Священник на мгновение пораженно застыл, потом рассмеялся:

– Вы с Генри прекрасно поладите. Он проработал в «Тринадцати Вязах» больше пятидесяти лет, и обожает рассказывать о призраках и домовых.

– Я тоже обожаю, – пробормотала я, направляясь к дому самым быстрым шагом, на какой была способна, и стараясь не перейти на бег.

Духи позади преподобного тянули ко мне руки, умоляя вернуться и пообщаться с ними.

– Что не так с этим местом? – проворчала я. – Почему души здесь такие неприкаянные? Почему им нет покоя?

Стоило задать себе этот вопрос, и в голове всплыло имя Девлина. Кем бы или чем бы ни являлось это существо, наверняка дело именно в нем. На секунду я представила отца, нашедшего лампу Аладдина. Вот если бы загнать Девлина внутрь и выпускать только в те моменты, когда он мне может понадобиться. Но для чего? На что еще он способен, кроме как делать стены прозрачными?

Размышляя о спокойствии, я осознала, что только что обрела его в двадцати ярдах от белого домика: крошечного, квадратного, с маленькой верандой вдоль фасада. Небольшой дворик был окружен таким же белым деревянным забором, как и кладбище, очевидно, их построил один и тот же человек.

Перед коттеджем располагался палисадник с благоухающими цветами: розами, левкоями, жимолостью, за которыми тщательно ухаживали: я не заметила ни одного сорняка.

На крыльце на покрашенных темно-синей краской качелях сидел старый, очень старый афроамериканец. Ему было, по меньшей мере, лет девяносто, если не все сто. Из-за крайней худобы чистая, хотя и поношенная, одежда висела на нем мешком. Морщинистые руки покоились на трости с набалдашником из слоновой кости, и он смотрел прямо на меня. Только не видел, потому что глаза за темными стеклами очков были абсолютно слепыми.

– Вокруг вас сосредоточена какая-то таинственная сила. – У него был очень красивый голос. Если судить только по голосу, можно было подумать, что мужчине около тридцати и он полон здоровья, но я-то знала, что этот незрячий старик проживет не больше двух лет. И что его будет не хватать очень многим людям.

Аура у него была красивейшего лазурного цвета, подобного которому я раньше не встречала, и простиралась вокруг тела почти на метр. Никогда такого не видела. Больше всего на свете мне хотелось сесть рядом, чтобы моя собственная пурпурно-синяя аура перемешалась с его.

– Как вас зовут? – спросил он, когда я приблизилась.

– Дарси Никодемус, – ответила я.

– Я не ждал сегодня никого с фамилией Никодемус.

Я не смогла сдержать смешок:

– Тогда называйте меня просто Дарси. Можно я присяду рядом, мистер?..

– Просто Генри. Я не признаю фамилию белого хозяина, так что просто Генри.

– Хорошо, Просто Генри, можно мне сесть рядом с вами?

Он тихонько рассмеялся, когда я опустилась на его качели. Не дотрагиваясь до старика, я оказалась достаточно близко к его ауре, чтобы почувствовать ее. Закрыла глаза и вдыхала волшебное сияние, будто впитывала этот восхитительный небесный свет всем своим существом.

– Вы старая женщина или просто старая душа?

– Я знаю о себе не слишком много, – призналась я, не добавив, однако, что мне это неинтересно. Одну вещь я уже поняла об этом человеке – ему можно рассказать все. Чувствовалось, что он знает много секретов о многих людях, и унесет с собой в могилу доверенные ему тайны.

– Я пытаюсь найти маленького мальчика, но меня заверяют, будто его не существует. Этот мальчик – потомок раба, повешенного за то, что сделал ребенка белой госпоже из «Тринадцати Вязов». Чувствую, малыш где-то рядом, но не могу найти его.

– Никто никогда не уходил отсюда разочарованным, – пророкотал Генри. – Дай мне руку и садись ближе.

– С радостью, – я пододвинулась к нему и протянула левую руку.

– Ты просто маленькое, разбитое на осколки создание, а? – протянул он, считывая ощущения с моей руки, зажатой в его огромной ладони. Я со своей стороны поняла, что старик знает о своей скорой кончине и почти готов к этому. Оставалось что-то невыполненное, что он хотел сделать на этой земле, но я не смогла уловить, что бы это могло быть.

– И тебе известно, что такое нужда, каково это – нуждаться. Нуждаться в еде или нуждаться в… Есть кто-то, в ком ты страстно нуждаешься?

– У меня пропал муж. Если я справлюсь со здешней проблемой, то это поможет мне отыскать его. Что вы видите по моей руке? Я хочу знать все.

Генри потер мою ладонь, переплетя свои пальцы с моими. Его руки огрубели от многих лет работы, и я была зачарована соседством кожи двух цветов, тем, как наши соединенные руки смотрятся рядом. Уверена, Мартин и Амелия выглядели также, и, готова поспорить, их сын был таким же красивым, как Линк.

Я могла бы просидеть так весь день, ощущая, как мощная аура Генри смешивается с моей, успокаивая и просветляя. Он делал для меня то же, что обычно я делала для других.

– Лучше? – спросил Генри спустя некоторое время, и я сразу догадалась, что он имел в виду. Стала ли я более умиротворенной, не такой взвинченной?

– Да, намного, – призналась я, почувствовав себя действительно спокойной впервые с тех пор как… как исчез мой муж.

– А теперь расскажи мне все с самого начала, – попросил старик, и я начала свою историю.

Наверное, сидя рядышком на этих старых качелях и держась за руки, со стороны мы походили на любовников. Я задумалась, а может ли готовность соприкоснуться аурами и слиться воедино расцениваться как измена?

Я рассказала Генри многое, остальное он понял сам. Он был предсказателем из легенд, человеком, наделенным даром истинного ясновидения.

Старик упомянул, что ослеп около пятнадцати лет назад и с тех пор оставил работу в «Тринадцати Вязах».

У меня возникло столько вопросов, что с трудом выбрала, с какого начать. Он ведь знал Нарциссу и Дельфию, когда те были еще детьми.

– В них мало хорошего, – печально улыбнулся Генри, – но есть и кое-что плохое. Слишком любят деньги. Не знаю, для чего им богатство, но сестры жаждут денег.

– Вы видите сына Линка? Он где-то поблизости, но не могу определить, где именно.

– Кто-то не хочет, чтобы его нашли, и у тебя пока недостаточно силы, чтобы пробиться через этот заслон.

– Пока недостаточно? – я даже подпрыгнула на этом слове. – А как мне получить больше силы?

Генри хохотнул и крепко сжал мою ладонь.

– Это одна из тех вещей, которые еще не предопределены. Существует испытание…

– Испытание, – вздохнула я. Ну, конечно, еще одно испытание, которое мне придется пройти.

Я поняла, что Генри не собирается развивать эту тему, и решила поговорить о чем-нибудь другом.

– Что вы знаете об Амелии и Мартине?

Генри ослабил хватку.

– Пить не хочешь? Сосед приготовил для меня большой кувшин лимонада. Пожалуй, неплохо бы…

Я вскочила и буквально побежала в его дом. Чем быстрее принесу лимонад, тем быстрее услышу историю. Войдя в помещение, я замедлила шаг. Домик был маленький, но уютный, очень опрятный и идеально чистый. С одной стороны располагались спальня и ванная, а с другой – симпатичная кухня, объединенная с миленькой гостиной. Я открыла старый холодильник, достала кувшин с лимонадом, затем взяла из буфета два стакана.

Не требовалось экстрасенсорных способностей, чтобы представить себе жизнь Генри. Люди любили его, но, очевидно, не кормили. Холодильник содержал обглоданного почти до костей жареного цыпленка, три яблока и пакет с молоком на донышке. В шкафу над раковиной обнаружилась ополовиненная коробка хлопьев.

Захватив лимонад, два яблока и тупой ножик для чистки, я вышла на улицу и присела рядом с Генри. Я срезала кожуру с яблок и подавала старику дольки, которыми он хрустел, пока рассказывал.

В отличие от Дельфии и Нарциссы, Генри когда-то обожал читать, а так как он прожил в маленькой комнатке в задней части особняка «Тринадцати Вязов» долгие годы, пока работал там, у него нашлось время, чтобы прочесть, как он выразился «все бумаги в доме, на которых имелись буквы». Это Генри систематизировал старые купчие на рабов.