После Парижа податься в Лондон, да что-то не лежит душа. Лучше Барселона - Гауди и непременно Сант-Яго-де-Компостела, это обязательно, обязательно нужно посетить собор Святого Якова.

А уж после Компостелы – волшебная Италия. Здесь он задержится надолго, а бог даст - навсегда. Нельзя прожить жизнь и не увидеть Флоренцию – гигантский купол «Марии в цветах» Филиппа Брунеллески, необъятного и затейливого Миланского собора, Римских древностей и «Святого Петра», а напротив замка «Святого ангела». Так это лишь оболочка, а внутри: Микельанжело, Леонардо, Джотто, Тициан – да не перечислить всех гениев эпохи кватроченто, возрождения.

Ну а напоследок – царица Адриатики – Венеция. Голуби на площади Святого Марка, великолепные палаццо на Грандканале, гондольеры, мосты, другие дивные чудеса и остров святого Николая, на котором его, старика, никогда не похоронят.

Тут до старика, наконец, дошло, что на подобный круиз пятнадцати тысяч никак не хватит, а уж чтобы увидеть остальной неохватный мир под распростертыми руками белоснежного Христи из Рио, об этом и мечтать не стоит. Остается только Венеция! Там бы и подохнуть. Пусть похоронят на кладбище для безродных, пусть.

Однако жалость над самим собой не долго довлела на старика. В нем вскоре проснулось чувство, родное только истинно русскому человеку (извечному рабу и крепостному) – совесть. Никак нельзя все деньги потратить на себя, ведь он ни какой-нибудь перекати-поле, чай у него есть сын, родная кровь. Правда старик не видел его уже года три, но сын пишет иногда, что скоро приедет в гости, к себе не зовет, потому что живет у черта на куличках. Сын – военный летчик, майор.

А что если сыну сделать роскошный подарок. Нет «Волгу» его парень и сам купит, если нужно, тем более «Жигуль» у него уже есть. А, что если я ему подарю мебельный гарнитур, стилизованный под старину. Он как-то слышал, что жена сына говорила, мол, это высший шик иметь подобную мебель. Это было бы здорово, но хватит ли денег? Наверное, хватит.

Однако какой-то червь взялся точить душу старику – подарок-то будет не сыну, а его жинке. А на хрен, мне на нее тратится, на вертижопку бестолковую. Это через нее сын не едет в гости, ей все курорты подавай.

Может просто отдать все деньги сыну – тому видней как потратиться. Но тот же червь опять заюжил – потратит, скорее всего, на свою женку разлюбезную, на разные там шубы норковые да сапоги с платформами.

Старика опять понесло. Лучше в Европу. Сын, слава богу, обеспечен – в подачках не нуждается, конечно, добрый подарок я ему прикуплю, не без того, но только подарок, а сам в Венецию.

А что нельзя? Я ведь кроме московских вокзалов да универмагов с промтоварными магазинами в столице ничегошеньки не видал. Старик лукавил, он хорошо знал Москву и ее достопримечательности. В свое время облазил все московские монастыри и погосты, а уж про музеи и говорить нечего. Правда в ресторациях разных и театрах модных не бывал, ну да бог с ними. Что до Ленинграда, то был там всего раз, три дня – ночевал в комнатах отдыха Московского вокзала, но что следовало видеть в северной столице – увидел.

Старик по натуре был скромный человек, ему не нужны были гостиничные люксы, рестораны и театральные премьеры. Он и сейчас не мог подумать, чтобы просто пожить на широкую ногу.

Куда их девать-то эти пятнадцать тысяч?

И тут старик, наконец, прозрел – денег-то нет. Всего и дел-то, что паршивый лотерейный билет, если повезет – выиграешь рубль, а так одна морока. Надо скорее домой, припозднился я что-то.

Он пытался думать об ином: о том же Михайлыче, о том, почему сын не пишет уже больше месяца, даже, смешно сказать, мелькали мысли о международном положении, как-то писали в газетах.

Но чертов билет не лез из головы.

Ну, пусть… «Волгу» выиграть бесполезно, это шанс из десяти миллионов. Ну, а вот скажем, - цветной телевизор, - выигрывают же люди? А, что если и мне повезет выиграть цветной телевизор? Как отоварить выигрыш: деньгами или самой вещью? Возьму лучше телевизор! Вот здорово! И клуб кинопутешествий с Сенкевичем цветной, и концерт пляски Советской армии тоже в красках, фильм там какой новый … Старик вполне определенно представлял преимущество цветного телевидения, так что в дополнительной агитации не нуждался». Как небо от земли», - говаривал он.

Да, тогда бы жизнь старика существенно переменилась бы. Приходишь домой, щелк – голубое небо, зеленые сады, красные яблоки, - вот оно действительно окно в мир. Он смекнул, что в его доме еще ни у кого нет цветного телевизора, у него он будет первым. Все соседи, как бы невзначай будут наведываться к старику, с детским желанием поглядеть в цветной телевизор. Старик не станет их неволить, смотрите вволю, сколько влезет.

Интересно, а как он скажет людям – откуда у него цветной телик: выиграл по лотерейному билету или купил на сбережения. Ну про сбережения глупо говорить, люди скажут, что старик совсем одурел, живет так себе, а покупает предмет роскоши. Сказать выиграл – заставят проставляться по серьезному, так, что и пенсии не хватит. Поить весь дом старику не хотелось, и вовсе не от жадности, а так ради принципа…

Тут старику подвернулась соблазнительная мыслишка. Он скажет всем, что телевизор подарил его сын – майор летчик. Якобы сынок балует старика. Ни кому не станет завистно, наоборот все скажут, мол, вот какой хороший у старика сын, надо же столько денег отвалил, не пожалел, лишь бы порадовать отца.

Старик уже заранее благодарил сына... Придумал даже за сына слова: «Сидишь ты отец дома, ни куда не ходишь, ничего не видишь – вот тебе цветной телевизор, смотри, не хочу! «Да сын у меня хороший, добрый, на новый год пятьдесят рублей прислал. На что мен деньги, ведь я пенсию получаю? Потратил бы лучше он на себя, сходил бы с женой в театр, ресторан, еще, куда…Я ему так и написал, - денег больше не вздумай присылать, ишь нашелся богатей какой. Мне всего хватает.

Жалко лишь, что сын служит далеко, не так часто доводится свидеться. Взять бы , да и съездить к нему….

Вот выиграть бы какой-нибудь баян рублей за двести. Накупил бы гостинцев, да и махнул бы в Сибирь, к сыну. Вот будет и ему и мне радости-то.

Старик начал представлять, как ему на шею бросятся сын, его жена Лена: молоденькая, и где это тот ее отыскал, она почти на десять лет моложе его, красивая, высокая. Жаль, пока не родили они ему внуку, а уж пора. Пора, сколько они живут-то? Да, уж, поди, лет пять, а то и шесть. Возможно это оттого, что по дальним гарнизонам мотаются, быт не устроен, где там с детьми-то? Однако, все же это не тот повод, надо их чуточку пожурить: «А то помру, а так дедом и не стану».

Надо обязательно съездить к сыну.

Сколько у меня в заначке денег? Рублей сто пятьдесят есть, думал справить, что по мелочам и даже малость еще подкопив послать подарок к тридцати восьмилетию сына. Нет! Самым лучшим подарком явится его приезд к сыну в гости, хорошо бы поспеть на самый его день рождения. Вот получу пенсию за декабрь - восемьдесят пять целковых, да и махну за Урал.

По дороге заеду в столицу, схожу в Пушкинский, в Третьяковку – давненько там не бывал. Дальше в поездке увижу новые места Заволжье, средний Урал, наконец, Сибирь. Что это за такая хваленая земля?

Но прежде всего следует завтра же списаться с сыном. Не то приеду, а он либо в командировке, либо на учениях, - вот будут дела.

Старик обрадовался, что он действительно может осуществить задуманное Это не сон, а явь, которую он может осуществить без особого труда и усилий. Сел и поехал, через неделю уже у сына. Эх ты, старик, старик! Европа, Америка, а про единственного сына напрочь забыл.

Старику стало тепло, он предвкушал будущую встречу, как они там сядут за стол с выпивкой, будут говорить о новых самолетах. Сын обязательно покажет ему недоступные простому смертному фотографии новых машин. Сам же старик, ведь не лыком же он шит, спросит, якобы , американские «F 15» или «F 17» каковы по сравнению с нашими «МИГ 23» и «СУ 17», мол, я кое что читал, то, да се… Старик непритязательно размечтался.

Предательская мысль опять коснулась лотерейного билета, но уже как-то вскользь, уже мало рассчитывая на чудеса. Спустилась совсем на прозу. Хорошо бы выиграть рублей…, ну так десять. Купить две водки, деньги то дармовые, да и завалиться со своей радостью к сослуживцу Василию Михайловичу. Вот бы он обрадовался нежданной встрече.

Выпили бы по маленькой – хорошо: бутылки еще целехоньки, пить можно еще долго. Поговорили бы за жизнь. Я непременно поведал бы о сыне-летчике, о его звании – майора, скоро еще звездочку дадут, а там, и до полковника недалеко, станет «папахой». (Старик очень уважал военное начальство в папахах). Знай, мол, Василь Михайлыч наших! Ну ,а что там у Михайлыча? Сын – парень неплохой, работает токарем на заводе, правда запивает, но не хулиган, просто парень, да и кто сейчас не пьет. Дочь работает продавщицей в хлебном магазине. Ну и что – много-то хлеба не наворуешь? Да.… А мой то – майор, летчик!

С такими согревающими душу мыслями старик, наконец, вошел в обшарпанный подъезд своего дома. Одиноко горевшая лампочка тускло освещала в желтых подтеках стены, особенно у потолка, ступени давно мраморной лестницы стерлись, местами были в выщерблинах. Старик вскарабкался на второй этаж.

В этом дореволюционном доме с коммунальными квартирами старик жил верно лет двадцать. Сюда он переехал с женой, она умерла пять лет назад. Старик тогда еще не вышел на пенсию, сын с ними давно не жил, так что хозяином двух комнатушек: залы и спальни и прихожей с керосинкой остался один старик. К нему, как к одинокому, не раз обращались докучливые женщины , предлагая обмен. Обмен , разумеется, в свою пользу, взамен суля одну комнату и денег в придачу .Да и не деньги-то вовсе - так рублей триста-четыреста, до полтысячи не доходило. Их занудные приставания старик даже до конца не выслушивал. Нет!