Лиз попросила кофе, а ее соседке принесли что-то в стакане. Вокруг раздавались приглушенные голоса, потом вдруг воцарилось молчание и все напряженно стали прислушиваться к шуму двигателей. Лиз спросила у девушки:

— Как вы думаете, что случилось?

Красавица в зеленом костюме пожала плечами и слабо улыбнулась:

— Не имею понятия.

Похоже, произошедшее ее совсем не интересовало.

Седой мужчина обернулся к девушкам и уверенно произнес:

— Все будет нормально. Эти ребята — отличные пилоты.

Снаружи совершенно стемнело. Стюардесса ходила по рядам, разносила напитки, шутила с детьми. Из репродуктора раздался мужской голос:

— Говорит командир. Через три минуты самолет совершит посадку. Пожалуйста, пристегните ремни. При посадке нас могут ожидать непредвиденные обстоятельства, но все под контролем. Спасибо за внимание.

Что-то случилось, подумала Лиз и удивилась, что ей совсем не страшно. Возможно, невозмутимость командира внушила ей спокойствие. Самолет должен был вот-вот приземлиться. Все напряженно ждали, прислушиваясь. Лиз затаила дыхание. Потом последовал удар, за ним еще один, более сильный, и вдруг раздался оглушительный скрежет. Прежде чем погас свет, Лиз успела заметить, как качнулась кабина, и порыв ледяного ветра резанул ее по лицу.

Последнее, о чем она успела подумать, было: «Джон очень рассердится, если ему придется напрасно ждать».

Было холодно, тело затекло, и что-то царапало щеку. Лиз открыла глаза и увидела темное небо. Казалось, она лежала так целую вечность, то приходя в себя, то проваливаясь в пропасть, но наконец полностью очнулась и поняла, что произошло. Лиз осторожно ощупала руки и ноги, похоже, они были целы. Ужасно болела шея. Девушка попыталась приподняться, но упала на спину. Через несколько минут она предприняла вторую безуспешную попытку. Потом еще одну. Наконец, после долгих мучений, ей удалось сесть. Лиз обнаружила, что находится на вспаханном поле, а кололась и царапалась жесткая стерня. Вдалеке виднелся самолет, освещенный прожекторами, слышались голоса.

Она должна добраться до самолета, туда, где люди и свет. Лиз с трудом поднялась на ноги и, неотрывно глядя на самолет, побрела, то и дело спотыкаясь и падая. Еще один шаг, и силы оставили ее. Лиз рухнула как подкошенная, плача от злости.

Потом она поползла на четвереньках. Стерня колола ей ноги, шея страшно болела, но она медленно продвигалась вперед. Лиз ползла, плакала, смеялась и ползла. Вдруг рядом оказался какой-то человек. Она попыталась поднять голову, но шея болела, и она рассмеялась от бессилия, представив себя со стороны.

— Привет, кто бы вы ни были. Я п-похожа на переваливающегося бегемота?

Боже, выговорить это стоило труда. Лиз, беспомощно смеясь, упала ничком, слезы текли по щекам, и их соленый вкус смешивался с привкусом земли. Кто-то опустился рядом с ней на колени, и она услышала мужской голос:

— Элизабет, это ты! Слава богу!

Значит, Джон все-таки пришел ее встретить. Это точно он, больше никто не называл ее Элизабет. Ей так хотелось увидеть его лицо, понять, сердится он или нет. Его голос звучал мягко, но Лиз была уверена, что он злится. Он вообще был сердитым человеком. Когда она была маленькой девочкой, это ее пугало, но потом она поняла, что от таких людей, как Джон, нужно защищаться. Она не могла перестать смеяться.

— Прости, — выдохнула она. — Какое н-нелепое прибытие!

У нее почти началась истерика.

Джон мягко положил руку ей на плечо.

— Перестань, Элизабет, возьми себя в руки. Скажи, ты можешь двигаться? Где-нибудь болит?

Он говорил тихо, но что-то в его голосе заставило Лиз прекратить смеяться. Она перевела дыхание:

— Не очень.

— Вот и молодец!

Теперь Джон старался ее ободрить.

— Успокойся, я донесу тебя до машины. Скажи, если вдруг будет больно.

Лиз никогда не думала, что Джон такой сильный. Пока он шагал по мокрой земле, сестра прижималась к нему, словно к скале.

— Ты очень… — начала она, но все вокруг внезапно потемнело.

Лиз пришла в себя и обнаружила, что пристегнута на переднем сиденье машины, под головой лежало что-то мягкое. Уверенная рука Джона покоилась на руле, стрелка спидометра дрожала около отметки «70». Даже в полуобморочном состоянии Лиз это удивило. «Верно, он купил новую машину, старый «остин» не мог бы мчаться на такой скорости», — подумала она. Да и вообще Джон никогда не превышал пятидесяти пяти миль. Должно быть, чтобы побыстрее довезти ее до дома, он нарушил собственное правило. Наверное, она его недооценивала. Все-таки он добрее, чем кажется.

Лиз пошевелилась, и Джон повернулся к ней:

— Пришла в себя, Элизабет? Как ты?

— Да, спасибо.

Лиз осторожно высвободила руку и поднесла ее к шее.

— Наконец-то все начинает проясняться.

— Я рад. Рискнул увезти тебя. Боялся, что тебя заберут в больницу, а нам нужно как можно быстрее оказаться дома. Ты долго спала. Мы почти приехали.

Лиз улыбнулась:

— Я бы никогда не подумала, что ты так поступишь. Ты очень добр.

— Не говори об этом, Элизабет. Сейчас самое важное — Джи Би. Ты же знаешь, он очень болен. Хуже, чем тогда, когда я звонил тебе в Рим. Он все время о тебе спрашивает.

Лиз закрыла глаза, мысли текли медленно не поняла ничего из того, что ей сказал Джон.

Осторожно, так как шея причиняла острую боль, она откинула голову и заглянула в лицо человека, сидящего за рулем. У нее пересохло в горле. Неудивительно, что ей показалось, будто Джон сменил машину и сам изменился. Мужественный четко очерченный профиль, темные густые волосы, — кем бы ни был этот человек, но только не ее сводным братом.

Проехав между высокими каменными колоннами машина свернула на дорожку. В свете фар куртины цветущих рододендронов были похожи на огромные алые лица. Лиз страшно испугалась. Она была одна с незнакомцем где-то за городом.

Машина остановилась перед внушительным каменным портиком, и мужчина открыл дверцу с ее стороны.

— Оставайся на месте, Элизабет. Я позову Фартингейла, и мы отнесем тебя наверх.

— Минуту! — Лиз повернула к нему испачканное лицо так, чтобы на него упал свет из окон. — Я только сейчас поняла, что произошло. Это стоящее безумие! За кого вы меня приняли?

Мужчина склонился к ней, потом воскликнул:

— Господи! Почему вы не сказали, что вы не Элизабет?

— Возможно, потому, что я тоже Элизабет. А почему вы не сказали, что вы не мой брат Джон?

Мужчина выпрямился.

— Ладно, значит, произошла путаница. Мы это исправим, но сейчас мне нужно ехать в Элмдон. Вы останетесь здесь, за вами присмотрят. Не двигайтесь.

Он в два шага преодолел путь до парадной двери, и Лиз показалось, что он вернулся через секунду. С ним были мужчина средних лет в шоферской форме и пожилая женщина в простом сером платье.

— Оставьте юную леди со мной, мистер Бретт, вам нужно возвращаться. Ну, мисс, произошло изрядное недоразумение? — На лбу женщины появились морщины. — Я вам помогу. Осторожнее.

Темноволосый мужчина сел за руль. Он приспустил стекло и произнес:

— Фартингейл, запиши адрес и телефон родственников этой леди. Попытайся с ними связаться и объясни, что случилось, если надо, привези их сюда. Свяжись и с полицией Бирмингема, если начнется расследование. Я позабочусь о вещах в аэропорту. Миссис Джексон, вы знаете, что нужно делать. Позвоните доктору Уинтеру и попросите его прийти как можно скорее.

Он кивнул на прощание, и через минуту машина с ревом рванула вперед. Лиз хотелось рассмеяться. Кажется, она уже знакома с таким типом мужчин, которые любят отдавать приказания и ждут их точного исполнения. Интересно, что он сделает, если кто-нибудь откажется повиноваться ему. Забавно было бы узнать.

Лиз словно сквозь туман заметила, что спальня, куда ее принесли, была большой и роскошной, ночная рубашка — из тончайшего шелка, а постель оказалась мягкой, как пух.

Вскоре пришел врач и осторожно ее осмотрел. Когда он ушел, миссис Джексон вернулась с двумя таблетками и стаканом горячего молока. После Лиз погрузилась в сон.