Следующей большой отраслью современной астрономии является Небесная механика. Из самого названия ясно, что изучать она должна законы движения небесных тел под действием сил взаимного притяжения. Здесь два алтаря, два бога: Кеплер и Ньютон. Небесная механика интересуется фигурами небесных тел и их вращением. Правда, за последнее время ее мирный характер несколько подыспортился. Потому что расчеты орбит и траекторий любых ракет и ракетных снарядов немыслимы без законов небесной механики.

А теперь центральный раздел современной астрономии — Астрофизика. Ее задачи звучат совершенно неожиданно: изучение физических характеристик и химического состава небесных тел и межзвездной материи! Для такого рода анализов и экспериментов неплохо бы иметь объект в руках. Вроде бы для опыта необходим эффект присутствия. Впрочем, познакомимся поближе с самим разделом науки. Прежде всего астрофизика тоже делится на несколько подотделов.

Первый из них — Практическая астрофизика. Чтобы понять сложные процессы, которые происходят в звездах, надо накопить о них сведения — составить досье. Но много ли узнаешь, даже если очень прилежно день за днем — вернее, ночь за ночью — станешь просто смотреть на светящуюся точку? Вот и приходится придумывать тысячи хитроумных способов, заставляющих недоступно далекое светило рассказывать о себе. Как? Сначала языком света. Люди не просто фотографируют звезды. По фотографиям изучают спектральный состав излучений, измеряют блеск. В связи с этим появились и три конкурирующих раздела практической астрофизики: Астрофотография, Астроспектроскопияи Астрофотометрия. Каждая из них в наши дни — целая наука со своими законами, инструментами и специалистами.

Астрофотография дала возможность открыть множество новых небесных тел: и слабосветящихся звезд, и комет, и малых планет, которые вовсе не видны глазом. Ученые научились получать портреты звезд через светофильтры, а значит, и оценивать количественно их цвет. Наконец, наше родное светило Солнце вот уже более двадцати пяти лет выступает в роли кинозвезды, демонстрируя всем желающим захватывающую пляску своих протуберанцев. Заслуг астрофотографии не перечесть.

Во второй половине XIX века человечество получило в руки новый метод исследования — спектральный анализ. Родилась астроспектроскопия, давшая нам, пожалуй, наибольшую часть всех астрофизических сведений. Спектры недаром называют «паспортами звезд». В коротких цветных полосках зашифрованы и приметы и характеристики раскаленных топок вселенной.

Третий конкурент — астрофотометрия. Область невероятно тонких измерений, сложных и запутанных рассуждений о причинах того или иного вида свечения. Именно методы астрофотометрии позволяют разделить все звезды по их кажущемуся блеску на группы (сейчас эти группы называются звездными величинами) и навести хоть какой-то порядок в небесном хаосе, ввести первую классификацию.

Самым современным подразделом астрофизики считается ее теоретическая часть.

Теоретики изучают строение звезд, звездные атмосферы и даже физику процессов, происходящих в недрах раскаленных гигантов. Они исследуют самые главные, коренные процессы, лежащие в основе всего мироздания. И при этом — поди проверь их выводы. Поставь звезде градусник или расковыряй серединку. Черная зависть гложет астрофизиков-практиков, когда они уверяют, что теоретики чем-то смахивают на шарлатанов. Обвиненные в этом не обижаются. Успехов у них так много, что в астрофизике вырисовывается новый раздел, грозящий отколоться в самостоятельную отрасль науки. Этот раздел носит название Космической физики. Это уж совсем фантастическая наука. Ведь никакая физика невозможна без эксперимента. А тут… Лаборатория — вселенная, а объекты опытов — звезды. Как ни странно, но все именно так. И, как автор надеется показать дальше, самые фантастические гипотезы теоретиков находят свое подтверждение в работах космических физиков. Любопытно.

Радиоастрономияначалась с шума. Конечно, с радиошума, который впоследствии перерос во всеобщий.

Примерно в 1928 году дирекция американской фирмы «Белл», обеспокоенная грозовыми помехами трансатлантической радиотелефонной связи, поручила молодому, только что окончившему университет инженеру Карлу Янскому исследовать эти помехи. Энергичный парень горячо принялся за дело. Прежде всего следовало поискать направление, где скрывался источник помех, досаждающий клиентам и снижающий дивиденды акционеров.

Громоздкая деревянная конструкция, вращающаяся на автомобильных колесах, — так выглядела первая направленная система Янского — энергично рыскала своими антеннами по небу. И хотя ее приходилось во время эксперимента толкать вручную, в конце 1932 года молодой инженер подал в совет директоров фирмы доклад не только с указанием источника, но и с первым объяснением механизма явления.

Открытие было оформлено вполне в американском духе. О нем писали газеты, подавая как сенсацию. Шумы и трески транслировались по радио. И люди слушали их так же серьезно, как слушают музыку.

Чем объяснить такое внимание к открытию в эпоху, когда любые научные интересы были весьма далеки от центра внимания мировой общественности? Прежде всего тем, что первый источник максимальных помех оказался расположенным… в направлении центра Галактики, второй же — прямо в противоположной области неба. Шипение и треск оказались космического происхождения. А внеземные новости всегда пользовались популярностью у широкой публики.

Но публика есть публика. В науке она погоды не делает. Поговорили, поахали — и забыли. Астрономы же вообще повели себя странно. Они даже говорить на эту тему не стали. Просто не обратили внимания на открытие американского инженера. Одни из них не были знакомы с радиотехникой и потому не доверяли ей; другие не удостоили новость вниманием по врожденной консервативности. Директора фирмы тоже успокоились. Раз помехи создаются космосом — людям делать нечего. Этого не поправишь.

Лишь один человек в мире увлекся свистами и шипением, доносившимися из просторов вселенной. Это Гроут Рибер — страстный радиолюбитель-коротковолновик. Через пять лет после опубликования результатов работ Янского Рибер по своим чертежам и на собственные средства построил антенну — 9 ¹/ ₂-метровое параболическое зеркало из жести — и несколько высокочувствительных приемников.

Весной 1939 года Гроут Рибер приступил к наблюдениям космического радиоизлучения на волне 167 сантиметров возле собственного дома в Уитоне, штат Иллинойс. К 1944 году он составил первую в истории карту радионеба в области, занятой Млечным Путем. Так родилась радиоастрономия.

Во время второй мировой войны космическое радиоизлучение само взяло ученых за шиворот. По странам, охваченным борьбой с фашизмом, стали распространяться радарные установки как средство борьбы с авиацией противника. Повысилась чувствительность приемников. И тогда то из одного, то из другого округа ПВО стали поступать секретные сообщения о периодических сильных помехах, срывающих работу радаров. Сначала это приписывали действию таинственной «противолокации» врага. Но скоро выяснилось, что источником помех служит… Солнце, которое особенно мешало в периоды возникновения на нем пятен.

Обычно войны малоурожайны теоретическими открытиями. Это скорее время максимального напряжения практических способностей людей. Но бывает иногда и наоборот. В 1944 году в оккупированной Голландии немцы, естественно, отобрали у астрономов большую часть оборудования и тем самым обрекли их на сугубое теоретизирование. Как-то весной директор Лейденской обсерватории профессор Оорт предложил молодому астроному Ван де Хюлсту провести коллоквиум по недавно опубликованной статье Рибера.