В некоторых лечебных заведениях Испании за больными ухаживают их родные. Больница брала на себя лишь лечение. Но у Мартина были другие планы насчет девушки.

Поскольку Филомена отменно готовила, в первый вечер по приезде Мартин обычно ужинал дома. Затем он обзванивал своих местных родственников и, наконец, набирал один из номеров, записанных в личной телефонной книжке, которая неизменно находилась на его рабочем столе.

Это были телефоны отставных жен, мужья которых променяли их на молодых красавиц. Такое происходило сплошь и рядом среди богатых иностранцев, заполонивших небольшие курорты острова. В результате здесь имелся богатый выбор дам лет тридцати и сорока с хвостиком, желающих приятно провести вечер или найти постоянного любовника. Поэтому у мужчин были неограниченные возможности развеяться в женском обществе.

На этот раз Мартину, похоже, не требовалось никому звонить по этому поводу, так как подвернулся более притягательный объект для любовных утех. Санди показалась ему самой привлекательной из женщин, с которыми он имел дело в последнее время. По крайней мере, абонентки в его телефонном досье не шли с ней ни в какое сравнение.

К счастью, англичанка не была столь юной, как показалось ему вначале. Мартин считал, что неопытные девушки подобны диким цветам, которые легко срывать. Но в свои двадцать три года Санди не выглядела наивной простушкой. Его возбуждала мысль, что она лежит сейчас в ванне в другой половине дома. Ему хотелось ощутить рядом с собой ее роскошное тело.

Мартин с вожделением предвкушал, как окажется в постели с Санди, с лихвой наградив себя за четыре месяца воздержания.

Санди вытерлась после ванны пушистым полотенцем. Мурлыча что-то себе под нос, она пребывала в хорошем расположении духа, несмотря на озабоченность состоянием тетушки. Вдруг ее пронзила уже приходившая в голову мысль, моментально испортившая настроение.

Поведение Мартина не было продиктовано лишь бескорыстной добротой. Скорее всего, за всей его обходительностью скрыта вполне определенная цель — взять интервью у ее тети, особы в свое время весьма известной. Санди помнила его интервью с известным меценатом, которое стало его настоящей журналистской удачей и послужило первой ступенькой в карьере Мартина Агуэро.

Надев джинсы и чистую футболку, Санди спустилась на террасу и увидела там Филомену. Экономка выставляла с подноса на большой низкий стол керамический кувшин с двумя высокими стаканами и плошку со льдом и щипчиками.

— Limonada, senorita, — предложила она напиток.

— Muchas gracias, senora, — поблагодарила Санди, в значительной мере исчерпав свои познания в испанском языке.

Экономка наполнила стакан лимонадом, добавив в него пару кусочков льда, и оставила гостью в одиночестве.

Терраса была вымощена плиткой в таких же терракотовых тонах, как черепица на крыше. Вплотную к дому росли лимонные деревья. Должно быть, из их плодов Филомена и сделала напиток, терпкую свежесть которого с привкусом меда Санди ощущала на языке.

Над головой ее был живой навес из виноградных лоз. Среди темно-зеленых листьев виднелись крупные полуспелые гроздья. Девушку охватило блаженство от сознания, что она сидит на Менорке в жаркий полдень в приятной тени винограда и потягивает свежий сок, любуясь покрытыми легкой дымкой горами.

На каменной Лестнице послышались шаги хозяина этого рая. На этот раз перед Санди предстал совершенно другой человек. Он совсем не походил на того туриста в шортах и тяжелых ботинках, который привлек ее внимание в аэропорту. Сейчас на нем была светлая полотняная рубашка в синюю полоску и новые джинсы. Он сел, положив ногу на ногу и обнажив голые щиколотки. Грубая походная обувь уступила место легким темно-коричневым туфлям.

Мартин налил себе лимонад, сделал большой глоток и довольно произнес:

— Филомена большая мастерица по части соков и лимонадов. Умберто держит несколько ульев в горах, где растет пряный тимьян. Напитки на меду не сравнятся с теми, что на сахаре.

Он оглядел гостью, не останавливая взгляда на ее формах, проступавших под футболкой.

— Вы очень посвежели. Я просил Филомену приготовить для вас постель.

— Но я не могу оставаться здесь, — возразила Санди.

— А ведь придется, у вас нет выбора. В больших отелях нелегко снять комнату, они в это время обычно забиты туристами. Во многих городках есть, конечно, гостиницы, но, несмотря на чистоту, они рассчитаны больше на моряков. Летом там бывает довольно шумно, ночная жизнь длится почти до утра. Здесь, на природе, вы гораздо лучше отдохнете.

Санди не нашлась, что возразить, часть ее «я» соглашалась с его доводами. Но, памятуя об истинах, которые ей вдалбливали с детства, она почувствовала неловкость.

Мартин — довольно известный писатель, и, судя по имению, его семья занимает видное положение на острове. Но для Санди он оставался незнакомцем, и ее воспитание не позволяло быть легкомысленной.

Нет, она не считала его маньяком, способным изнасиловать ее среди ночи и бросить в колодец при молчаливой поддержке своих верных слуг. Такая картина могла возникнуть лишь в воображении доброй, старомодной, чопорной Полли.

Но что, если Мартин вздумает домогаться ее среди ночи? Некоторые мужчины считают вполне естественным секс с девушкой, всего лишь приглашенной на обед, не говоря уже о мелких услугах, оказанных ей. Как же вести себя, если у него появятся далеко идущие намерения?

— Возможно, я сумею поселиться в больнице, — возразила Санди. — Во многих из них предусмотрены помещения для родственников тяжелобольных пациентов. Конечно, перелом бедра не относится к самым тяжелым случаям, но надо принять во внимание возраст тети Джейн.

Мартин взглянул на наручные часы, осушил стакан с лимонадом и поднялся:

— Давайте-ка отправимся в больницу и выясним ситуацию на месте.

Санди согласно кивнула.

Проходя через гостиную, она заметила большой антикварный стол, заваленный стопками новых и старых книг. Ей бросились в глаза две из них: «Пророчества народа майя: разгадка секретов потерянной цивилизации» и «Предыстория сексуальной культуры человечества».

Название последней книги пробудило в Санди все те же сомнения: сможет ли она противостоять возможным домогательствам Мартина, не вызвав его гнева. Ей уже приходилось отшивать нахалов, совсем не заботясь о соблюдении вежливости. Но это было в крайних случаях, обычно же она старалась быть тактичной, отказывая мужчине. С этим же все было по-другому. В ее планы не входило заводить их отношения слишком далеко, по крайней мере, вот так — с ходу, но и раздражать его совсем не хотелось. Имел ли Мартин некие корыстные цели или нет, но он определенно ей нравился.

Выходя из дому, он посторонился в дверях, чтобы пропустить Санди, и та удивилась, не увидев перед домом его джипа. Вместо него стояла бледно-голубая открытая машина довольно старой модели, но в прекрасном состоянии.

— Это автомобиль моего отца, я пользуюсь им, когда предстоит поездка по хорошей трассе, — пояснил Мартин, открывая для Санди переднюю дверцу. — Вам нужно прикрыть голову. Возьмите вот это, — протянул он аккуратно сложенную платочком ткань.

Это был длинный шарф из тонкого шифона ручной работы, богатой цветовой гаммы — от темно-лилового с переходом в фиолетовый и до жемчужно-серого. Санди обвязала его вокруг головы и закрепила на шее, почувствовав при этом тонкий аромат дорогих духов. Интересно, подумала она, кто из его женщин оставил здесь этот шарф? Та, которая надеется на новые встречи? Может, у них роман?

— Что это за автомобиль? — спросила Санди, когда Мартин уселся за руль рядом с ней.

— Это «бентли» тридцать четвертого года, точная копия автомобиля принца Таиланда, который был в свое время заядлым автогонщиком. Он велел выкрасить автомобиль в бледно-голубой цвет — такой же, как пачка балерины-датчанки, которую он любил. Отец приобрел эту машину за восемьсот пятьдесят фунтов стерлингов в шестьдесят шестом году, незадолго до своей гибели. А несколько лет назад «бентли» принца Таиланда выставили на аукционе, и он ушел за сто тысяч фунтов.