А вот это великолепно! Словесная избыточность, но по сути… Живые клетки. Тут мы с вами, юноша, синтонны. Шахматы как отражение объективной реальности.

И?

– Видите ли, маэстро… Всё-таки этюды – не игра как таковая, не сражение.

– О, да!

– Но мне нужно сражение.То есть, моему… герою. Если уж он делает ход, то… Я, между прочим, всегда интересовался, нет ли в шахматной игре такого хода, благодаря которому всегда выиграешь. Не знаю, понимаете ли вы меня.

Garde á vous! Прилежно пораздумать.

– Нет, я понимаю… Мы имеем ходы тихие и ходы сильные. Сильный ход…

– Так, так, вот оно что!

– Сильный ход, это который, – громко и радостно, – сразу даёт несомненное преимущество. Двойной шах, примерно, со взятием фигуры тяжёлого веса или пешка возводится в степень ферзя. И так далее. И так далее. А тихий ход… Тихий ход это значит подвох, подкоп, компиляция. Возьмём какое-нибудь положение…

– Так, так.

– Но это долгий разговор.

– Готов! А вы, маэстро?

Экий юноша прыткий! На «тихий ход» как подвох – ясноглазая реакция. Обучен! Азы общения: искренность во взгляде даже при утверждении, что Каспийское море впадает в Волгу.

Как бы так дать понять… Подцепить вилкой кусочек омлета, выпятив губы, как для осторожного поцелуя:

– Может быть, всё же угодно омлету?

– Спасибо, нет.

– М-м… Вы действительно русский? Гамаюн – псевдоним?

– Да.

– И какими судьбами в Берлине? Нравится тут, у нас?

– Это… долгий разговор.

Вот и поговорили!

Нет-нет, пожалуйста! Видите ли…

– Видите ли, маэстро… Местные власти где-то, в мутной глубине своих гланд, хранят интересную идейку, что как бы, дескать, плоха ни была исходная страна…

– То есть Россия?

– Да. Советы. В данном случае. Так вот, для них всякий беглец из своей страны должен априори считаться презренным и подозрительным, ибо он существует вне какой-либо национальной администрации. Сладко вспоминать, как доводилось осаживать или обманывать всяких чиновников, гнусных крыс, в разных министерствах, префектурах, полицайпрезидиумах. Не знаю, понимаете ли вы меня…

– Нет, я понимаю… – Garde a vous!

– Представьте, – высвободил крахмальную манжету, подбоченился, – за столько лет жизни в Германии я не познакомился близко ни с одним немцем, не прочёл ни одной немецкой газеты или книги и никогда не чувствовал ни малейшего неудобства от незнания немецкого языка!

– За сколько лет?

– Ну… какое-то количество.

О! Уже вызывающе, литератор Гамаюн! Похоже, юношу проняло. Весьма чуток. А маэстро и не особо скрывает барьер.Даже демонстрирует.

И почему-то чем далее, тем более, до прощального поклона завёлся между ними какой-то удручающе-шутливый тон…

А жаль. Много позже выясняется – от себя говорил Гамаюн, не посланец, не засланец.Но как знать наверняка?!

– Oh, mon officier! Кто это был?

– М-м… Земляк. Отчасти confPre, возможно.

– Просто ты так долго с ним…

– Долго?

– Продолжительно.

– Подай-ка водочки, ma cherie.

– Но топ…

– Водочки, водочки.

И роман у юноши получился превосходный, ходит слух. В книжную лавку маэстро Ерохину всё недосуг и недосуг. А экземпляр с дарственной надписью от автора всё не приходит почтой и не приходит. Ты что, юноша, обиделся, что ли? Ну, в своём праве. Повод был дан.

А жаль. В кои веки судьба свела с личностью…

Но это уже совсем-совсем другая история.

Господи, до чего ж легко стало после судьбоносной речи в Русском клубе! Какая роскошь избавления от шлаков!

С гражданином Ерохиным у нас всё покончено!

Сильно сказано! И главное (вот главное!), сказано фигурально. Когда б решили по-дружескипокончить с гражданином Ерохиным чисто конкретно (фу! откуда только всплыло непотребное арго!), не провозглашали б о том во всеуслышание – по секрету всему свету. Тишком-молчком – да. Стиль! С непременными разбросанными там и сям намёками: не нашихрук дело, но sapi-enti sat… Умному и впрямь достаточно: его пример другим наука, но, боже мой!

Скушно с вами. Бдительность, конечно, лучше не терять. Шах, ты как? Не теряешь бдительности?

М-р.

Умник! Хорош-ший Шах, Шах хорош-ший.

Но по большому счёту… На что они способны? Надуться мышью на крупу. Столько раз говорили маэстро: убеждения имейте любые, но не следует доводить их до окружения. Первейшая заповедь! А он своим этим «рухнет миф» на rue de lAssomption… Очень подвёл друзей,просто-напросто поставил в н-неудобную позицию, нанёс большую человеческую обиду! Всё! Покончено!

Ну и напакостить – несомненно! С чувством собственной правоты причём.

Товарищ Минускульский… Давненько его не было! Всплыл на поверхность! Уже не член украинского ревкома? Забирай выше! ОГПУ! Ромб в петлице – понимай, сотрудник для особых поручений, оперуполномоченный центральногоаппарата!

Но здесь, товарищи, на шахматном турнире в Колонном зале Дома Союзов, нет чинов и званий. Здесь он просто в толпе, просто рядовой поклонник древнейшей и мудрейшей игры! Ну, не рядовой…

– Товарищ! Несколько слов для журнала «Шахматы и шашки в рабочем клубе»!

– Ну, разве несколько слов…

– А правда, что вы играли с самим Ерохиным?

– Правда. Только почему «с самим»? С Ерохиным играл. Проиграл. Но пораженья от победы… Как там дальше у поэта?

– А правда, что вот-вот ожидается его возвращение на родину?

– Неправда. Поймите правильно, рассмотреть мы готовы, но сам он желания пока не выразил – ни устно, ни письменно. А насильно мил не будешь. Не в наших правилах.

– А правда, что Ерохин – сексот?! И как раз потому так много лет в Загранице?!

(Вот! Вот! Хитрожопый, однако, рабкор «Шахмат и шашек в рабочем клубе»! И не боится рискнуть такимвопросом! Безумству храбрых поём мы песню!)

– Комментария не будет.

Многоговорящее отсутствие комментария – от сотрудника центрального аппарата ОГПУ!

И врезка от редакции, справка о гр. Ерохине. Так сказать, этапы большого пути (не в шахматах, в жизни):

Белогвардейский офицер, ярый антисоветчик, уличённый в связях с английской разведкой и деникинской контрразведкой. Был принят на службу в уголовный розыск, в дальнейшем работал переводчиком Коминтерна. Беспрепятственно покинул СССР. Женат на иностранке. Совершает частые поездки по странам, враждебным СССР, общаясь с буржуазными прихвостнями. Постоянно проживает в Берлине, в центре города, в отдельной многокомнатной квартире. Заклятый враг трудового народа.

Такая вот… информация к размышлению. И какие могут быть ещё размышления к информации?! После подобной врезки найдётся упрямец, настаивающий на комментарии по поводу сексота?

Люди, люди! Порожденье крокодила!

Зряшно мнилось, что этих-то друзейвозможно переиграть.

А очень просто! Крокодил не играет в шахматы – по определению. Ему, ящеру с микроскопическим мозгом, чужды игрища ума – по определению. Управляем лишь рефлексами, привитыми за тыщи лет, – по определению. Потому переиграет любого иного,попавшего в его среду, – по определению. Сколь бы ни был высок интеллект купальщика в озере (разве маэстро не маэстро!), – попав на глазок крокодилу, обречён.

Партию в шахматы, ящер?

Вот ещё! При чём тут! Клац! Хрям! Рефлекс – и нет головы со всем хвалёным интеллектом внутри! Всего делов!

Крокодил – примитив, а купальщик – светоч разума? Если ты, купальщик, такой светоч, где твоя голова? И где она была, когда вдруг решила, что возможно переиграть крокодила в его среде?!То-то!

Единственное спасение – зарыться в тину, прикинуться бревном, задыхаясь от нехватки воздуха. Ящер не приметит, мимо проплывёт. Считай, уже большая победа!

Это– победа? Это – победа.Просто она такая– в предложенных обстоятельствах.