ты говорила щас Лиле, что я тебе пишу?

ЛиссиЛоу45:

Да

ПевчаяПтичка:

ну и ладно, не проблема, тебя все равно занулили, лила тебе не поможет и тейт на тебя не посмотрит и мне плевать, если ты снова к нему полезешь, потому что с нулями он не встречается.

И тут они начали писать все втроем — компьютер чуть сума не сошел, так распищался.

ФуксияРейнолдс:

если правда, можешь рассказать мне все-все.

я никому не скажу.

СветПолуночи:

Ты что, сказала Фуксии, что у тебя булимия? У тебя вчера крыша поехала или ты с рожденья идиотка?

ПевчаяПтичка:

http:/IMcentral.org/userprofiles/FuchsiaReynolds.html.

Уже мало что соображая, я ткнула стрелкой мышки в ссылку Трейси. Выскочил профиль Фуксии. Она забила туда свой список контактов.

Понятное дело, я красовалась в самом низу.

Итак, я — узаконенный ноль. Как там выразилась Трейси? «Тебя занулили»? Может, хоть теперь меня оставят в покое?

Не дожидаясь очередного шквала сообщений, я закрыла все окна и отключилась. Когда я говорю с Лилой и ее компанией в реале, я хотя бы вижу ауры и знаю, кто из них о чем думает. Беседы он-лайн лишали меня этого преимущества, а я не хотела воевать со звездами, если можно так выразиться, одной рукой.

Я вернулась к своему письму. Всего полдня в новой школе — и у меня на лбу уже красуется ярлык официальной недотепы. Рекордный срок! Повинуясь импульсу, я закрыла крестом и недописанный мейл, и почтовую программу.

Хлопнулась на кровать, обняла подушку и, к своему ужасу, поняла, что к глазам подступают слезы.

«Не дури! — твердила я себе. — Ты же вовсе не хотела стать звездой!» Да, но это не значит, что я не хотела, чтобы они хотели сделать меня звездой. Я закрыла глаза и подумала, что Одра наверняка не стала бы со мной дружить, если б узнала, что я плачу из-за такой ерунды.

Тишина знакома, а темнота приятна. Откуда-то я знаю, что уже бывала здесь раньше, знаю, что сплю, но не нахожу в себе сил проснуться.

Три переплетенных круга. Рисунок вспыхивает в моем сознании и в воздухе передо мной, и тут же окружающее пространство загорается красками, вертится, кружится.

— Где ты?

Слова срываются с губ раньше, чем я понимаю, что ищу женщину из прошлого сна: темноволосую незнакомку с грустными глазами, ту, что дотрагивалась до моего лица прохладными, нежными пальцами.

— Где ты? — повторяет чей-то голос.

Я поворачиваюсь и вижу Лилу. Ее черные волосы поблескивают в наполнившем темноту свечении.

— Что ты здесь делаешь? — с неприязнью спрашиваю я.

— Что ты здесь делаешь?

Вроде бы Лила, а голос — другой.

— Кто ты? — дрожащим голосом допытываюсь я. — Чего ты хочешь от меня?

— Чего ты хочешь от меня? — повторяет еще один голос.

Я оборачиваюсь. И встречаюсь взглядом с Лекси, ее детское личико странно не сочетается с глубоким грудным голосом. Три переплетенных круга, три разноцветных кольца на серебряном поле.

Лекси и Лила стоят рядом, их тела мерцают, расплываются, и вот уже передо мной еще одна девушка.

Я сама.

— Ты видишь только то, что хочешь видеть, — древним, как мир, голосом произносят мои губы. — Увидишь. Запомнишь. Узнаешь.

— Ну что я тебе скажу, Кэти, — здесь просто чудесно!

Я подскочила. Голоса снизу — мама с кем-то болтает.

— Увидишь, запомнишь, узнаешь, — повторила я вслух.

Увидишь — что? Запомнишь — что? Узнаешь...

— Кстати, я могу порекомендовать тебе замечательную домработницу! Она живо расчистит ваш очаровательный беспорядок...

Мое внимание привлекли последние слова, сказанные высоким, мелодичным голосом. Если мама что и ненавидит, так это намеки на то, что она — не идеальная хозяйка. Дома, в Калифорнии, она регулярно протирала комнатные цветы, потому что иначе, видите ли, они недостаточно свежо выглядят. Люди, которые моют цветы, не любят намеков на беспорядок, пусть даже и самый очаровательный.

Вне себя от любопытства, я на цыпочках вышла из комнаты и спустилась на несколько ступенек вниз.

— Ты всегда была выдумщицей, — звенела миниатюрная блондинка, и ее аура щетинилась выростами, набрасываясь на зеленый мамин ореол.

Она показалась мне похожей на одну из Степфордских жен [5], Рядом стояла куда более милая брюнетка.

— Помнишь платье, в котором Кэти пришла на выпускной? — щебетала блондинка. — Такое необычное, дерзкое, произвело настоящий фурор!

При слове «фурор» ее аура язвительно задергалась взад-вперед.

— А это кто?

Вопрос противной блондинки застал меня врасплох.

— Лисси, — ответила мама.

Она почему-то не разозлилась, что я выскочила из постели, а напротив — как будто даже обрадовалась. Не сводя глаз с гостей, я преодолела оставшиеся ступеньки и встала рядом с ней. Моя — сегодня светло-голубая — аура слилась с маминой в тесном контакте.

— Синди, Шерил, — сказала мама, — это моя старшая, Лисси. Лис, мы с Шерил и Синди вместе учились в школе, когда были такими, как ты.

Ну теперь-то все ясно! Синди и Шерил — это мамины Лила, Фуксия и Трейси! Стоило ей вернуться, и они...

— Они просто заскочили к нам, по-соседски, — сквозь зубы объяснила мама.

— Лисси, а тебе говорили, что ты ужасно похожа на свою маму в юности? — Неприятная блондинка (по-видимому, Шерил) оглядела меня с ног до головы, как мне показалось, с пренебрежением.

— Спасибо, — поблагодарила я.

Шерил на мгновение опешила, но тут же пришла в себя.

— Как приятно, когда девочка не боится выглядеть естественно!

Ее густо-фиолетовая аура насмешливо дотронулась до меня. Понятно, под словом «естественно» Шерил подразумевает отсутствие косметики, пижаму с собачкой Снупи и такую лохматую шевелюру, что ею можно накрыть всю Оклахому.

— Я все время, твержу Фуксии, что мода на естественный вид рано или поздно вернется. Но дочь отвечает, что она «ушла навсегда». — Шерил пожала плечами. — А ведь во всем, что касается моды, Фуксия даст мне сто очков вперед.

— Фуксия? — повторила я, все еще надеясь, что ослышалась.

— Да, моя дочь. Ты ее знаешь?

Так вот что показалось мне таким знакомым! Маленькая блондинка умудрялась глядеть сверху вниз на мою высокую маму, ее волосы были уложены в идеальную прическу, а аура, несмотря на приветливое щебетание хозяйки, пыталась занять всю комнату, отпихивая наши.

Да, стервозность явно передается по наследству.

— Лисси, доченька, что-то ты мне не нравишься, — сказала мама, поглаживая меня по плечу. — Иди-ка назад, в постель, а я принесу тебе сока, как только провожу Шерил и Синди.

Намек для гостей, и совершенно недвусмысленный. Очко в мамину пользу. Я и сама не желала больше ни секунды оставаться в комнате с мамашей Фуксии и взлетела по лестнице, жалея только, что вынуждена оставить маму наедине со взрослыми звездами.

— Ничего, она справится, — успокоил меня внутренний голос. — Наверняка изучила все их уловки, за столько-то лет. Может, и компромат какой собрала. А тебе пора подумать о стертом.

В который раз я пожалела, что у меня не мамин Взгляд. Как хорошо было бы видеть людей, когда они об этом и не подозревают. Узнавать их тайны — неприличные тайны. Нескромные, компрометирующие секреты.

И шантажировать.

— Ты просто обязана рассказать нам, что у Кори с Эмили Ковингтон!

Услышав дядино имя, я оглянулась.

— О них болтает весь город, — верещала Синди. — Он ведь врач, а она...

Синди многозначительно замолчала.

— Она тоже врач, — устало закончила мама.

— Ну конечно, — согласилась Синди. — И мы все это очень ценим...

«Врушка», — подумала я.

— ...но не тревожит ли тебя, что твой младший брат встречается с женщиной, которая в ранней юности попала в историю...