– О, как хорошо, что ты пришла, – сказала Руби. – Ты должна помочь мне выбрать. Она схватила Лауру за руку и потащила ее в свою спальню, где на её кровати растянулись три наряда. Обувь на полу. Браслеты и кольца приложены к концам рукавов, как бумажные куклы в натуральную величину. Лора вздохнула. Они все были прекрасные, но Лора увидела кое–что получше.

 – Наденьте бежевую блузку с жилетом «Родарт» и юбкой. И коричневые ботфорты, которые ты одевала недавно. Должно получиться потрясающе.

 Руби скомпоновала одежду и повернувшись к Лоре, спросила: – Типо этого?

 – Мне нужна обувь, – выпалила Лора.

 Руби все еще рассматривала свой наряд и задумчиво произнесла.

– Хорошие на дверях шкафа, в пластиковой упаковке. – как будто это не было договора. Как будто договоренности прямо сейчас не нарушались. Как будто мир оставался прежним. Как будто аксессуар для наряда был более важным, чем эта разрушающая вселенную цепь событий.

 Лора открыла дверь шкафа и выбрала пару черных лодочек от Стелы Маккартни с закругленными носами.

– Что ты под них наденешь? – спросила Руби, придвинув к ней нарядное ожерелье.

 – Я не знаю.

 – Ты знаешь, что ты можешь одеть всех, кроме себя?

 Руби схватила кипу вещей с кровати. Быстро затолкав её в шкаф, она выудила со дна одной из его полок нечто, похожее на кашемировый шарф и шерстяное пальто и кинула это все раскрывшей руки Лоре.

 – Держу пари, мы получим столик, – сказала она.

 – Может быть, если там будет Пьер Севьен, мы с ним можем посидеть, – пошутила Лора.

 – О, я его видела. Он помнит меня сПарсонса. Где вы с ним встретились?

 – Сегодня на похоронах. Он спутал меня с тобой.

 – Милая. Однажды я была на одном из его ужинов. Стол занимал всю комнату. Я не могу поверить, что он помнил меня.

 – А я могу. Тебя трудно забыть, Рубс.

 Руби улыбнулась.

– Что у тебя с ногтями? Они кошмарны.

 – Я подумываю о том, чтобы накладывать на них группы «Scooby–Doo».

 –Увидимся внизу, Губер.

 Они взяли такси, потому что метро совершенно не подходило их статусу, как не подходят ядерно–цветные гирлянды окнам Блумингдейла. Когда они вошли в «Грот», Лора почувствовала, что на неё устремились все взгляды присутствующих. Как же ей хотелось, чтобы она могла одеваться так каждый день – за исключением ногтей, которые она попыталась замаскировать как можно лучше. Она улыбнулась девушке на рецепции сидящей за маленькой кафедрой с рукописной книгой, освещенной одной галогенной лампой в виде капли воды.

– У нас столик на восемь, – сказала Лора.

 – Ваше имя? – спросила девушка, перекидывая за плечо свои длинные волосы.

 – Карнеги. – Лора спрятала свои пальцы внутрь манжет пальто.

 – К сожалению, вас нет на восемь часов.

 Лора взглянула на Руби.

 – Ты уверен, что бронировала на сегодня? – спросила Руби.

 – Считаешь, я совсем все перепутала?

 Руби посмотрел на девушку.

– Вы можете проверить прошлый вечер?

 – Я не могла спутать дни. Вчера вечером мы были в Турбо. За ними образовалась очередь, вся в шерстяных пальто и аксессуарах из кашемира, на которых никогда не было ни пятна губной помады.

 – О, как будто ты никогда не путала, – поддразнил Руби.

 – То есть это моя ошибка?

 – Все нормально. Не переживай об этом, – посмеялся Руби. – Пойдем в МакДональдс.

 – Какая же ты стерва.

 – Извините, у меня нет «Карнеги» ни на прошлый вечер, ни на завтрашний. Девушка явно хотела побыстрее от них отвязаться, чтобы обслужить толпу в кашемире. Но в тоже время она была достаточно вежлива.

 – У вас есть что–нибудь на двоих на восемь? – просила Лора.

 Руби сказала себе под нос: «О, ты должна шутить».

 – Простите, но у нас все забронировано в ноль.

 – Мы можем сесть в баре?

 – Простите. Но мест в баре у нас тоже нет. Вот наша визитка. Вы можете звонить для резервации столиков между девятью и пятью. Ее внимание полностью перекинулось на очередь за ними. – Могу я вам помочь, мистер Розенберг?

 – Прекрасно, Лора, просто прекрасно, – пробормотала Руби.

 Лора почувствовала, как увлажнились глаза, а губы задрожали, нос заложило, дыхание сжало и из горла вырвался маленький писк.

 – Мне жаль, что я ничего не могу сделать нормально, – забормотала она. – С этого момента ты сможешь все сделать как надо. А я, пожалуй, пойду. Она была готова разрыдаться на людях. Какой–то незнакомец протянул ей платок. Руби молча спрятала руки в рукава, как муфту, и демонстративно отвернулась.

– Я просто ни на что не гожусь, – сказала Лора, отворачиваясь.

 Боже, она умудрилась закатить сцену?

 Не отважившись проверить это, она пошла напрямик через столовую, прижимая ткань к ее щекам. Человек в костюме попытался остановить ее, но, когда она посмотрела на него своими затуманенными глазами, и сделала драматичную паузу, он отошел в сторону. На остальной части пути до двери с силуэтом дамы в платье, она встретила только битком забитые столы и обеденные залы. К тому времени слезы окончательно высохли, и Лора шла уже уверенной походкой на высоких туфлях Руби. В туалет она вошла так, как будто проводила здесь все свои выходные.

 Вишневое дерево. Раковины в виде водопадов. Тусклое освещение. И дама с полотенцами. Отлично.

 Лора наклонилась к зеркалу, прикрыла глаза и немного принюхалась. Улыбнулась уборщице, которая улыбнулась в ответ. Она была маленькой и простой, а туалет был тем местом, где работники меньше всего должны были привлекать внимание

– Привет, – сказала Лора, поправляя макияж влажной салфеткой.

 Женщина кивнула и протянула ей хлопковое полотенце. Лора посмотрела на нее в зеркало, заметив медный бейджик, на котором, как её показалось, было написано Кодрута..

 – Вы работали здесь в пятницу? Кажется, я забыла шарфик на раковине.

 – Как он выглядел?– сказала уборщица с сильным румынским акцентом, вытаскивая из–под раковины плетенный ящик.

– Эм, шелковый. Яркий. С рисунком из каруселей, – ответила Лора, описывая шарф Hermès, который она видела в Бергдорфе на прошлой неделе. Корзина потерянных вещей была набита до верху. Женщина в ванной продолжала переворачивать ее, вытаскивая все новые и новые вещи.

– Мне кажется, это было в пятницу. Здесь две женщины устроили скандал, и я просто хотела уйти, прежде чем они бы затеяли драку.

 – Это было в субботу, – сказала румынка, доставая пурпурный отрез со стразами.

 Лора покачала головой.

– Нет, не этот.

 – Две женщины сорились в субботу.

 – Высокая темнокожая?

 – Да. Черная леди разговаривала с белой. Белая плакала. Потратила семь полотенец. Мне их теперь отчищать. – Кодрута подняла желтый шелковый платокHermès с лошадьми, но не каруселями.

 Лора снова покачала головой.

– Я слышала кое–что в столовой. Не разборчиво, но думаю виной всеми мужчина. Так всегда бывает.

 Кодрутаперебила её.

– Нет, из–за женщины. Я слышала слова «Грейси, Грейси». Это же женское имя в Америке?

 – Или имя гея. – удивилась Лора.

 – Я не знаю. Я вижу много всякого с мужчинами. – Кодрута вытащил синий шарф со дна корзины. – Хотя, там был мужчина, с длинным носом. Он точно был геем. Потому что черный сказала: «Она не хочет тебя.Она не хочет тебя. Ты во всем виноват. Это все знают. Сука, гребаная сука». Ох, эти богатые дамы понятия не имеют, как себя вести. Кодрута покорно перевела взгляд с голубого шарфа на Лору. Это был Hermès с каруселями. Это был другой цвет картины, которую она видела в Бергдорфе.

 – Мой был розовый, – сказала Лора. – Наверное, его здесь нет.

 – Возьми, – сказал Кодрута, протягивая шарф Лоре, – он лежит здесь уже три недели. Никто его не берет. Всем все равно. Эти суки думают, что все это мусор.

 Лора на секунду обернулась. Разве она не была, теоретически, одной из богатых дам? Очевидно, нет. Видимо, Кодрута могла отличить богатых сук и бедных сук. Кодрута опустила корзину и убрала ее под раковину.