Ворочаясь с боку на бок, я заметила, как из-под двери выполз листок бумаги. «Наверное, уведомление о выселении», – подумала я, с неохотой вставая с кровати. Самочувствие кошмарное. Комбинация вся в грязи и порвана там, где зацепилась за гвоздь. Чулки – одна гигантская дырка, а все тело липкое от засохшего пота. На левой руке глубокий порез: я поранилась о металлическую раму, когда Линк выдергивал меня из подвала.

Идя через комнату, я чувствовала, что за мной следят, видимо, наблюдатель приступил к работе. Прикроватные часы высвечивали половину десятого.

Это был график, мой личный расписанный поминутно список дел, где и когда я должна находиться и чем заниматься. Я уже пропустила завтрак и утреннюю зарядку. Попытавшись нагнуться и оценив протестующую реакцию перетруженных мышцы спины, я поняла, что пока обойдусь без упражнений.

Далее значилась получасовая медитация; вот на нее мне захотелось пойти. Возможно, воспользовавшись этим временем, чтобы сосредоточиться и поразмыслить, я пойму, что здесь творится. Встав под душ, я невольно полюбопытствовала, дали ли Линку график и, если да, то что в нем прописано? Принести ведра с углем? Вычистить кухонный пол?

Я все еще была напряжена, надевая розовый тренировочный костюм, обнаруженный в шкафу, но расслабилась к тому времени, как покинула комнату и отправилась на поиски солнечной террасы, предназначенной для тренировок.

Жаль, что не получится проглотить несколько кофеиновых пилюль для бодрости. Нужно, чтобы все чувства были обострены, ведь хочется опросить каждую женщину и определить, что она знает о происходящем в этом доме. Конечно же, гостьи понимают, что сеансы не более реальны, чем мультики о Скуби-Ду. Или нет?

Зевая, я заняла свое место на циновке, скрестила ноги и приступила к медитации.

Мне снилось, что я лежу в постели со всеми четырьмя рабынями: их гибкие тела елозят поверх моего, руки ласкают мою кожу, губы целуют ноги и шею. Одна жадно втянула в рот мой член, другая водит грудями по лицу.

Я проснулся в холодном поту, неудовлетворенный и сходящий с ума от вожделения. Хуже всего, что я толком не знал, хочу ли вызвать экзорциста или принять пару таблеток снотворного и вернуться обратно в оргию.

Я лежал в кровати в полудреме, воспоминания сплетались со сном. Мне привиделись девочки с медно-красной кожей, а потом – как Дарси в черной комбинации задом наперед ползет по земле и медленно погружается в подвальное окно.

Где-то на периферии сознания я лихорадочно листал страницы памяти. Не то, другое… что по словам того существа я должен был сделать? Неприятно признавать, что видел призрака. В конце концов те, кому мерещатся привидения, попадают на страницы таблоидов и становятся всеобщим посмешищем. Некоторые вещи просвещенный, образованный американский народ знает наверняка: призраков и инопланетян не существует. Не в реальной жизни. Если дипломированный специалист встретит субъекта, всерьез утверждающего, будто своими глазами наблюдал что-то потустороннее, то непременно высмеет и мигом классифицирует чудика. Те, кто общаются с призраками, помещаются в низший класс, «не из верхов» как говаривали сестры Митфорд [4]. «Не принятые в высшем свете». Привидениям самое место в чулане, а никак не в гостиной.

Да, так все устроено, но где теперь мое место? Вчера вечером Дарси спросила, не родственник ли я рабыни, сказавшей губами Нарциссы: «Он красавчик. Мы хочем его». При этом я вырос в доме, в котором неграмотная речь считалась преступлением хуже убийства.

Но я действительно видел призрака. Стоял там и смотрел, как рука Дарси прошла сквозь руку двойника Шона Коннери, прикованного цепью к стене. Стыдно признаться, но в тот момент я думал лишь о побеге и, когда на моем пути материализовалась железная решетка, был готов сесть и расплакаться.

Позже мне потребовались все силы и неизвестно откуда взявшееся мужество, чтобы остаться возле того подвала и перенести в склеп древние папки. Но я ведь знал, что если бы сбежал, то Дарси, крохотная, слабосильная Дарси, занялась бы этим сама, и не мог так с ней поступить. В конце концов, она ввязалась в эту чертовщину ради меня, поэтому я не мог оставить ее надрываться, ведь так?

Проснувшись, я попытался вспомнить слова призрака. Похоже на старую сказку о палке, которая не захотела бить пса [5]. Желаемое произойдет только после того, как случится много всяких разностей. В конце концов Дарси должна отыскать своего мужа и золовку, но сначала… Я взял листок бумаги и огрызок карандаша с ночного столика. Сверху на листке было напечатано: «Тринадцать вязов. Размышления». Я написал:

«Первое, дать рабам то, чего они хотят.

Второе, рабы предоставят информацию.

Третье, разыскать что-то божественное.

Четвертое, использовать эту штуку, чтобы найти моего сына.

Пятое, обнаружить Адама Монтгомери.

И, шестое, Линк должен помнить».

Белиберда. «Все это не имеет для меня ни малейшего смысла», – подумал я и тут же сел в постели. Я не лгал Дарси, но и не сообщил всей правды. Заявил, что ничего не знал о своих предках, и это не ложь. Мне никогда ничего о них не говорили, но родители не потрудились скрыть от меня одно имя. Моего отца зовут Джон Алоизиус Фрейзер Второй. Второй, потому что мой дедушка носил то же самое имя. Однажды я спросил папу о первом Джоне Алоизиусе Фрейзере и получил в ответ «Он был моим отцом». И больше ничего. Все дальнейшие вопросы упирались в молчание.

Из-за отказа отца рассказывать о его происхождении я решил, что бабушка с дедушкой были людьми, с которыми не следует знаться. Но все же, по его мнению, актеры тоже не заслуживают внимания. Возможно, мой дед был человеком, по каким-то курьезным причинам не нравившимся именно моему отцу, скажем, потомком рабов, гордившимся своими корнями. У меня зачастую складывалось такое впечатление, что папа всерьез думал, будто родился от чресел Зевса. Рабы в цепях испортили бы взлелеянный образ.

Я быстро оделся, вышел на улицу и попытался поймать транспорт до города. Вспомнив, как наш таксист практически сбежал от этого отвратительного старого кирпичного особняка, я решил перво-наперво выяснить, что об этом месте толкуют горожане.

Притормозил пикап с женщиной за рулем, и я попросил подвезти.

– Конечно, – согласилась она. – Запрыгивай.

Мне потребовались целых тридцать секунд, чтобы осознать ситуацию: пассажирское сиденье занимала большая черная собака, а значит, мне предлагалось устроиться сзади, среди коробок с продуктами. Тяжело вздохнув, я притулился к мешку с капустой и вообразил, как представлю этот случай моему агенту и заставлю его смеяться до икоты, но вспомнил, что Барни погиб из-за меня.

Вернувшись из города несколькими часами спустя, я увидел Дарси, бредущую в арьергарде группы женщин. Они медленно и лениво прогуливались по саду. Дарси так глубоко погрузилась в беседу с одной из гостий, так внимательно слушала каждую реплику, что я не был уверен, заметила ли она в кустах мою засаду.

Заметила, конечно, и я снова спросил себя, что же еще она умеет делать. К этому моменту я убедился, что она может пустить человеку кровь из носа или вызвать головную боль, определить местонахождение кого-то или чего-то и способна силой мысли заставить любого человека поступить так, как ей угодно. Она как-то сказала, что не умеет читать мысли, но теперь я ей в этом не верил.

– Прощу прощения, – сказала Дарси спутнице. – У меня развязался шнурок.

Я видел, как она специально наступила на кончик шнурка и сейчас сошла с тропинки, чтобы завязать его. Я затаился в паре дюймов и совсем не удивился, когда нежеланная свидетельница повернула голову в сторону небольшого водоема вдалеке.

Как только я попытался зашептать, Дарси отрицательно покачала головой и положила руку мне на плечо, недвусмысленно предлагая передать сообщение мысленно.