Последовало долгое молчание. Лицо Колина изменилось, губы сжались. Наконец он передернул плечами и откашлялся.

— Понятно. Боюсь, я вел себя очень глупо. Пожалуйста, простите меня. Пойду взгляну на своего пациента.

Лиз смотрела, как он медленно поднимается по лестнице. «Боже, — со вздохом подумала она, — почему он так не одобряет этого?»

Ей нравился Колин Уинтер, казалось, в его лице она встретила друга. Ничего подобного. Он странно, почти с презрением посмотрел на нее, хотя, может, ей это и показалось. Лиз не обманывалась тем, что ведет себя благородно и жертвует собой, но она не думала, что заслуживает презрения.

Может, он подумал, что она выходит за Бретта ради денег? Да, вероятно. Она не могла винить его, многие люди так бы и поняли. Терри открыл ей глаза. На террасе появился белый персидский кот, уселся на солнце и принялся умываться. Лиз рассеянно глядела на него. Как странно, кажется, что Терри остался в прошлой жизни. Она любила его, хотела выйти за него замуж, рыдала в номере отеля, когда он оставил ее. А теперь ничего. Почему? Почему она так поступает? Она пыталась объяснить Мэгги, что ей нужна в жизни цель, что хочет сделать доброе дело. Все эти напыщенные слова кажутся теперь такими неубедительными. Они не могут убедить даже саму Лиз. Тогда почему? Этель просунула голову в дверь:

— Мистер Бретт просит вас к телефону, мисс Элизабет. В кабинете.

Лиз медленно повернулась, широко раскрыла глаза.

— Спасибо.

Ее сердце учащенно забилось. Губы пересохли, и она провела по ним языком. Нет, это невозможно! Это же смешно. Лиз побежала в кабинет и схватила трубку, ее колени дрожали, и если бы она не успела сесть на стул, то упала бы на пол.

— Алло! — хриплым голосом произнесла она.

— Лиз? — Очевидно, Бретт узнал ее голос, хотя она сама едва узнавала его.

— Лиз, у меня полно дел на работе, не могла бы ты мне помочь?

— Конечно.

Что угодно, подумала она — спрыгнуть с Эйфелевой башни, переплыть Атлантический океан, слетать на Марс. Все что угодно. Его голос, жестковатый и холодный, вернул Лиз к действительности.

— Я нашел на работе сообщение от секретарши Джи Би мисс Джонсон. Она не вернется. Конечно, мы справимся, но важно другое: перед отъездом я попросил ее напечатать несколько писем и отправить их. Одно, очевидно, не дошло до адресата. Я хочу узнать, написано ли оно, и если возможно, отправлено ли. Понимаешь?

— Да, — ответила Лиз.

— Отлично. Вся работа, которой она занималась в Херонсвуде, находится в кабинете. Копии писем, документы и тому подобное. Не могла бы ты хорошенько поискать это письмо? Есть чем записать?

— Да.

Лиз схватила первый попавшийся карандаш и пододвинула поближе блокнот.

— Записала?

— Да.

— Хорошо. Перезвони мне, ладно?

Бретт дал ей номер телефона и повесил трубку.

В углу кабинета рядом с камином стоял зеленый шкафчик-каталог. Лиз тщательно осмотрела его, разглядывая каждое письмо. Однако там не оказалось копии письма, отправленного в «Отли Тимбер Корпорейшн».

Она перешла к большому столу, на котором стоял телефон. Три из четырех ящиков были заперты. В открытом лежали обычные вещи машинистки: тетрадь для стенографии, ручки, карандаши, ластики, линейка.

«Как у вас со стенографией, мисс Джонсон? Есть надежда расшифровать ее?» Лиз с усмешкой вспомнила о каракулях, про которые говорил Бретт. Безо всякой надежды она раскрыла тетрадь, но ее ждало удивление. Прекрасный почерк мисс Джонсон не испортил бы даже учебника по стенографии. Каждая строчка была аккуратной, четкой, написанной по всем правилам. Каждый крючочек и кружочек были аккуратно выведены. Она даже нашла время, чтобы вставить точки и тире, чего многие машинистки не делали. Каждое письмо сопровождалось датой, и удивительная мисс Джонсон еще больше упростила задачу, полностью написав названия компаний и имена людей.

«Благослови вас Бог, мисс Джонсон, — подумала Лиз, начав перелистывать тетрадь с конца. — Эврика! Вот и оно! Письмо в «Отли Тимбер Корпорейшн», датированное первым июня, за день до начала отпуска мисс Джонсон». Письмо не было напечатано, возможно, мисс Джонсон слишком спешила.

Лиз раскрыла маленькую пишущую машинку на столе и через несколько минут уже напечатала письмо. Она перечитала его, убедилась, что все в порядке, и позвонила Бретту в Бирмингем. Когда ее соединили, Лиз почувствовала, что ее щеки вспыхнули, но ей удалось прочитать письмо вслух без запинок.

— Тебе было нужно это письмо?

— Спасибо, именно оно. Ты мне очень помогла, Лиз.

Она думала, что он повесит трубку, но он добавил:

— Увидимся вечером, я могу немного задержаться.

— Хорошо, Бретт. Пока.

— Пока, — попрощался он.

Лиз поняла, что дрожит при звуке его голоса. «Хватит, — сказала она себе, — ты нелепа». Но зато теперь она знает, в чем дело, и ей не стоит обманывать себя насчет мотивов ее поступков. Вопреки здравому смыслу и всякой осторожности она безумно и отчаянно влюбилась в Бретта Дентона. Ее чувство к нему совсем не походило на чувство к Терри. Если она больше никогда не увидит Бретта, солнце перестанет светить и весь мир станет тусклым и безжизненным.

«Увидимся вечером, — сказал он. — Я могу немного задержаться». Добродушно, небрежно, почти по-домашнему. Так муж говорит по телефону с женой. Лиз прижала ладони к горячим щекам. — Мы помолвлены, — напомнила она себе, — мы поженимся. Я заставлю его любить себя. Я заставлю его взять обратно слова, которые он сказал о любви. Все в конце концов будет хорошо». Но пока жизнь продолжается, и Лиз должна скрывать свои чувства. Сейчас ей надо думать о счастье Джи Би.

Потом она узнает, чего Бретт ожидает от своей жены. Где они будут жить? Будет ли это тихий дом или своего рода витрина Рокингтонов? Будет ли она незаметной женщиной, занятой домашними делами, или он захочет, чтобы она выходила в свет, хорошо одевалась, занимала его деловых партнеров?

Лиз ничего этого не знала и не собиралась спрашивать Бретта. Ему и так хватало дел, чтобы еще надоедать вопросами о будущем. Она будет действовать по обстоятельствам. Лиз села за стол, небрежно перелистывая аккуратные страницы тетради мисс Джонсон. Внезапно одно слово заставило ее остановиться. Она перевернула страницу и прочла: «Мой дорогой Бретт…»

Увидев его имя, Лиз не удержалась и принялась расшифровывать запись.

«Мой дорогой Бретт! Как бы я хотел сам написать тебе это письмо, но я слишком долго тянул и теперь не могу. Несмотря на слова врачей, уверен, что мне осталось не долго жить, и прежде, чем я умру, я хочу кое-что сообщить тебе, чтобы потом не возникло недоразумений. Ты, я и…»

Лиз бросила тетрадь в ящик и захлопнула его. Она не будет читать письмо Джи Би Бретту. Скоро они по-настоящему поженятся и будут доверять друг другу. Когда-нибудь Бретт расскажет ей о своих надеждах и страхах, предпочтениях и антипатиях, о своих стремлениях.

Лиз представила его лицо, сильное, загадочное, с пронзительными глазами и прямой линией рта, и ей показалось, что он не способен испытывать любовь.

— Нет, он должен быть на это способен, — с отчаянием произнесла Лиз, — должен.

Потому что иначе она погибнет.

И правда, в тот вечер Бретт вернулся поздно. У Лиз было достаточно времени, чтобы собраться с духом, и, когда он появился почти в восемь часов, она уже успокоилась. Девушка услышала шум машины и выбежала в прихожую. Бретт казался усталым и раздраженным. Лиз сказала:

— Пойду сообщу, что ты пришел. Ужин уже готов, я тебя ждала.

Дентон нахмурился:

— Не надо было…

Лиз не дослушала и поспешила на кухню, надеясь, что там не будет миссис Джексон. Сегодня весь день экономка ходила насупленная, с поджатыми губами. Или артрит доставлял ей боль, или же она не одобряла помолвки. Что бы то ни было, Лиз не пыталась выяснить и, к своему облегчению, нашла в кухне только Этель, внимательно читавшую журнал. Этель побагровела и сунула журнал под подушку на стуле.