от дома к базе.

– Хорошо, что я пока не женат, – доверительно делился он со мной своими заботами, – а то не знаю, как и оправдывался бы. Живу на улице Савичева, почти у самых Бар-сучков. И получается, что сюда почти час нужно добираться, ведь по утрам никакого транспорта нет. Выезжать на фермы нужно в шесть, так что же, мне в половине пятого вставать?

– Мотороллер какой-нибудь себе приобрети, – сонно отозвался я, следуя за ним к ангару, в котором стояли грузовые автомобили.

– Я уж тоже думал об этом, да дороговаты они, – столь же заспанно отозвался он. – К тому же где его здесь оставлять? Сопрут или просто колесо отвинтят.

– Зачем им это? – удивился я.

– А-а, из вредности, наверное, – неопределенно махнул он рукой. – Народ здесь собрался недалекий и недобрый. Только и знают, что пиво глотать без меры после работы да дурацкие розыгрыши устраивать.

Мне хотелось спросить, какие именно здесь устраиваются розыгрыши, но в этот момент Алексей резко свернул в сторону и с разбегу вскочил на подножку довольно нового ГАЗа.

– Дверца с той стороны снаружи не открывается, – предупредил он меня, едва я протянул руку к дверце, – я ее сейчас изнутри открою.

Наконец он завел машину и вырулил на загородную трассу. Разбитое колесами шоссе тянулось вдоль каких-то складов, промышленных предприятий и понатыканных между ними неопрятных жилых домов. Водитель молчал, неотрывно глядя прямо перед собой, и я тоже погрузился в свои невеселые думы.

Да, французы через Кардымово проходили, размышлял я, но мы то сейчас едем прочь от того места, где некогда двигались их нестройные колонны, к тому же через пресловутые Цурики в те времена проходила только плохонькая проселочная дорога, целиком и полностью находившаяся под контролем наших казачьих разъездов. Поэтому совершенно непонятно, что заставило охрану кассового фургона свернуть в сторону и поехать в чистое поле, т.е. фактически на верную гибель. Такой поступок мог быть объяснен только одним обстоятельством. Видимо, нечистые на руку гренадеры с самого начала договорились между собой, что при удобном случае разграбят золото. И значит, они намеренно создали такую ситуацию, чтобы остаться на дороге в одиночестве, рассчитывая нажиться под шумок.

Машина в этот момент резко свернула в сторону, и я невольно оторвался от своих дум. Мы миновали несколько коровников и, развернувшись на небольшом «пятачке», начали сдавать задом в широко распахнутые ворота.

– Это Васильеве, – предупредил меня водитель, видя, что я принялся озабоченно озираться по сторонам. – Сейчас заберем утренний удой и поедем дальше, в Луну, за следующей порцией.

– В Луну? – не поверил я.

– Да, – весело сверкнул зубами Алексей, – так у нас одна деревня называется. Она как раз за Цурьково расположена.

Пока происходила перекачка молока, я тоскливо разглядывал царящие вокруг грязь и разруху, совершенно не понимая, как в таком беспорядке можно заниматься производством продуктов питания. Но вот хлопнула дверца кабины, и мой водитель, видимо, совершенно равнодушный к подобного рода сценам, ловко запрыгнул на сиденье.