(«Уж ты прости, Сереженька! Парень, конечно, ты хороший, плохих в апартаменты, небось, не селят, но — отчет есть отчет. Зато не стану писать, что на стук в дверь не ответил, хотя мог быть час «Ч». Да тут, что говорить, и сама чуть-чуть сплоховала...»)

...и на недопустимую халатность ст. прапорщика Кумовой Л., которая, не смотря что ей доверили дезенфи... дезинфи... убрать в апартаментах, не соблюла правила геги... («гиге...»?) гегеены, отчего завелись тараканы, мешающие работать по операции «Рефаим»... («Пусть-ка теперь Любаня покрутится!»)

...и про колготки еще раз напоминаю, которые пока Панасёнков не выдал, потому что ждет приказа от Вас. Нужны итальянские, «Филодоро», 4.

Лайма Д.

* * *

(По телефону)

— Корней Корнеич? Погремухин говорит. Разрешите вас поздравить — «Гюнтер» уже в Центре.

— Да ты что, Погремухин? Ты с колокольни ............, что ли? Как же это ему?..

— А это уж у своих спросите. Кто дежурил на входе?

— Ухов... Ну, ужо будет ему, .........! Ладно, с этим ......... разберемся!

— Не сомневаюсь. А с «Гюнтером» как?

— М-да, тут сложнее... Гляди ж ты, просочился!

— Ему не привыкать.

— М-да... И чего, спрашивается, роет?

— Ясно: по операции «Рефаим». Вчера, как мне доложили, беседовал в апартаментах с «Племянником».

— Так ведь «Рефаим» целиком на нас! Вот у меня шифровка из самой Администрации!

— Ну, там у них, в Администрации, тоже сейчас не все так просто. Молодежь играет свою игру.

— Игрули хреновы!

— Целиком и полностью согласен!.. Однако с «Гюнтером» надо все же — ухо востро: больно опытен, хоть и молод. И играет, похоже, за ту команду. Ох, чую, спешить надо, пока их команда все не перехватила!

— И что делать?

— Ясно! С «Рефаимом» не медлить — вот что! «Племянничек» покуда наш!.. А то новая команда все расхватает — спишут нас тогда, Корней Корнеич, вот увидите!..

— Ну, ты — не того... Ты давай без паники... А с Ухова, ........, шкуру спущу!

— Не смею прекословить!.. Но как-нибудь с Уховым этим поосторожнее, чтобы «Гюнтер» не пронюхал.

— Учить будешь... Сами не маленькие.

— Тогда — за сим разрешите...

— ..................................!

* * *

ПРИКАЗ № ***/*** — «с»

1.

1. Полковника Ухова П.П. за несдачу норм по физподготовке, неуставное обращение с младшим персоналом и разболтанный внешний вид (расстегнута верхняя пуговица) лишить премии за 4-й квартал. Объявить Ухову П.П. о неполном служебном соответствии.

2. Ст. прапорщику Кумовой Л.Б. за халатное отношение к обязанностям поставить на вид и назначить три дежурства вне очереди с мытьем туалетов на 6-м и 7-м этаже.

2.

Мл. лейтенанта Лайму Д. за безупречное несение службы и переработку в ночные часы премировать колготками «Филодоро» 3 (за неимением в палатке военторга номера 4) и халатом шелковым, красным (производство Юж. Корея).

3.

За проявленное рвение во время работ по расчистке снега во дворе, а также за безукоризненное соблюдение Рождественского поста старшего лейтенанта Х.Х.Двоехе... («Вот же ты, Господи, фамилия!.. Чем бы замазать?..»)Двоехорова наградить переходящим вымпелом подразделения и представить к очередному званию капитана.

Снегатырев

Документ подготовила Т.Копейкина

* * *

— ...Ну вот, видишь, друже Леденцов! А ты все говоришь — Бога нет!

— Да ты, Двоехорыч, погоди больно-то радоваться. Вымпел — что?! Нынче дали, завтра отымут. А насчет очередного звания — покамест еще по инстанциям пройдет! Знаю я их! Околеть успеешь!

— Оно правда! Оно конечно!.. Только извини, друже, за сало за твое премного благодарен, а пост я все-таки доблюду. Вот разве огурчика...

— А кишки-то не сводит?.. И физия у тебя, смотрю, какая-то фиолетовенькая, навроде той папки.

— Ох, и не говори! У меня ж язвенная болезнь, — заново не открылась бы... И там, в холодной, что-то, видимо, внутри застудил — грудь так и ломит, так и ломит... А все-таки доблюду. Я ж не за вымпел, я обет дал. И вина твоего — ни-ни. Вот только пивка разве...

* * *

...Лайма, причесанная, свежая, в невесть откуда взявшемся у нее алом шелковом халате, подчеркивавшем стройность ее фигуры, заглянула в спальню:

— Сережа, уже не спишь?.. А к тебе тут пришли. «Гюнтер», и с ним еще какой-то. Давно ждут, но велели не будить, пока сам не проснешься... Тебе кофе?.. Не торопись, они сказали — подождут сколько надо...

— ...Превосходно! — сказал колобок-Гюнтер, когда минут через десять я, умытый, свежевыбритый, вошел в кабинет. — Стало быть, мы можем приступить...

Он, как и в прошлый раз, сидел в крутящемся кресле у письменного стола. Рядом стоял и изучающе разглядывал меня длинный и тонкий, как стрелка зеленого лука, с козлиной бородкой субъект в старомодном костюме с коротковатыми несколько рукавами пиджака. Глаза у него были бесцветные, как у замороженного судака. Вообще эти двое были как будто нарочно подобраны, чтобы подчеркивать некоторую, в определенном смысле, законченность друг друга: козлобородый с судачьими глазами — доведенную до совершенства сферичность Гюнтера, а тот, в свою очередь, — его идеальную вытянутость и пикообразность.

— Разрешите вам представить: Готлиб, — указал Гюнтер на Длинного.

Тот поклонился мне весьма учтиво.

— Ждем вашего пробуждения уже второй час, — продолжал Гюнтер — Не хотелось проявлять бесцеремонность, однако время все-таки — вещь ценная, так что, если вы не возражаете, пожалуй, приступим... Полагаю, это будет небезынтересно и для вас, ибо я попросил нашего друга Готлиба развеять ваше неведение относительно большинства аспектов миссии, коя вам предстоит...

Затем некоторое время они переговаривались между собой на каком-то вовсе не ведомом мне языке; тут проявилась снова их полнейшая несхожесть: если сферический Гюнтер старательно отщелкивал слова, то стрельчатый Готлиб растягивал их, будто напевая своим неплохо, кстати, поставленным тенорком.

— Ах, простите, мой друг! — наконец снова повернулся ко мне Гюнтер. — Немного увлеклись. Мы с коллегой Готлибом обсуждали, до какой степени стоит вас посвящать. Я настаивал на том, чтобы эта степень была максимальной, не хочу, чтобы вас использовали втемную. И, кажется, мне, finalement [В конце концов (Фр.)], удалось его на сей счет убедить... Готлиб некогда был педагогом, так что, полагаю, он изыщет способ изложить все более чем доходчиво.

Ответом Длинного снова был учтивый поклон.

Я было задумался, что бы такое мог преподавать этот козлобородый и отчего-то заключил, что математику. Даже прикинул, какую бы кличку он мог носить, но дальше прозвища «Козел» фантазия у меня не двинулась.

Размышления мои на сей счет прервало дребезжание, опять раздавшееся из кармана Гюнтера.

— Hello !.. — сказал он в трубку . — Oh, is thet you, sir?.. Yes, I underestand... And when is lord Grey giving this supper?.. The weather seems to be, quite good, the planes, I hope, can fly... Tell them —I’ll come by seven o’clock... Olaf has not left London yet?.. Perfectly, wait for me in London! [Алло!.. О, это вы, сэр?.. Да, понимаю... И когда лорд Грэй устраивает свой ужин?.. Погода вроде бы неплохая, надеюсь, самолеты летают... Скажите им — я буду к семи часам... Олаф еще не покинул Лондон?.. Превосходно, ждите меня в Лондоне! (англ.)]