Взволнованный голос Норда, его встревоженный взгляд убедили Еву в том, что он говорил правду. К тому же она, мягко говоря, не осталась безразличной к поцелую. Он заставил ее зажечься, загореться волшебным огнем, он наполнил теплом и радостью все ее существо…

— Не стоит оправдываться Норд — я ведь ответила на поцелуй. К тому же ты вовсе не похож на охотника за женскими сердцами, ты слишком искренен для этого. Но я не хотела бы торопить события — мы познакомились только сегодня, хотя у меня такое чувство, что я знаю тебя уже давно.

— У меня тоже. Я был очень удивлен, когда это понял. Слава Богу, ты не сердишься. У тебя был такой злой взгляд, когда ты оттолкнула меня. Мне стало страшно, что ты уйдешь и никогда больше не захочешь меня видеть.

— Я рассердилась на саму себя, Норд. Ответить на поцелуй едва знакомого мужчины, когда душа еще не оправилась от прежних ран… Но не стоит об этом.

— Ты не хочешь рассказать мне о том, что с тобой произошло? Я чувствую, что кто-то обидел тебя, и очень хотел бы помочь тебе, утешить.

Ева опустила глаза. Проклятые песочные часы, которые постоянно переворачивались в ее душе, то наполняя, то опустошая ее! Неужели она никогда от них не избавится?!

— Извини, Норд. Я еще не готова рассказать об этом. Но обещаю, когда наступит время и я смогу говорить об этом спокойно, ты первый услышишь эту историю. Честно говоря, она не так уж интересна и достаточно банальна.

— Я подожду. — Норд ласково пожал ей руку. — Пойдем прогуляемся к океану. Скоро взойдет солнце, а ты наверняка не видела рассветный берег Герон Айленда.

Золотистый сырой песок, босые ноги, утопающие в нем… Со стороны океана дул легкий ветерок, чуть шевелящий кустарники, растущие на побережье. Ева вдыхала свежий воздух и сливалась с природой утреннего острова. Багровое солнце медленно поднималось над далекой линией горизонта, оставляя на воде сияющие блики, следы своего восхождения на небесный престол. Прозрачно-голубой океан приветствовал светило легким плеском волн о песчаный берег. По песку торжественно ползла черепаха. Она вытянула голову из панциря, словно тоже здороваясь с восходящим солнцем. Солнце, океан и черепаха. Если бы Ева была художницей, она обязательно написала бы эту картину.

— Знаешь, Норд, я всегда жалела, что не умею рисовать. Мне так хотелось бы изобразить на картине это утро. Я бы назвала ее «Солнце, океан и черепаха».

— По-моему, забавное и трогательное название. Я иногда делал зарисовки видов Герон Айленда. Конечно, это не настоящее искусство, но местные жители были в восторге. Особенно дядюшка Джонни. Я даже подарил ему несколько рисунков.

— Покажешь мне?

— Конечно. Я захвачу их, когда полечу в Голд Кост.

Ева вздохнула. Разлука была неминуема — ведь уже сегодня она возвращалась назад. Назад, к работе, к проблемам, к одиночеству, которые отпустили ее так ненадолго, всего лишь на несколько дней.

— Пожалуй, мне стоит вернуться в гостиницу и хотя бы немного поспать. Я улетаю сегодня днем, но совершенно не готова возвращаться.

Темные глаза Норда завесила пелена привычной грусти. Еве показалось, что только общение с ней растворяло эту пелену, придавая его взгляду живой, радостный блеск. Может быть, она ошибалась и выдавала желаемое за действительное?

— Ты уезжаешь, а я, вместо того чтобы дать тебе возможность отдохнуть перед дорогой, таскаю тебя по берегу. Ты очень устала?

— Пожалуй, да. Но мне нравится эта усталость. Это усталость человека, довольного проведенным временем. Я очень давно не отдыхала так хорошо, как на этом острове. Поездка была замечательной.

— Несмотря на происшествие в лесу?

— Благодаря этому приключению я познакомилась с тобой. Сейчас я даже рада случившемуся. Надеюсь, что приобрела хорошего друга.

Норд чувствовал, что Ева не лукавит, но сердце его все же сжалось при мысли об ее отъезде. Ему хотелось попросить ее: «Не уезжай!» — но он понимал, что не имеет на это права: у нее своя жизнь, которая не должна нарушать ритм из-за его прихоти. И, в конце концов, он может прилететь в Голд Кост.

Норд проводил ее до гостиницы. Солнце уже взошло — начала оживать пестрая веселая островная жизнь. Запорхали бабочки, проснулись радужные канарейки, вновь принялись за свои проказы обезьянки. Радость расцветала на острове и угасала в Еве. С каждой минутой приближающегося расставания ей все больше и больше хотелось услышать от Норда: «Останься, останься еще хотя бы на один день. Я был бы так счастлив провести его рядом с тобой». И хотя она прекрасно понимала, что не останется — дела, которые ждали ее в Голд Косте, не терпели отлагательства, — ей так хотелось услышать эти слова от него. Они дали бы ей уверенность в том, что сейчас она видит его не последний раз в жизни.

— Ну что же, Ева… — От взгляда Норда сердце девушки сжалось еще сильнее. — Я не хочу говорить «прощай», знаю, мы увидимся. Я обязательно найду тебя. День, проведенный с тобой, был одним из самых лучших в моей жизни. Думаю, ты должна знать об этом. До свидания. И не грусти, помни о том, что «все к лучшему в этом лучшем из миров».

Ева улыбнулась — эта вольтеровская мысль всегда пробуждала в ней угасающий оптимизм.

— Надеюсь только, что моя судьба не сложится так, как у философа Панглосса. Радоваться жизни с провалившимся носом, кажется, не по мне. До свидания, Норд. Я позабыла обо всех своих печалях на этом острове. Спасибо тебе.

Он нежно приобнял ее и дружески поцеловал в щеку. Ева ответила ему тем же, хотя сейчас она желала получить тот, настоящий поцелуй, который так жарко обжег ее прошлой ночью. Она медленно направилась в гостиницу. Обернувшись на полпути, Ева увидела, что Норд внимательно и грустно смотрит ей вслед. Она помахала ему рукой, и на душе снова потеплело.

4

Блестящая синяя машина остановилась напротив прозрачных дверей магазина с огромной вывеской «Ароматик Плэйнет», выполненной золотым рельефом на голубом шаре, изображающем глобус. Какие сюрпризы преподнесут мне здесь? — подумала Ева и вышла из машины. От хорошенькой островитянки не осталось и следа. Закрытая бежевая блуза с маленькой брошью, пришпиленной к воротнику, серебристо-серый пиджачок, плотно облегающий фигуру, прямая юбка по колено в тон пиджаку, неброские, но дорогие кожаные туфли на прочном и высоком каблуке — все обличало в Еве деловую женщину, влившуюся в ритм жизни одного из самых фешенебельных районов Голд Коста — Мэйн Бич.

Стеклянные двери «Ароматик Плэйнет» автоматически открылись и впустили внутрь магазина его очаровательную хозяйку. Ева оглядела зал. «Ароматик Плэйнет» не был похож на большинство бутиков Мэйн Бич — в нем отсутствовала назойливая роскошь, которая так привлекала людей, обладающих не слишком хорошим вкусом. Занимаясь оформлением магазина, Ева, в первую очередь, решила сделать акцент на уют. И действительно, приходящие сюда клиенты были в восторге от мягких диванчиков, мохнатых ковриков под ногами, от разложенных по столам стеклянных шариков и от библиотеки, которая предоставлялась в распоряжение мужей, скучающих в ожидании своих жен. Любой желающий мог попросить чашечку кофе или зеленого чая, так популярного в последнее время. Все клиенты, даже те, кто уходил, так и не сделав покупки, получали от бутика маленький подарок: номер модного журнала, пробник туалетной воды, изящную фигурку из стекла в виде глобуса (символ «Ароматик Плэйнет») или мешочек-саше.

Благодаря уюту и хорошему обслуживанию у магазина до последнего времени было много постоянных клиентов, но жесткая конкуренция и обилие новых парфюмерных бутиков постепенно оттесняли «Ароматик» на задний план. Все это страшно беспокоило Еву — кроме того, что магазинчик был ее детищем, он был единственным источником ее дохода. Девушка поднялась на второй этаж, туда, где располагался офис и ее кабинет.

— Как отдохнули, мисс Дэвис? — обратился к ней менеджер по заказам Вильям Эткинс, правая рука Евы, который считал поездку на остров в такой трудный для магазина период типичной для женщин глупой прихотью (не считая лояльным забивать головы сотрудников своими проблемами, Ева умолчала о разводе с Фрэдом).