— Ты имеешь в виду Мельхиора? — рассмеялась Магдалена. — Мы случайно вместе. Больше здесь нечего обсуждать.

Мельхиор тем временем разжился в продуктовом вагончике хлебом и кислой капустой из бочки.

— Не слишком жирно, но вполне сносно, — заметил он, отдавая Магдалене половину. К еде полагалась вода из огромной бочки, занимавшей половину площади четырехколесной фуры. Вторая бочка, стоявшая там же, была якобы наполнена вином. По крайней мере, так утверждал великан из Равенны. Но, просвещал он, вино выдают только по особым случаям, чаще всего, когда Великий Рудольфо совершал очередное бравурное восхождение по канату.

Стояли дни, предшествующие началу лета, и, хотя солнце показывалось редко, ночь, как и все предыдущие, была теплой, быть может, оттого что климат по течению Майна был мягче, чем в других немецких землях.

По примеру артистов Магдалена с Мельхиором накидали себе соломы и обустроили ночное ложе. Магдалена уже собралась, не раздеваясь, улечься спать, как вдруг наступающую тишину на поляне разрезал хриплый голос знахаря:

— Магдалена, тебя зовет Рудольфо!

Рудольфо имел обыкновение ночевать в своем обособленно стоящем вагончике из гладко выструганных досок с козлами для кучера, расписанном синими и красными красками. Вагончик был овеян тайной, и не без причины, поскольку Рудольфо никому из труппы не разрешал переступать его порог, кроме знахаря, а тот, и так немногословный, категорически отказывался рассказывать, что там внутри. Иногда артисты даже спрашивали друг друга, а странствует ли Рудольфо вообще с ними? Может, вагончик ездит пустой?

Обо всем этом Магдалена не имела ни малейшего понятия. И все же чувствовала некоторое замешательство, преодолевая в сумерках пять ступенек откинутой деревянной лестницы и нажимая на дверную ручку. Дверь оказалась заперта. Наконец щеколда была отодвинута, дверь раскрылась внутрь, и перед ней предстал в знакомом уже обличье Рудольфо — в белом шелковом трико и белой рубашке с широкими рукавами. Не произнося ни слова, он жестом пригласил ее войти.

У Магдалены не было времени рассмотреть внутреннее убранство узкого вагончика. С правой стороны, напротив единственного окошечка на продольной стене, мигала коптилка. Проходя мимо, Магдалена отбросила огромную тень на противоположную сторону. По бокам штабелями были сложены книги и пергаментные свитки, напоминая кладку городской стены. Между ними громоздились какие-то странные инструменты непонятного предназначения. На полу стояли два ларя и ящики разного размера. Ни стола, ни шкафа. Не считая воткнутого в угол заброшенного двуногого стула, заваленного книгами, мебели не было.

Рудольфо пригласил ее присесть на один из ящиков, а сам уселся на ларь напротив, видимо, чтобы выглядеть повыше.

— Ты, наверное, уже думала, чем могла бы заняться в труппе, — без обиняков начал Рудольфо.

— Ах, конечно, — поторопилась ответить Магдалена, хотя это отнюдь не соответствовало действительности. Первый день, проведенный среди циркачей, был настолько волнительным, что ей было не до того.

Что бы она могла делать? Танцевать на канате? На это у нее не было ни храбрости, ни умения. Женщина на проволоке? Такого еще никогда не было. Это потрясло бы христианскую западную Европу!

— Я училась читать, писать и шить, — ответила она после небольшой паузы. Это было правдой. В монастыре она с особой тщательностью следила за состоянием монашеской одежды. — Ведь артистам нужны красивые костюмы. Я могла бы содержать их в порядке.

Рудольфо был явно озадачен таким предложением.

— Мне нравится ход твоих мыслей. Но ты, вероятно, уже заметила, что у каждого из нас не одна обязанность. Жонглер — наш повар, великан из Равенны ухаживает за животными, королева карликов занимается бельем и костюмами, зазывала, не жалея сил, клянчит подаяния, а также еду для людей и зверей у попов и членов городского совета, когда грозы, ливни или суровая зима препятствуют нам в проведении представлений.

Об этом Магдалена вообще не задумывалась. Как и все на свете, по-видимому, жизнь бродячих артистов имела две стороны.

— Поэтому, — продолжил Рудольфо, — я придумал для тебя особое задание. Нашей компании давно нужны необычные аттракционы. Теленок о двух головах едва ли выманит кого-нибудь из-за печи. По непонятным причинам таких в последнее время появляется на свет все больше и больше в одной только Франконии. Королева карликов тоже не одна такая. С низовьев Дуная в наши края переселилось целое племя лилипутов, несколько сотен низкорослых людей, которые за звонкую монету выставляют себя напоказ...

— Зато ты единственный в своем роде, Великий Рудольфо, — перебила Магдалена канатоходца. — Плебс приходит, чтобы увидеть тебя. А не только чтобы поглазеть на женщину трех футов росту!

— Нет, ты этого не понимаешь, — покачал головой Рудольфо. — Мы, бродячие артисты, живем разнообразием, тем, что представляем публике другой мир, который простирается за горизонт собственной жизни. Одному, каким бы зрелищным и необычным ни было его искусство, это не под силу. Но чем многообразнее и оригинальнее мы выступаем, тем с большей готовностью народ дает себя обдурить. Циркачи — это настоящие соблазнители...

— Ну и что же ты придумал для меня? — разволновалась Магдалена.

— Ты будешь выступать в команде. Будешь изображать женщину, которую заживо похоронили, и она семь дней пролежала под землей.

Магдалена опешила.

— Но меня никогда не хоронили заживо. Это был бы обман, Великий Рудольфо!

— Разве все мы, артисты, не обманщики? — лукаво ухмыльнулся канатоходец. — Мы дурачим людей, показывая то, чего не существует на самом деле. Королева карликов — никакая не королева, а жалкое низкорослое создание. Великан из Равенны — вовсе не великан от рождения, он вытянулся вследствие несчастного случая. И то, что он перебрал в росте, он не добрал в уме. Жонглер бросает в воздух одновременно пять мячей и ловит их, при этом морочит всем голову, что он чародей, хотя на самом деле это не магия, а только тренировка и еще раз тренировка.

— А ты, Великий Рудольфо? Когда ты восходишь на самые высокие башни — это тоже обман?

— Да, и ничего другого.

— Не понимаю.

— Тебе это и не надо, — отрезал канатоходец. — Я просто хочу сказать, что не надо терзаться сомнениями и угрызениями совести. Наверняка ты слышала о жене плотника, которая в прошлом году семь дней пролежала в гробу под землей, потому что ее сочли мертвой. Лишь на восьмой день могильщики услышали ее стук. Когда гроб выкопали и открыли, ее лицо было пепельно-серым и она лишилась всех волос. Они были рассыпаны в гробу. Но она была жива. Случай этот привлек к себе всеобщее внимание, в том числе во Франции и Нидерландах. Даже Папа Римский заинтересовался им.

Магдалена провела рукой по своей голове. О Господи, она забыла надеть свой чепчик, который до сих пор избавлял ее от ненужных объяснений. Она застыдилась и предпочла бы провалиться сквозь землю.

— Теперь ты наверняка ждешь объяснений, куда делись мои роскошные волосы, — нерешительно промямлила она.

— Да где ж им быть, — самодовольно улыбнулся Рудольфо. — Разумеется, в каком-нибудь монастыре.

— И ты не хочешь узнать, почему и отчего?

— А, ерунда! Это твое личное дело, ты не обязана отчитываться.

Ох, непросто было разгадать этого Рудольфо, еще сложнее увидеть его насквозь. Похоже, он все умел, все знал и всего хотел. Даже невозможного. Его требование выставить себя напоказ как заживо погребенную, с лысым черепом, наверное, еще и в саване, показалось ей абсолютно неприемлемым. Хотя Магдалена и подозревала, что возражать ему бесполезно, она все же спросила:

— А если я не исполню твое желание? Если откажусь выступать живым трупом?

Рудольфо удивленно поднял брови, округлив их в дуги, и невозмутимо ответил:

— Тогда в нашей труппе будет один лишний едок.

Магдалена поняла, что он имел в виду. Конечно, ей было

ясно, что Великий Рудольфо не позволит торговаться с собой.