– Тебе больно, cariad?

– Нет, но... – Казалось, невозможно заставить его понять суть воспитания, где признавать, что у тебя есть определённые части тела, считалось слишком постыдным, не говоря уже о том, чтобы дотрагиваться до них, не считая умывания. Это было одно из многих правил, которое внушила ей тучная няня, любившая бить проказливых детей по рукам линейкой, пока они не начинали болеть и не становились багровыми. Такие уроки невозможно было полностью забыть. – Это... постыдное место, – в итоге, ответила она, затаив дыхание.

– Нет, не постыдное, – незамедлительно ответил Рис.

– Но это так. – Когда он замотал головой, она настойчиво повторила: – Меня учили, что это именно так.

Рис съязвил:

– Те же люди, которые сказал тебе, что детей находят под кустами крыжовника?

Вынужденная признать, что в этом есть доля истины, Хелен гордо замолчала или, по крайней мере, настолько гордо, насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах.

– Многие люди стыдятся своих собственных желаний, – сказал Рис. – Я не отношусь к ним. И не хочу, чтобы ты была одной из них. – Он легонько положил ладонь посередине её груди и медленно провёл вниз по телу Хелен.

– Ты была создана для удовольствий, cariad. В тебе нет ничего постыдного. – Казалось, он не замечал, как она напряглась, когда его рука скользнула между её бёдер. – Особенно в этом сладком местечке... ах, ты такая красивая там. Как одна из твоих орхидей.

– Что? – спросила она, размышляя, не смеётся ли он над ней. – Нет.

– Ты создана по форме лепестков. – Одним пальцем он обвёл её внешние створки лона. Сопротивляясь отчаянным попыткам Хелен отдёрнуть его руку, он раскрыл их. Рис нежно взял между большим и указательным пальцами розовую внутреннюю кайму и потёр, применяя минимальное усилие. – А это. Чашелистики... ага?

И тут Хелен поняла, что он имеет в виду, всю точность сравнения. Всё её тело стало пунцовым. Если бы можно было упасть в обморок от стыда, это бы сейчас и произошло.

На его губах промелькнула улыбка.

– Как ты могла не заметить?

– Я никогда раньше не рассматривала себя там внизу!

Поглощённый ежеминутными изменениями выражения лица Хелен он круговыми движениями кончика пальца добрался до вершины её лона. Его большой палец нежно нажал на выступ плоти сверху, щекоча окружность маленького бутона.

– Скажи, какое название у этой части. У вершинки внутри цветка.

Извиваясь в его объятьях, она выдохнула:

– Пыльник. – С ней что-то происходило. Огонь взбирался сзади по её ногам и сосредотачивался в животе, каждое ощущение подпитывало омут жара.

Его палец вновь скользнул внутрь, став влажным, проник глубже. Что это? Что... Её тело сомкнулось вокруг лазутчика, затягивая его, и она не могла это контролировать. Рис проводил ртом по её губам, нежно целуя, ловя их, словно пил из хрупкой чаши. Кончик его большого пальца отыскал чувствительный пик. Наэлектризованное напряжение распространялось по её телу, словно расходившиеся круги на воде, подступала тревожащая, чувственная волна... слишком сильная... почти как боль. Тихо вскрикнув, Хелен выползла из-под Риса и перевернулась на живот, задыхаясь от собственного сердцебиения.

Тотчас же она ощутила его позади себя, успокаивающие руки Риса гладили её трясущиеся конечности.

Своим бархатистым голосом он проговорил ей на ушко, шутливо упрекнув:

– Cariad, ты не должна отворачиваться. Больно не будет, я обещаю. Повернись.

Хелен не шевельнулась, поражённая мучительным приливом удовольствия, которое начало ею овладевать. От чего её сердце чуть не остановилось. 

Убирая в сторону спутанные волосы, Рис поцеловал Хелен в шею.

– Значит, вот какой ты будешь женой? Слишком рано ты начала мне не повиноваться.

Губы Хелен, казалось, опухли, она с трудом ответила:

– Мы ещё не женаты.

– Нет и мы не поженимся, пока я не смогу тебя как следует скомпрометировать. – Его рука опустилась на её обнажённые ягодицы, нежно массируя. – Повернись, Хелен.

Когда она повиновалась, из его горла вырвался одобрительный звук, практически урчание. Он посмотрел на неё глазами такими яркими, словно отражение звёзд в полуночном океане. Рис так по-мужски красив, как какой-нибудь капризный мифический бог, обрушивающий хаос на смертных дев ради прихоти.

И он принадлежал ей.

– Я хочу узнать, каков ты на ощупь, – прошептала она, удивив саму себя.

У Риса перехватило дыхание, он опустил ресницы, когда Хелен прикоснулась к его гладкому и мускулистому телу, потянувшись вниз. Дрожащей рукой она обвила крепкую, возбуждённую длину его достоинства. Кожа под её пальцами оказалась тонкой и удивительно бархатистой и свободно скользила по твёрдому стержню. Она слегка сжала его, исследуя жаркую плоть, плотную текстуру, полную загадочных импульсов. Осмелившись потрогать его ниже, Хелен взяла в ладонь подвешенные, прохладные мешочки, перекатывая их в руке, и он ответил нечленораздельным звуком. Рис с трудом дышал. В кои-то веки, казалось, он терял от неё голову так же, как она всегда в его присутствии.

В следующее мгновение она оказалась во власти большого пылкого и голого мужчины. Он покрывал её грудь и плечи множеством поцелуев, его руки приподнимали её груди, а рот не отрывался от сосков. Тихо прорычав, Рис вцепился в её рубашку и рванул подол к талии. Он накрыл Хелен своим телом, и она ощутила его невероятную обнажённую твёрдую плоть, упирающуюся в нежное, покрытое кудряшками, трепещущее жаркое лоно.

Рис целовал Хелен, терзая её рот, перемещаясь к груди и опускаясь ниже. Смятая рубашка оказалась у него на пути, он схватил её обеими руками и разорвал пополам, будто кружева были сделаны из бумаги. Варварским движением руки Рис отбросил кусок сорочки в сторону, и она пролетела по воздуху словно привидение. Двинулся ниже, и Хелен почувствовала, как он провёл языком по её пупку. Лёгкое щекотание отозвалось в ней протяжным стоном. Непристойные поцелуи переместились к краю роста влажных завитков и опустились в углубления с внутренней стороны бёдер.

Руки Риса скользнули под её ноги, приподнимая их вверх, пока они не согнулись и расположились на его плечах. Кончиком языка он раскрыл сомкнутые лепестки и прочертил эротический узор вокруг нежного бутона, Хелен всхлипнула в смятении. Становясь безжалостным, Рис втягивал в рот всю её сердцевину и слизывал каждый трепет и импульс, продолжая дразнить, пока она не почувствовала слабое, разгорающееся давление внутри. Хелен переставала себя контролировать, подступало что-то мощное и пугающее. И чем больше она пыталась это сдерживать, тем сильнее оно становилось, наконец, её сокрушил яростный спазм удовольствия.

Хелен напряглась, все мышцы натягивались и резко расслаблялись, мелкая дрожь рассеивалась, добегая до пальцев на руках и ногах. В конце концов, всё затихло, и она обмякла в изнеможении. Её лоно стало настолько чувствительным, что даже нежнейшее прикосновение причиняло боль.

Издавая несвязные звуки протеста, Хелен отталкивала его голову и плечи, но он был непреклонен, как скала, сдвинуть Риса было невозможно. Его язык опустился ниже, протискиваясь в трепещущий вход её тела. Открыв глаза, она уставилась на тёмные очертания его головы, вырисовывающееся на фоне танцующего огня в камине.

– Пожалуйста, – запинаясь проговорила Хелен, хотя и не была до конца уверена о чём просит.

Обе его руки легли на её лоно, нежно раскрывая, большой палец ласкал маленький бутончик, сменяющими друг друга лёгкими нажатиями. К стыду и удивлению Хелен, её тело интимно сжималось при каждом движении его языка внутри, будто хотело захватить и удержать внутри.

До того, как она осознала, что происходит, на неё накатил ещё один прилив наслаждения. Хелен вжала пятки в матрас, её бёдра напряжённо поднимались вверх с каждой новой волной жара, пробегающей по ней. Рис выманивал это ощущение на волю, придавая ему форму, нежно взбивая языком и слизывая его, как кот, насыщаясь её удовольствием.