Я проснулась от шума. Кричала Брисеида. Агамемнон возвратил ее сразу же, когда в лагерь привезли тело мертвого Патрокла. Договор был выполнен — воин в золотых доспехах повел войско в бой. Брисеида старалась остановить Ахиллеса, но я знала, что сейчас он ничего не видит и не слышит. Ахиллес направляется вызывать Гектора на поединок.

Я оделась и вышла из палатки. Брисеида сидела и плакала, держась за голову. Я поспешила под стены Трои, зная, что ничего не смогу сделать, не смогу помешать.

Я стояла и смотрела, как бьются два великих героя. Ни один из них не уступал силой и умениями другому. Ахиллес нанес сокрушительный удар. Гектор, перед тем как упасть, взглянул на меня, уловив взгляд моих глаз. Я кивнула головой, отдавая последнюю честь герою Трои. Я плакала.

Гектор, сын Приама, царя Трои, умер.

Ахиллес привязал тело Гектора к своей колеснице и потянул в лагерь, этим самым выказывая свое презрение.

Я подошла на место, где Ахиллес убил Гектора, упала на колени и склонила голову. Так я простояла до заката, а потом возвратилась в лагерь.

На стенах Трои стояли четверо: царь Трои Приам, жена Гектора — Андромаха, царевич Парис с Еленой.

— Что это за женщина? — спросила Елена, присматриваясь.

— Что она здесь делает? Я знаю ее. Это она убила Атона в поединке, — ответил Парис.

Он переживал за брата, который бился на поединке с Ахиллесом. В отличие от Гектора, он не любил ближнего боя, предоставляя преимущество убивать врагов издали, стреляя из лука и оставаясь в безопасности.

— Что она делает? — спросил царь. Его глаза были уже слабоваты, чтобы увидеть то, что происходило внизу, под стеной города.

— Стоит и смотрит, — ответила Елена.

Вдруг Андромаха, жена Гектора, закричала:

— Нет, нет, нет… — и залилась слезами. Елена обняла ее утешая.

— Парис, что там? — обеспокоенно спросил царь.

— Ахиллес убил Гектора. Он его убил. Отец, он забрал тело Гектора. Отец … — бормотал Парис.

— А девушка? — спросил Приам.

— Она… она, упала на колени и склонила голову. Что это? Ну, хоть ее убью. — Парис натянул лук. — Легкая цель.

— Не смей, — остановил его царь. — Она отдает честь моему сыну. Это жест скорби. Она оплакивает Гектора.

Парис опустил лук. Он до самого заката наблюдал за девушкой, что так и не сдвинулась с места. Было странным то, что она оплакивает Гектора. Что еще кто-то скорбит о смерти его брата, в особенности враг.

А на Олимпе боги обсуждали поступок Натаниеллы. Кто-то осуждал ее за то, что она оплакивает убийцу, кое-кто считал ее поступок верным, другие — старались угадать ее следующие действия, а кое-кому было просто безразлично. И лишь Зевс, в своих мыслях не осуждал и не оправдывал. Он был удивлен изменениям, которые произошли с Натти. Тихая и неприметная, растерянная и испуганная девушка исчезла. На ее месте появилась женщина с сильной волей и стремлением достичь свою цель, стремлением бороться. Хотя ее характер остался с ней. Она страдала, боролась, убивала, прощала и оплакивала. Она любит. И Зевс поймал себя на мысли, что завидует Ахиллесу. Его никто так не любил. Он снова взглянул на девушку, что стояла на коленах, опустив голову.

«Мы изменили твою жизнь. Ты должна была выжить, и ты выжила. Научилась выживать. И ты не просто выжила, ты изменила одного эгоистичного бога. Ты изменила меня. Теперь я знаю, что подарить тебе.»

В ту же ночь, в лагерь ахейцев, никем не замеченный, пришел царь Трои, сам Приам. Он умолял Ахиллеса отдать ему тело Гектора. Ахиллес согласился. Также Ахиллес отдал Приаму женщину, Брисеиду, взяв с царя обещание, что тот сохранит ей жизнь, защитит.

Видел Приам и девушку-воина, что оплакивала его сына, под стенами города. Он обнял ее, поблагодарив.

В ночной тьме возвратился сын Трои, герой Гектор, в родные стены своего города.

Сегодня утром меня снова посетил Гермес. Он с сожалением посмотрел на меня и сказал:

— Он должен умереть. Это его судьба. Мойры, богини судьбы, перережут нить. Сегодня на закате ты навсегда покинешь это время. Я приду за тобой.

Гермес исчез в синем сиянии.

Вот он, момент пересечь границу. Последний шанс побыть немного счастливой.

Я встала и вышла из палатки.

Я поздно понял, что люблю Натти. Всегда любил. Еще с первой нашей встречи, когда она упала на меня с неба. Такая странная, непонятная, смешная. Как я мог упустить свое счастье? Как теперь извиниться? Как сказать, что я ее люблю?

Я раздумывал, ходя по палатке туда-сюда, когда вошла Натти. Она была одета в длинное белое платье, волосы, распущены, волнами спадали вниз. Натти смотрела мне прямо в глаза. Ее взгляд светился счастьем и грустью. Натти подошла ближе. Одно движение рукой и платье упало наземь.

О, боги! Моя Натти!

Я не мог поверить своим глазам. Натти обняла меня и поцеловала. С каждым разом все страстней и страстней, словно целовала в последний раз.

Моя дорогая Натти.

Я лежал на кровати и прижимал к себе Натти. Не нужно было слов. Я ощущал ее любовь. Она подняла голову, заглянула мне в глаза, улыбнулась и поцеловала.

— Ты когда-то спросила меня, за что я отдал бы жизнь, — промолвил я. — Я отдал бы жизни за тебя. Я умер бы за тебя.

Натти отвела волосы, которые упали мне на лоб, грустно улыбнулась и тихо сказала:

— Ты умрешь. Но не за меня.

Я не стал спрашивать о значении ее слов. Я был счастлив.

Перед войной, моя мать Фетида, предупредила меня, что я умру под Троей. Мне было безразлично. Я хотел умереть как герой. И даже сейчас я не верю, что умру здесь. Я не имею права умереть. Теперь у меня есть та, для которой следует жить.

Натти молчала, а потом куда-то глянула.

— Уже пора, — грустно промолвила она. — Ахиллес, обещай, что ты спасешь Брисеиду. Агамемнон сожжет Трою, а ее убьет, или еще хуже — сделает своей рабыней. Обещай, что спасешь ее.

Сегодня ахейские корабли отплыли, оставив посреди поля деревянного коня — хитрость Одиссея: «Если не смогли взять Трою штурмом и осадою, возьмем хитростью. Когда троянцы затянут коня внутрь города и начнут праздновать победу, воины, которые спрячутся внутри коня, откроют ворота войску, что возвратится на кораблях».

Безупречный план. Троя обязательно падет.

— Обещаю, — промолвил я. — А потом мы с тобой уплывем отсюда. К моему отцу. Я вступлю в брак на тебе. Я тебя люблю.

— И я тебя люблю, — Натти улыбнулась.

— Ты подождешь меня? Я спасу Брисеиду и возвращусь. Ты будешь ждать?

— Я буду ждать. Но сейчас я должна уйти. Меня никто не должен видеть. Я буду ждать. Люблю тебя, — сказала она, отводя взгляд.

Натти встала и оделась.

— Подожди, — я достал кулон, размером с монету. Работа Гефеста. — Это тебе. — Я надел кулон на шею Натти. — Здесь написано: «Моя богиня». Ты же знаешь, я не очень уважаю богов. Но теперь для меня существует единственная богиня, с прекрасными зелеными глазами и именем Натти.

Натти улыбнулась, поцеловала меня, а потом вышла из палатки.

Солнце начинало садиться, опускаясь в море. Я стояла на скале и смотрела на равнину перед Троей, которую медленно окутывала тьма. Все говорило о том, что греки отплыли. На поле остался стоять лишь большой деревянный конь — знак поражения ахейцев. Доверчивые троянцы со временем затащили его в город. Закрылись ворота величественной Трои в последний раз. Одинокая фигура подкралась к мурам города и начала подниматься по стене. Сердце сжалось от боли. Он должен умереть, то пусть умрет, как в том фильме, что я смотрела в последний день, в своем времени.

— Уже пора, — промолвил голос Гермеса за моей спиной. — Натти настало время.

— Да, — ответила я.