Впрочем, и сегодня можно было дать себе волю и насладиться ужином, но завтра, рано утром, пока не так жарко, надо будет совершить пробежку перед завтраком.

— А как в ваших местах насчет преступности? Вы оставляете дверь незапертой на ночь? — спросила она.

— Здесь, вдали от шоссе, мы можем себе это позволить. К тому же Умберто держит двух собак. Ночью они лают, если что-то им не нравится, и будят нас.

— Ну, я сплю как убитая, и меня вряд ли что-то побеспокоит, — отозвалась Санди и тут же подумала, что сегодня у нее может и не быть крепкого сна, если Мартин попытается разделить с ней ложе. Воспользуется ли он ситуацией, восприняв ее согласие остаться как готовность принять и другие приглашения?

Наблюдая за Санди, пока та снимала пеструю скорлупу с перепелиного яйца, Мартин любовался ее длинными ресницами и заметил, как ее щеки покрылись румянцем. Он решил, что это каким-то образом связано с ее последней репликой. Возможно, она догадывалась, что этой ночью будет спать не одна, и немного нервничала.

Ему было совершенно ясно, что Санди не относится к девицам, готовым лечь в постель с кем угодно. Она не имела необъятных возможностей экспериментировать на сексуальном поприще, поскольку не училась в колледже, а воспитывалась дома. Если у нее и были мужчины, то они, видимо, не были столь искусны, чтобы привить ей вкус к любовным утехам.

Мартин почувствовал странную досаду, решив, что любовный опыт Санди был беден. Ему всегда было жаль девушек, так как в отличие от мужчин им не было гарантировано удовольствие от секса. Какая несправедливость природы, думал он. Ведь немало женщин так и прожили жизнь, не ощутив в полной мере прелестей плотской любви.

Он предложил:

— Давайте нарушим заведенный порядок и отведаем красного вина сейчас, а потом, с рыбой и сыром, будем пить белое.

— Если вы не возражаете, я дождусь рыбы и тогда уж выпью немного вина.

— Конечно… как вам будет угодно, — ответил Мартин и потянулся к бутылке с красным, чтобы наполнить свой бокал. Перед тем как отпить, он улыбнулся. — За приятные дни! — И мысленно закончил свой тост: а также за приятные ночи… для нас обоих.

Их свел ненадолго случай, и не стоит ожидать чего-то большого. Но пока они вместе, надо сделать это время приятным.

Поняв, что Мартин не собирается заставлять ее пить, Санди вздохнула с облегчением. Она решила наслаждаться ужином, не отравляя себе настроения надуманными опасениями.

— Почему вы решили отправиться в пеший поход по южному побережью Англии? — продолжал разговор Мартин.

— В семье у моей подруги Лиззи, с которой я училась в школе, все любят вылазки на природу. Даже ее восьмидесятилетний дед проходит пешком каждый день несколько миль. Вот они-то и надоумили нас, снабдив всем необходимым для похода, кроме ботинок. Обувь я покупала сама.

— И какие же ботинки вы выбрали?

Санди подробно описала купленную модель, и Мартин одобрительно кивнул:

— Обычно все стараются сэкономить на цене и выбирают совсем не то. Жаль, что вы не захватили с собой эти ботинки, я мог бы провести вас пешими маршрутами по горам. Какой у вас размер?

— Шестой. — Санди давно уже не комплексовала по поводу большого размера своей обуви.

— Мамины ботинки вам будут маловаты, но есть еще одна пара, возможно, она вам подойдет в самый раз.

— Не думаю, что у меня будет время для прогулок, — вежливо отказалась Санди. — Мне предстоит большая работа, чтобы привести в порядок дом тети Джейн.

Филомена убрала тарелки с остатками закуски и подала свежую рыбу с зеленым салатом.

Санди понемногу отпивала вино, и, когда бокал оказался пуст, Мартин спросил:

— Вам налить еще?

— Да, пожалуйста. — Два бокала уж никак не затуманят сознания, а вот больше пить не стоит, решила она.

В конце ужина экономка подала два сорта сыра. Мартин объяснил, что обложенный листьями оливы мягкий овечий сыр называется «Кабраль», а другой, жесткий, — «Мачего», так испанцы называют пролив Ла-Манш, хотя сыр производят на Менорке.

За окнами уже стемнело, и Мартин зажег на столе свечи.

— Перед тем как выпить кофе, давайте прогуляемся во дворе, — предложил он, осушив свой бокал и откладывая в сторону салфетку.

Санди согласилась. Поднималась полная луна, и скоро прилегающие окрестности осветились ее серебристым светом. Окружающие предметы вокруг выглядели более причудливо, чем при солнечном освещении.

Обходя вокруг дома, они приблизились к освещенному окну большой кухни, где Филомена возилась у мойки. Мартин заглянул в окно и что-то сказал экономке. Очевидно, похвалил за удачный ужин, так как та лучезарно улыбнулась в ответ.

Когда они спустились к воротам имения, в противоположной от гор стороне Санди увидела огни прибрежных курортов. Какая бы бурная и заманчивая жизнь там сейчас ни кипела, спокойный и размеренный быт в отдаленной горной местности был гораздо приятней для нее.

Вспомнив о холостяцкой жизни Мартина, она спросила:

— Вы встречали в путешествиях женщин? Я имею в виду женщин — профессиональных путешественниц.

— Очень редко. Конечно, такие женщины есть. Но мало кто из них написал книги о своих странствиях. Всегда были и есть искательницы приключений и острых ощущений. Я имею в виду откровенных авантюристок. Во времена молодости вашей тети авантюристками называли женщин, которые использовали секс ради достижения своих целей.

— Вы считаете меня чересчур тупой, разъясняя это?

Вопрос прозвучал слишком резко. Это была инстинктивная реакция на покровительственный тон. Ее сестры иначе с ней не разговаривали. Но Мартину незачем об этом знать. А тот, видимо, почувствовал неловкость.

— Не сердитесь. Я совсем не хотел вас обидеть. Наверное, ваш молодой человек часто это делал? — Он, извиняясь, на секунду приобнял ее за талию.

Этот мимолетный жест пробудил во всем существе Санди такое волнение, что она едва перевела дух. Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она взяла себя в руки, хотя ее замешательство длилось всего секунду.

— Простите за мое раздражение. — Она повернулась к Мартину с извиняющейся улыбкой, надеясь, что он не заметит ее волнения.

Оба вдруг почувствовали, что их желания совпадают. Мартин остановился и повернулся к ней лицом. Он взял ее за обе руки, и она не противилась. Что ей оставалось делать? Отстраниться? Вырвать руки? И то и другое было глупо, как-то по-детски. В то же время она понимала, что вроде бы приглашает его к дальнейшим действиям. Что за этим последует? Поцелуй под пальмами? У нее все сжалось внутри от возбуждения и опасного предчувствия.

— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил Мартин.

— Насчет моего молодого человека? Он не обижал меня. Мы просто перестали встречаться. Компания, в которой он работал, послала его за границу, и наши пути разошлись.

— И как давно это было?

— Почти год назад.

— И у вас никого не было все это время?

— Никого. Во всяком случае, ничего серьезного, — вынуждена была признать Санди. У нее ни с кем не было достаточно серьезных отношений. Она не раз пыталась влюбиться, но не получалось. Во всяком случае — до сих пор…

— Итак, мы с вами в одной лодке, — тихо проговорил Мартин. — Два одиноких человека в поисках понимания и любви.

— Я считала вас почитателем одиночества… судя по вашему образу жизни.

— Я не возражаю против уединения, если это в интересах дела, но не желаю вечно быть одиноким волком. Люди должны сходиться… пусть и не на всю жизнь.

Санди уловила намек в его словах. Мартин выразился предельно ясно. Если они сойдутся, она должна знать, на что рассчитывать.

— В наше время редко соединяют свои судьбы на всю жизнь, — сухо ответила она. — В школе я была одной из немногих в классе, у кого родители не развелись. И никто из моих подруг не имеет сегодня одного постоянного мужчины.

— Но у ваших родителей все сложилось хорошо.

— Да, не так, как у большинства их друзей, которые меняют партнеров, как в «Пол Джонсе». Вам знаком такой танец?