Одежда от Джереми выглядела слишком хорошо, слишком сексуально, чтобы быть созданной гетеросексуальным умом. Эта мысль снова вернула Лору с небес на землю. Он был великолепным, блестящим и надежным. Поэтому каждое утро она вставала и тащилась в офис, чтобы только поговорить с ним, поскольку в другие моменты она слишком нервничала, чтобы вымолвить и слово.

 Восемь утра было еще слишком рано для работы почти всех, кроме Лоры и Джереми. Приемная светилась от скрытого освещения, согревая белые стены, темную деревянную мебель и редкие красные орхидеи. Цементный пол был окрашен в серый цвет только на несколько тонов теплее, чем городские улицы. Стеклянная и деревянная стойка регистрации была пуста, но скомканная салфетка от HasBean в проволочной мусорной корзине подсказала ей, что у Джереми уже на месте, и что на столе её будет ожидать кофе. Она приложила к турникету свою ключ–карту и еще раз отрепетировала в голове историю о поддельном пальто от Донателло.

 Лора выбросила паршивый корейский кофе. По дороге, он согревал её, но сейчас, став холодным, он был ей больше не нужен.

Каждое утро Джереми приносил ей какое–нибудь причудливое кофейное варево собственного производства, удивляя ее каждые две недели, новым сиропом или рисунком на пенке. Этот знак внимания был крайне приятен, но в тоже время заставлял нервничать, потому что он иногда останавливался и болтал в течение десяти минут о соседе снизу или о новом ресторане. А иногда бросал короткое приветствие, которое заставляло болезненно сжиматься её сердце.

 Когда он приходит первым, как сегодня, ее будет ждать кофе с пластиковой ложечкой и двумя видами сиропа сверху, а он уже будет в своем кабинете, кричать на своих проклятых рабочих или сгорбиться над отчетами, сведенными в таблицы. Он отмахнется, когда она поблагодарит его за кофе. В такие дни ей приходилось напоминать себе, что он гей. Ему нравились друзья–девушки и большие члены. Она просто тратит свое время. Она должна просто полностью отказаться от мужчин.

Она подошла к своему столу, и, прежде чем поставила на него сумку, увидела, что кофе разлит. Это само по себе сильно удивляло. Джереми ненавидел беспорядок в любой форме. А тут её ножницы были залиты так, что пока она их вытерла, то наполовину пропитала платок. Остальной бардак хоть и был незначительным, но сильно раздражал. Металлические лекала и пенал нужно было высушить в первую очередь, чтобы не проржавели. Чистые бумажки для записок можно было сразу же выкидывать, а все её выкройки хаотично валялись слева от стула.

Лора вытащила из лужи кофе канцелярскую кнопку, не зная куда её и положить. Еще вчера, Джереми положил её на стол, когда увидел, прикрепленные к пробковой доске, наброски дизайнера Кармеллы. Он, едва взглянув на всю коллекцию, сорвал со стенда эскиз одной единственной рубашки, и, тыча её этим в лицо, спросил:

– Кто захочет эту женщину? Она, что валялась на кухонном полу за пятнадцать минут до свидания? Или может наш офис переехал в сарай?

Грейси Померанц, финансист компании, в своем костюме от Шанель, глумливо захихикала. Этот неуместный смех, по мнению этой престарелой дамы, должен был унизить Кармеллу, но Джереми сделал вид, что не слышит Грейси. Он поднял кнопку и положил ее на стол Лоры, затем обратился к Кармелле:

– Прекрати тратить время. У нас есть весенний показ через две недели, и некогда заниматься ерундой.

Сказано это было так, что любая другая женщина упала бы в обморок, но Кармелла принимала все стойко. И, чем больше замечаний делал её Джереми, тем более творческой она становилась.

 – Джереми? – Позвала Лора, мечась между уборкой стола и поиском босса. Проверив, что кофе больше не прольется, она направилась по коридору к кабинету Джереми, по дороге продолжая протирать свои многострадальные ножницы. Липкий слой кофе на них, сводил её с ума, и ей хотелось стереть его как можно скорее. Вдруг Лора услышала, как сдавленно Джереми дышит, она ускорилась.

 Кабинет Джереми был в полном беспорядком, с образцы ткани, доски для заметок, обрезки валялись по всему полу. Стол был пуст. Потом она заметила Джереми, как всегда великолепного, но сейчас выглядевшего как загнанное животное: огромные шоколадные глаза были не подвижны, коричневые волосы выглядели немного взъерошеннее чем всегда. На нем был вязаный блейзер и футболка, его повседневная одежда на выходные. Он держал сжатые кулаки перед собой, как будто он сажал невидимый самолет. В руке у него был зажат отрез шармеза в черно–белую полоску из весенней коллекции.

 – Джереми? Ты в порядке?

 Он посмотрел на нее и как будто хотел что–то сказать, но ничего не вышло.

 – Ты что, Джереми, мух ловишь? – сказала она, в попытке заставить его улыбнуться. Но он никак не среагировал и посмотрел на пол.

 Лора последовала его взгляду и чуть не уронила ножницы на мертвое тело.

Крик Лоры никто не услышал, кроме Джереми и трупа, чье лицо было укрыто беккермановской шинелью. Несколько секунд Лора стояла не подвижно, пока краем глаза не заметила, как вздрагивает Джереми.

– Что случилось? – спросила Лора, переведя дух.

– Когда, я вошел, она уже была здесь. Отрез? Я снял его с её шеи. Думал, что это спасет её,– попытался, что–то объяснять Джереми.

– Откинь пальто, – зачем–то выдавил он из себя, взглядом указывая на лежащую на полу женщину.

Одна из туфель лодочек с рекламой Via Spiga , принадлежавшей распластанной на полу женщине валялась в нескольких шагах от неё; вторая, продолжала болтаться на носках. Загорелые ноги и руки со спортивными часами лежали в неестественной позе, как у старой куклы, выброшенной в сточную канаву. Шуба и шляпка в тон валялись в углу, подобно «дохлому» зверю, а рука хваталась за кусочки измельченной бумаги, раскиданной по полу как рубленая капуста.

Лора наклонилась и откинула край пальто. Случайно, она задела стоящую на краю банку, в которой лежало с полдюжины медных пуговиц с логотипом Сент–Джеймс. Звук от падающих пуговиц был такой, что на секунду Лоре показалось, что она опрокинула на пол целую банку этих проклятых пуговиц.

– Это мисс Померанц, – прошептала девушка, ощупывая шею женщины в поисках пульса. Она не была уверена, что ищет в правильном месте, но почувствовав под пальцами холод кожи и увидев глаза Грейси Померанц с растекшейся тушью и съехавшей с радужки контактной линзой, поняла, что это уже в принципе не важно.

– Вы звонили в полицию? – спросила она Джереми.

– Надо уходить. – странным голосом выдавил мужчина.

– Нам надо убраться отсюда! – произнес он и отшвырнул кусок шармеза, до сих пор зажатого у него в руке.

В коридоре он, схватив её за локоть, потащил в сторону мастерской. Войдя вовнутрь, Лора, быстро подошла к своему столу, по прежнему залитому кофе, и набрала 911, а Джереми принялся что–то искать на столе Кармеллы. Рассказав диспетчеру все, что тому было необходимо знать, она повесила трубку, мысленно прикинув, все, что потребуется полиции, они смогут узнать от неё лично, когда прибудут на место.

– Что случилось? – спросила она еще раз.

– В смысле, что случилось? – тоном, нетерпящим возражений, ответил Джереми, скрестив руки на груди.

– Грейси, лежит мертвая, в твоем кабинете! – начала разговор Лора. Она прекрасно знала, как и все в фирме, что у Грейси был свой кабинет на верху, изысканный, где она вместе с Джереми принимала клиентов и покупателей.

Будучи финансовым поручителем Джереми, она была источником дохода, для компании в трудные временя года, которые наступали каждый раз перед покупкой тканей. Когда Джереми захотел расширить бизнес, вложила в него некоторую сумму денег, которую потом вернула себе, в виде процента с полученной фирмой прибили. И что самое вопиющее для Лоры, утверждала, что именно благодаря её, её каждодневным заботам, бренд так далеко продвинулся. Это была своеобразная привилегия, которой Грейс злоупотребляла каждый день.