Плод зверобоя — трехгнездная коробочка, раскрывающаяся, как и у гвоздик, тремя створками, — содержит много бурых, продолговатых, очень мелких семян.

Стебли зверобоя обладают своеобразным запахом при слегка терпком, горьковато-смолистом вкусе. Для лечебных целей заготавливают только верхнюю часть стеблей длиной 15–20 сантиметров. Сбор лекарственного сырья производится во время цветения, а после сушки отбрасывают старые толстые стебли и постороннюю примесь.

В народе зверобой применялся чаще всего в сложных смесях с другими лекарственными растениями: при расстройствах желудка, кишечника, при болезни печени, сердца, мочевого пузыря, при лечении ряда женских болезней, всяческих воспалительных процессов: нарывов, язв, сыпи на теле… Свежие растения, только что растертые, прикладывали к ранам, местам ушибов или ломоты.

Детальное исследование состава зверобоя выявило, что он содержит дубильные вещества, цериловый спирт, каротин, витамин С, фитостерин, сапонин, гиперин и другие вещества. Понятно, почему он лечит многие недуги!

Хорошее действие при гипертонии объясняется обнаруженным в зверобое холином. Современными испытаниями установлены и вяжущие, кровоостанавливающие, противовоспалительные свойства этого растения. Украинские медики недавно предложили новый препарат из зверобоя — иманин, хорошо показавший себя при ожогах и кожных заболеваниях. Наконец, ценятся лечебные достоинства зверобойного масла, получаемого вывариванием его стеблей в воде.

На лепестках цветков, как и на листьях зверобоя, можно увидеть много черных точек и линий. (Стебли зверобоя также покрыты красноватыми пятнами, а с наступлением осени и все растение становится сплошь кровяно-красным.) Если растереть цветок или листик на белой бумаге, она становится темно-красной.

У древних германцев это смолистое красящее вещество было известно под названием «Ивановой крови», которую они наделяли волшебными свойствами. Не совсем обычная для растений способность выделять ярко окрашенные вещества, напоминающие кровь, отразилась в местных названиях растения: кровица, молодецкая или заячья кровь, матери божьей слезы.

Зверобой давно уже использовали для получения различных красок. В зависимости от способа добычи из цветков получали стойкую желтую или зеленую краску, а из стеблей и листьев — розовую и красную.

Вот, пожалуй, и вся биография травы с желтыми цветками, мелкими дырявыми листочками, жестким сухим стеблем и неожиданно грозным названием: зверобой.

Правда, недавно я узнал еще один интересный штрих этой биографии. Находясь в командировке на старейшей в нашей стране опытной станции по лекарственным растениям в селе Березоточа на Полтавщине (по архивным данным, она учреждена как один из «аптекарских огородов» еще по указу Петра I), я, естественно, заинтересовался и зверобоем. И когда речь зашла о его названии, я услышал от находившегося там крупного специалиста по лекарственным растениям нечто неожиданное:

— Может быть, когда-то и бил зверье наш скромный подопечный, — сказал ученый, — но ведь он-то всем своим естеством настроен на бой с хворью! Поэтому и знаменательно, что знающие настоящую цену растению полтавчане издавна и с уважением зовут его: хворобой.

Помните популярную пословицу: «За деревьями не видит леса»? В нее, разумеется, нередко вкладывают содержание, не имеющее прямого отношения ни к деревьям, ни к лесу, однако с точки зрения дендрологов, лесоводов и ботаников пословицу правильно было бы отредактировать иначе: «За лесом не видит деревьев».

Сплошь и рядом шумно восторгаясь лесом, многие, оказавшись с ним лицом к лицу, подчас становятся совершенно «слепыми». Три-пять, в лучшем случае, десяток лесных жителей назовет иной почитатель природы — и более чем скромные познания исчерпаны… А ведь лес — это сообщество десятков, а часто и сотен видов зеленых обитателей. И каждая порода дерева, каждый вид кустарника или травинки таит в себе целую лесную повесть… Любое растение могло бы поведать о себе много интересного, а то и на редкость удивительного. Могло бы… но пойди найди к нему ключ!

Мне часто вспоминаются экскурсии по знаменитым Тростянецким лесам на Сумщине. Чего только не рассказал нам тогда о лесных «зеленых старожилах» и привезенных сюда из разных стран деревьях-экзотах старый исследователь-лесовод Валериан Валерианович Гурский! «Лесных детей», как он любовно называет разные породы местных и иноземных деревьев и кустарников, у него около полутысячи. А взращены они тут его многолетними трудами в виде обширных опытных лесов.

На мой вопрос, часто ли ему приходится видеться с каждым из «лесных детей», Валериан Валерианович сообщил, что специальными фенологическими маршрутами он обходит их каждые 5–7 дней. Кроме этого, он рассказал, что нередко мысленно устраивает нечто вроде военных смотров своим зеленым питомцам, выстраивая и перестраивая их то по ранжиру, то по характеру крон, то по другим показателям.

Если бы мы воспользовались таким приемом и выстроили по ранжиру древесных обитателей любого района, скажем, Белоруссии, было бы весьма внушительное зрелище.

Как и подобает, правый фланг заняли бы могучие великаны дубы, стройные золотокорые сосны и темнохвойные ели, белокурые березы и прочая «древесная элита». В середине строя оказались бы деревья второй величины, а уж в конце зеленой шеренги нашлось бы, видимо, место и «нижним чинам» леса — кустарникам. Пожалуй, обозревая такой парад, вряд ли кто-нибудь остановил бы свое внимание на приземистом кустарничке, замыкающем левый фланг, — вереске обыкновенном.

Его можно встретить и в тени соснового бора, и на прожаренной солнцем, обдуваемой всеми неприветливыми ветрами бесплодной равнине, и на зыбком торфяном болоте, и на высоких голых скалах. Даже в самых суровых местах, которые обычно выпадают на его долю, вереск весьма бурно разрастается, образуя целые вересковые леса. Впрочем, такие леса обычно не достигают и метровой высоты, а на их фоне настоящими гигантами выглядят одинокие корявые низкорослые сосенки или можжевельники, чудом уцелевшие «на богом забытых, а вереском обжитых» землях.

К слову сказать, с вереском нередко уживаются дрок и ивняк, желтоцветный очиток и душистый тимьян, брусника и зверобой, лишайники и мхи. И все же ведущая роль в таких лесах, как правило, всегда остается за вереском, из-за чего их так и называют верещатниками.

Бывает, что вереск растет небольшими куртинками, но чаще всего, не встречая на бедных, трудных для жилья землях конкурентов, он широко и привольно разрастается огромными зарослями, порой покрывающими многокилометровые пространства. Весьма солидных размеров верещатники можно встретить в наших северных краях, в Прибалтийских республиках, в Польше, ГДР, ФРГ, Шотландии. Сколько хватает глаз тянутся нередко зеленовато-бархатистые вересковые ковры, свидетельствующие, что на этих местах из-за бедности почв нет других охотников поселяться.

Люди издавна оценили достоинства вереска как растения-пионера, смело обживающего самые трудные земли. «Поселился вереск, значит, и человек может там жить», — говорят в народе.

Обширные владения вереска в северных районах Германской Демократической Республики и Федеративной Республики Германии в старину даже получили специальное название: Люнебургайде, что значит — вересковые степи. Используя эти степи под выпас овец, немцы давно вывели особую их породу. Отличаясь редкой выносливостью, вересковая овца круглый год отлично довольствуется подножным вересковым кормом.

Вереск с незапамятных времен выступает и в качестве мелиоратора. Никто не может теперь точно сказать, где, когда и кем был изобретен своеобразный способ удобрения бедных почв. Известно лишь, что еще на заре земледелия человек, облюбовав подходящее поле и выждав благоприятную сухую погоду, поджигал вересковые заросли, удобряя почву золой. Хорошо родила на вересковых пепелищах гречиха, росли и другие сельскохозяйственные растения. Истощив посевами землю, люди снова возвращали их вереску, а сами «арендовали» у него с помощью огня новые поля.