Рози свернула на дорожку, ведущую к дому, и почувствовала облегчение. Ей надо было побыть одной, зализать свои раны, но этому, видимо, не суждено было сбыться. Перед входом в дом стояла машина Джонас. Рози вздохнула, поставила свою рядом и, не в силах сдвинуться с места, осталась сидеть в машине.

Ей хотелось плакать, хотелось выплакать всю боль, которая скопилась у нее внутри. И ей нужен был Кент Саммертон, нужен до боли. По сравнению с этой болью даже операция на открытом сердце казалась нестрашной.

Она заставила себя выйти из автомобиля и подойти к лестнице. Вместо того чтобы подняться, она села на ступеньку, решив привести себя в порядок до встречи с Джонас. Она подняла камешек и бросила его вдаль, он не отскочил, а плавно погрузился в пыль. Глупый камешек.

Глупая Рози.

Она поступила именно так, как не хотела поступать. Влюбилась не в того мужчину. А она еще строила грандиозные, далеко идущие планы. И к чему это привело? К этим ступенькам, на которых она сидит и швыряет камешки. Жаль, что она не может заполнить ими свою пустую голову.

У нее не оставалось никакой надежды. Оказалось, что она просто рыжеволосая глупая женщина, запутавшаяся в своих проблемах, и этому трудно было помочь. К тому же это не предвещало ничего хорошего для ее будущих детей. У нее, наверное, ужасные гены, какая-то врожденная потребность, которая может сделать всех ее дочерей жертвами политиков или криминальных элементов. В доме, учуяв ее, залаял Фонт.

Рози встала, поднялась по ступенькам, смахнула слезы. Возможно, она иногда сбивалась с пути, преувеличивала возможные результаты, принимала желаемое за действительное. Например, когда писала эти дурацкие любовные письма. Почему это показалось ей удачной идеей? Но ведь она знала, что способ зарабатывать деньги ни в коей степени не определяет стиль жизни человека.

Рози постояла еще несколько минут на лестнице, дернула себя за локон. Неужели она опять пытается выяснять верность своих приоритетов?

Нет. Просто отчаявшаяся женщина ищет слова, способные уменьшить боль в ее сердце. Рози решительно поднялась по лестнице в дом.

После бурной встречи с Фонтом, которому удалось лизнуть ее в лоб и завизжать в ответ на ее ласки, Рози направилась в кухню, твердо решив выглядеть спокойной и беспечной. Фигурально выражаясь, она постарается не испачкать блестящий пол своей кухни.

Джонас в любимом халате Рози наливала воду в чайник.

— Что ты делаешь? — Рози бросила сумочку на стул у камина и постаралась увернуться от сильных ударов собачьего хвоста.

— Завариваю чай. Где твои мешки? — спросила Джонас и, взглянув на Рози, добавила: — Кроме тех, что у тебя под глазами.

— Не смешно. — Рози забрала чайник из рук Джонас. — Садись, я приготовлю чай. А ты скажи, что ты здесь делаешь?

Джонас зевнула.

— Я пришла вечером прогулять Фонта, потому что ты позвонила и попросила меня. Ты это помнишь? Потом я случайно уснула на твоем диване.

— В моем самом лучшем халате?

— А для чего нужны друзья? Кроме того, этот цвет тебе не идет, — улыбаясь, ответила Джонас.

В действительности любимый халат совсем не занимал Рози. Придирка только помогла ей на время отвлечься от боли в сердце.

— А теперь нормальный вопрос, — продолжала Джонас. — Что ты здесь делаешь? Я считала, что ты нежишься в объятиях любви.

— Я живу тут, ты что, не знаешь этого? — попыталась сострить Рози. Включив чайник, она прислонилась к серванту, потрепала Фонта по голове и хотела усмехнуться. Но сквозь слезы это получалось плохо.

Джонас наклонила голову и прищурилась:

— Судя по тому, что ты не ответила на мой вопрос, я понимаю, что ты все разрушила. — На лице у Джонас была усмешка, которую можно было назвать и злой, и вызывающей.

— Я ничего не разрушала. Это Кент сделал.

— Уверена, у него и это получилось хорошо.

— Джонас, — Рози старалась выглядеть строгой, но не могла подавить усмешку, — он познакомил меня со своей семьей.

— Вот негодяй!

— Он сказал, что хотел поговорить о нашем будущем. Но тут появился его партнер, возмущенный тем, что Кент не давал ему самостоятельно работать, и сказал, что не хочет больше иметь дело с Кентом. А это значит, что Кенту придется работать еще больше, чем сейчас, что, в свою очередь, означает, что у него не будет времени ни на что, кроме работы. Не говоря уже обо мне и о детях.

— Рози, мне очень неприятно тебе это говорить, но у тебя нет никаких детей.

— Он, как наркоман, привязан к своей работе. Я этого не хочу. Я хочу мужа, нежного отца и хочу, чтобы семья, большая семья, была для него важнее всего. — Она почти плакала и держалась за нос, как будто собиралась чихнуть. Фонт холодным носом терся о другую руку, прижавшись к ее ноге. Нет, она не позволит себе расплакаться.

— Конечно, — Джонас села рядом с Рози и обняла ее за плечи, — ты найдешь его. У тебя же существует план? — Голос Джонас был подозрительно мягким и успокаивающим. — План, по которому, встречаясь с каждым мужчиной в Северной Америке, ты в конце концов найдешь того, кто тебе нужен.

— Ну и что в этом плохого?

— Вероятность того, что твой план реализуется, что ты найдешь того, кого хочешь, примерно такая же, как вероятность разбогатеть с помощью фирмы «Сирано», она просто близка к нулю. — Джонас сняла руку с плеча Рози и, хитро улыбаясь, спросила: — Тебе не кажется, что ты перестаешь трезво рассуждать, когда дело касается Кента Саммертона?

Рози сердито посмотрела на подругу.

— Нечего пялиться на меня. Я права, и ты это знаешь. А теперь слушай меня внимательно, Розалин Фиона О'Ханлон.

Когда Джонас начала постукивать указательным пальцем правой руки по пальцам левой, Рози поняла, что ей предстоит выслушать лекцию.

— Он очень много работает, и ты считаешь это недостатком. Он не хочет иметь дюжину детей, — Джонас искоса взглянула на Рози, — а кто в наши дни этого хочет? И ты злишься на него за это. Он знакомит тебя со своей семьей, и ты опять этим недовольна. — Джонас постучала по последнему пальцу. — Парень сбивается с ног, чтобы завоевать твое внимание, и это тебе тоже не нравится. Не дай Бог, если он когда-нибудь принесет тебе цветы.

Рози скривила рот и прикусила нижнюю губу. После лекций Джонас она всегда чувствовала себя неуверенно. Ее лучшая подруга считает, что она поступает неразумно. Нет. Она, Рози О'Ханлон, — самая рассудительная женщина. Или это не так?

Она почувствовала, что подруга сжала ее плечо.

— Он любит тебя, Розалин. И ты любишь его. Сделай же что-нибудь!

— Я правильно поняла твое предложение?

— Да, компромисс.

— Я ненавижу это слово.

Рози смахнула слезы со щек и опустила руку. Фонт лизнул руку и преданно посмотрел на нее. Она была уверена, что пес знал об их планах относительно него и собаки Кента. Возможно, он тосковал о неродившихся щенятах, о которых мечтал.

— Я сказала «компромисс», Рози, а это не то же самое, что сдаваться.

Рози не была уверена, что Джонас права, но ей не хотелось больше говорить на эту тему.

— Я подумаю об этом.

— Хорошо, а теперь пошли поедим, я умираю от голода.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал Майк, подходя к Кенту. Тон его был таким же сухим, как и тост, который он протягивал. — Похоже, этот тост последний, который остался на «Титанике», — добавил Майк.

— Спасибо, — ответил Кент и положил еду на тарелку, хотя ему совершенно не хотелось есть.

Он все еще не мог уяснить себе, как он очутился в этом месте. Ему следовало сидеть за рабочим столом. Когда утром он зашел в свой кабинет, гробовое молчание, аккуратный стол, компьютер и другие мигающие приборы показались ему такими же гостеприимными, как тюремная камера.

Затем он услышал шорох из соседней комнаты. Кон освобождал свой стол. Это было уже свыше его сил.

Кент быстро вышел из кабинета. И наверное, он выглядел очень странно, когда быстрыми шагами проходил по коридору. Мэй подозрительно посмотрела на него, Сьюзен изумленно улыбнулась. А ему необходимо было как можно скорее выйти на свежий воздух. Он должен был заставить себя не думать о Рози. К тому времени, когда способность мыслить вернулась к нему, он оказался в доме родителей, где вся семья была в сборе. И ему пришлось остаться.