— Ты о чем? — не поняла Линн.

Ливень хлынул сплошным потоком, шум дождя заглушал все прочие звуки, так что она ощущала себя в машине, словно в коконе, вне пространства и времени. Норман сосредоточился на дороге; похоже, спросил он исключительно для поддержания разговора.

— Я о возвращении в родные края. Тягостные воспоминания не замучили?

— Ничего такого, с чем бы я не справилась.

Здесь ей лгать не пришлось. Как ни странно, поездка в родные места сослужила Линн неоценимую службу. Прогнала навязчивый кошмар, столько лет преследовавший ее во сне и наяву.

— Я в тебе и не сомневался.

— Дозволено ли будет спросить, что ты имеешь в виду? — помолчав, осведомилась Линн. — Твои глубокомысленные изречения — книга за семью печатями.

Норман рассмеялся, словно оценив шутку, хотя молодая женщина видела: его мысли заняты совсем другим. Дорога терялась в непроглядно-серой пелене дождя, «бентли» полз по средней полосе не быстрее улитки в потоке других машин. Видимо, впереди случилась авария. Пять минут спустя из выпуска радионовостей путешественники узнали, что не ошиблись. На такой скорости они доберутся до Эдинбурга часа за три…

— Говорят, что секретарша понимает шефа куда лучше жены, — сообщил Норман.

— Работать бок о бок и обсуждать дела еще не значит понимать человека!

— А ты взяла за правило не выходить за пределы разговоров на профессиональные темы, так?

Голос его звучал рассеянно, однако вопросы били точно в цель. Линн искоса взглянула на шефа из-под ресниц.

— По-моему, очень разумный подход. Чисто деловое общение, знаешь ли.

— И тебе никогда не хотелось узнать о коллегах чуть больше?

— К чему ты клонишь?

— Просто поддерживаю светскую беседу, — отозвался Норман, искусно изображая удивление: и с какой это стати его собеседница насторожилась? — Ехать нам еще часа два, а то и больше, вот я и пытаюсь уяснить, что тебя интересует помимо работы.

Все ясно: шеф привык думать, что видит подчиненных насквозь, а тут вдруг обнаружил, что отдельные уголки души Линн для него закрыты. На протяжении многих месяцев директор агентства не проявлял ни малейшего интереса к тому, чем живет его секретарша. Исполнительный, безотказный автомат — что в нем занятного? А теперь Норман вбил себе в голову, что под маской безмятежного спокойствия таится страстная, непредсказуемая натура — и места себе не находит от любопытства!

— Смысл моей жизни — работа. Я люблю читать, в кино хожу, в рестораны. Ничего особенного.

— А сколько тебе лет? — неожиданно спросил Норман.

— Тридцать два.

Лини мучительно покраснела. Работа, чтение, кино — этим ли заполнена жизнь среднестатистической тридцатилетней женщины? До мнения Нормана ей дела нет… и все-таки она остро ощутила собственную ущербность.

Поток машин окончательно замедлился.

— На такой скорости мы до Эдинбурга вообще не доберемся, — удрученно вздохнула Линн.

— А так ли важно, во сколько мы вернемся? У тебя назначена встреча?

— Нет, но я устала и промерзла до костей, а до дома все так же далеко.

Норман поначалу промолчал. Но спустя еще полчаса продвижения с той же скоростью объявил:

— Пожалуй, свернем-ка мы на следующем перекрестке и приглядим подходящий отель.

Наверняка это не единственная авария на дороге при такой погоде!

— Не нравится мне эта мысль, — тут же возразила Линн. — Возможно, южнее дождь уже прекратился, а сейчас всего лишь…

Она посмотрела на часы и похолодела: неужели так поздно?

— Шесть тридцать, — докончил за нее Норман. — За полтора часа мы проехали не больше двадцати миль, и, честно говоря, вести машину под проливным дождем еще часа три мне не улыбается.

Он действительно выглядел усталым, и Линн ощутила укол совести. Хорошо ей настаивать на продолжении пути, а каково приходится человеку за рулем? За пеленой дождя ни зги не видно, а тут еще эти «пробки»!

— Пожалуй, ты прав, — неохотно признала Линн.

— Какая радость, она согласна! — с притворным воодушевлением воскликнул Норман.

Преодолевая по несколько ярдов за раз, машина проехала еще пару миль и минут через сорок доползла-таки до перекрестка. Норман свернул с автострады и покатил к ближайшему городку.

— А теперь смотри хорошенько, — велел он. — Наверняка тут полным-полно отелей. Туристов в этих краях всегда хватало.

Но по злой иронии судьбы, за пеленой дождя взгляд не различал ни единой вывески. Захолустный паб, подвернувшийся им, наконец, оставлял желать лучшего, зато как приятно было выбраться из машины и снова оказаться в тепле!

— Вам нужны две комнаты? — Хозяин ушам своим не верил. — Впервые такое слышу!

Он показал постояльцам спальни, по дороге рассуждая о парочках, которые регистрируются под именами Смит или Браун… Дескать, слепому ясно, что за этим стоит! На прощание хозяин сообщил, что искать ресторан по такой погоде не стоит — ишь, дождь льет как из ведра — но, по счастью, его славная женушка поджарила бифштексы и испекла пирог с печенкой. Никаких тебе суррогатов!

— Встретимся внизу в восемь, — сообщил Норман с порога, вручая спутнице сумку.

— Как скажешь.

Звук дождевых капель, бьющих в стекло, действовал усыпляюще. Линн охотнее осталась бы в комнате, почитала бы детектив на сон грядущий. Однако в создавшейся ситуации отказаться от приглашения было невозможно.

Приняв душ, Линн вышла из ванной, не позаботившись набросить халат. Включила телевизор, отрегулировала громкость на полную мощность, чтобы заглушить шум дождя, остановилась перед зеркалом трюмо, чтобы расчесать волосы… И тут в дверях возник силуэт Нормана.

Линн застыла на месте. Прежде шеф видел ее только в платье или костюме. Они не ездили вместе на конференции в жаркие страны, не останавливались в отелях с бассейном, где молодая женщина могла бы щеголять в купальнике. Она никогда не выходила из роли чопорной, исполнительной личной секретарши и до недавнего времени казалась невыразительной и безликой, как фигурка из картона.

Линн в ужасе повернулась, отчаянно пытаясь закрыться ладонями. Напрасные усилия!

— Какого черта… что ты тут делаешь?

Похоже, она и говорить связно разучилась!

— Я постучал, ты не ответила, я толкнул дверь и вошел.

Норман остановился на пороге, скрестив руки на груди. Он ни капельки не смутился, не попытался отвести взгляд. Напротив, внимательно изучал собеседницу, так что Линн захотелось провалиться сквозь пол и сгинуть в самом центре земли.

— Убирайся!

— Жду тебя внизу, — отозвался Норман невозмутимо, словно ровным счетом ничего необычного в ситуации не было, и скрылся за дверью.

А Линн так и осталась стоять на месте, дрожа всем телом. Более сильного потрясения она в жизни своей не испытывала. Будь на месте шефа любой другой мужчина, Линн бы себя не помнила от унижения и ярости. Но Норман Дейл — это же в стократ хуже! Потому что под его внимательным взглядом и вопреки ее собственному возмущению и ужасу, сердце Линн предательски затрепетало в груди…

Она зажмурилась, закрыв лицо руками. Придется увольняться. Как продолжать работать на Нормана, если некая часть ее существа вдруг сочла его привлекательным? Не разум, нет — уроки прошлого не забываются. Винить можно только тело, которое вдруг обзавелось собственной волей.

Но затем возникла новая мысль: если она соберется уйти, шеф просто не поймет почему. Нельзя же, в самом деле, так истерически реагировать на самую что ни на есть тривиальную ситуацию! Норман вошел в комнату, застал ее обнаженной и тут же вышел. В чем проблема? Ведь рук он не распускал… То-то шеф посмеется, читая ее заявление об уходе, если догадается, в чем дело.

Идя вниз, Линн раз десять меняла решение, но, увидев шефа за столиком в самом дальнем углу зала, неожиданно приободрилась. Если Норман коснется досадного эпизода, она просто отмахнется и поведет себя как взрослая женщина, каковой, собственно, и является.

Линн решительно уселась напротив шефа и налила себе кока-колы. Норман не засмеялся. Даже не улыбнулся. И благодарение судьбе, ни словом не упомянул о случившемся. Словно ничего и не было. Они поболтали о пустяках, главным образом о погоде, а там подоспел и ужин: две тарелки буквально прогибались под тяжестью бифштекса и пирога с печенкой.