— Ты должен как следует подумать над тем, хочешь ли и дальше видеть эту женщину. Если ты будешь строить отношения вне стаи, Хаген настоит на своем праве.

Янник, который в угнетенном настроении прислушивался к их разговору, согласно кивнул. Он очень хорошо представлял себе, как Хаген отреагирует на то, что один из его подчиненных строит жизнь на стороне. Причем именно Давид, к которому вожак проявляет особый интерес, хотя тот держится настолько отстраненно, насколько позволяет демон.

Давид, будучи в хорошем настроении, отстранил Натанеля.

— Ну и что Хаген сделает? Может, ляжет между нами, когда я буду с Метой?

Он рассмеялся, и Янник присоединился к нему просто потому, что Давид смеялся очень заразительно. Натанель задумчиво посмотрел на него.

— Не стоит недооценивать Хагена, Давид. Он недаром занимает свое место. Либо ты подчиняешься, как подобает на твоем уровне, либо постепенно становишься на ноги. Только боюсь, Хаген тебе этого не позволит. И в первую очередь потому, что ты бросаешь ему вызов перед всей стаей.

Давид только отмахнулся, хотя отношения между ним и Хагеном были натянутыми. А с тех пор как появилась эта женщина, напряжение заметно возросло. Теперь было только вопросом времени, когда разразится буря. Янник не верил, что для Давида все закончится хорошо. И тогда взбучка, которую он получил от Натанеля, покажется просто шуткой… Но об этом Яннику даже думать не хотелось.

Чтобы отвлечься, он принялся рассматривать своего друга, такого довольного, что Янник едва ему не позавидовал. Встречи с Метой, вне всякого сомнения, многое дали Давиду: он расцвел в буквальном смысле этого слова. Он выглядел раскованным и полным сил, а когда говорил, то жестикулировал, вместо того чтобы сжимать кулаки. А еще он смеялся. И это был совсем не тот горький звук, который он обычно издавал, когда притворялся, что ему абсолютно безразлично то, что на самом деле его задевает. Это был настоящий смех, звучный и теплый, правда, несколько отстраненный, но это определяло и характер Давида. Слышать этот смех было все равно что видеть, как из-за туч пробивается луч солнца.

— Что это за смешной платок ты повязал вокруг шеи? — спросил Янник.

Давид удивленно заморгал, потом подергал бывшую когда-то серой ткань, теперь испещренную светло-розовыми полосками.

— Кто-то забыл красную футболку в стиральной машине в прачечной. Ты бы видел мое постельное белье…

— Все-таки в душе ты хиппи, — заявил Янник, уворачиваясь от тычка под ребра.

Наконец они покинули широкую площадь с блестящими фасадами и службой безопасности в каждом холле. Улицы стали уже и непригляднее. Здесь тоже, пожалуй, никто не жил. В этом районе располагались небольшие офисы и закусочные. Янник глубоко вздохнул. Здесь он чувствовал себя уютнее. Если уж ничейная территория, так пусть хотя бы будет похожа на родную. Несколько холодных капель упали сверху. Он запрокинул голову и посмотрел на затянутое тучами небо. Самая настоящая осень, подумал он. Дождь и ветер.

Сильнее, чем это было необходимо, Давид толкнул дверь в бистро, столы в котором большей частью стояли пустыми. Серая стена ливня закрыла дневной свет, и из-за этого тесное помещение казалось особенно жалким. Официант, сидевший на табурете перед барной стойкой и смотревший по телевизору повторение спортивной передачи, не улучшал впечатления. У единственного окна здоровенный парень поглощал нечто похожее на свернутую в трубочку пиццу. Напротив него, спиной к двери, сидела женщина. Огненно-рыжие локоны украшали ее голову.

— Что-то вдруг запахло мокрой собачьей шерстью, — сказала она не оборачиваясь.

Янник, следовавший за Давидом по пятам, невольно огляделся в поисках Бурека, но пес предпочел, как обычно, подождать их перед зданием. Давид покачал головой и улыбнулся Яннику. Потом подошел к столу и склонился над женщиной.

— Привет, Мэгги! Тебе хотелось бы, чтобы в качестве приветствия я обнюхал тебя и потерся о твой бок?

Прежде чем ответить, она развернулась, чтобы как следует рассмотреть Давида. Те же голубые глаза, что и у Давида, и у Янника — как у них всех. Лицо Мэгги с острым подбородком, с сеточкой тончайших линий вокруг глаз выдавало как сильную личность, так и глубокую усталость. Абсолютно точный признак того, что Мэгги стоит во главе своей стаи уже очень долго.

— Лучше не задавайся, сокровище мое! — протянула она певучим голосом, и Давид не понял, что имелось в виду. — Если не ошибаюсь, не так давно одна женщина тебя уже укатала. Так что скачку со мной тебе не выдержать, хоть ты и очень способный мальчик.

К удивлению Янника, Давид только пожал плечами и сел рядом с рыжеволосой, указав другу на свободный стул рядом с продолжавшим спокойно жевать пиццу мужчиной. Янник, однако, предпочел остаться на ногах.

Если бы это не было ему неприятно, он встал бы даже рядом с входной дверью. А еще лучше, за ней. Давид, похоже, ничегошеньки не опасался, потому что без спроса выудил несколько жареных ломтиков картофеля из тарелки женщины.

Мэгги невозмутимо наблюдала за ним.

— Ничего не понимаю: я слышала, что тебя наконец-то должны продвинуть, Давид. Что Хаген приберег для тебя следующую ступень, чтобы твой волк смог наконец раскрыть свой потенциал. Но ты все тот же, что и раньше. Если присмотреться, я даже увижу, что делала с тобой вчера эта блондинка. В чем у тебя проблема с ритуалом? Неужели тебе нравится подставляться Хагену, хотя ты мог бы избежать этого?

— Ах, Мэгги, тебя это не касается, — сказал Давид, пытаясь придвинуть тарелку к себе, в чем ему, однако, легким движением руки было отказано. — Вообще-то я хотел поговорить с тобой о той области у реки. Река — очень хорошая граница. Почему вы на нее не соглашаетесь?

Мэгги скривилась.

— Приходит тут какой-то половичок Хагена и всерьез думает, что может обсуждать со мной вопросы границ. А ты и вправду наглец! Да в первую очередь, потому что твое племя хочет расширить свою территорию за наш счет.

— Ты действительно хочешь обоссать меня с высоты своего положения в иерархии?

— Нет, — ответила Мэгги, и ее голос внезапно прозвучал устало. Она придвинула Давиду тарелку с картошкой фри. — Моя стая не особенно интересуется разговорами о рангах, хотя из-за агрессивного поведения Хагена все может измениться. Так получается, когда с одной стороны тебя теснит Хаген, а с другой у тебя Саша и его стая, которая верит в право сильного. Совсем непросто возглавлять небольшую стаю, которая всего-навсего хочет жить в мире. Тем не менее я рада, что ты не забыл о предложении связаться со мной в любое время дня и ночи. Хотя, честно говоря, боюсь, что в этом случае обсуждать особенно нечего: если Хаген будет продолжать настаивать на том, что его люди будут метить наши углы, мы нанесем ответный удар.

Давид молча ел, в то время как Янник предпочел бы уйти. Такого рода разговоры были ему противны, и он подозревал, что чужой запах, который источают эта женщина и ее партнер, приклеится к нему, словно невидимое тавро. Кончики его пальцев начало покалывать от нервозности, и он почувствовал потребность отлить за ближайшим углом.

Вообще-то Янник понятия не имел об устройстве других стай. Он знал, где проходят границы. Точка. Он слышал о Мэгги, о том, что она возглавляет небольшую стаю. Совсем незначительную, если не считать того, что она представляла собой бастион между доминирующими стаями Хагена и Саши. Хрупкое равновесие, которое нарушалось теперь из-за растущих потребностей Хагена.

— Ты знаешь, что произойдет, если ты не пойдешь на сделку с Хагеном: твоя территория вмиг будет объявлена зоной боя, — снова завел разговор Давид. — Вот только силами мериться там будут Хаген и Саша. А перед этим тебя поглотит один из них или же тебе придется отойти на задний план.

— Расскажи что-нибудь новенькое… — скучающим голосом протянула Мэгги, но даже от Янника не ускользнуло, что она нервно скомкала бумажную салфетку. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, насколько сильно постоянная неопределенность действует ей на нервы. — Ты просил об этой встрече для того, чтобы я еще раз уступила Хагену ради драгоценного мира? Я и так слишком часто уступаю, и что это дало? Рано или поздно война все равно начнется.