- Как ты узнаешь, когда это случится? - спросил он.

- Я буду знать. А теперь идем.

Осборн повернулся на пятках и молча пересек ветки, как когда-то учил его отец. Это было одним из многочисленных его занятий. Прошлой ночью они спали на окраине священной земли Урсы (медведя). Настало время, когда он должен был их пересечь.

Глубоко вздохнув, он ступил на священную землю, наслаждаясь неожиданным приростом силы, стучавшей в его теле. Всплеск возвысил его грудь, затем выросли его пальцы, сливаясь с его конечностями. С новой энергией, он схватил копье и бросился бежать. Работая быстрее, чем он когда-либо работал раньше, он следовал притяжению своей силы, доверяя своей интуиции. Пока он бежал, время потеряло для него всякий смысл. Он никогда не уставал, даже когда солнце продолжало подниматься в небо. Его зрение сузилось, и тяжелый запах мускуса заполнил воздух. Мускус Медведя.

Настало время.

Каждый его мускул, каждая его жилка натянулась. Инстинкт снова подсказал ему повернуть голову, а затем он увидел его.

Гигантского медведя. Он возвышался более чем в двух футах над Осборном, его жесткие когти загибались, а темно-коричневый мех плотно стягивался над тугими мышцами. Осборн встретился глазами со страшным существом. Опять нечто сильное прорезалось в нем, и его мышцы напряглись. Его тело застыло. Медведь зарычал на него громоподобным звуком, заставившим содрогнуться землю под ногами. Осборн чувствовал, как его глаза расширились, но он все еще не мог двигаться.

Настало время.

Осборн вынужден был сменить руку, пытаясь расслабиться. Затем, с направляющей дугой, которую он практиковал рядом с отцом сотни раз, он выкинул копье вперед. Звук его заостренного кончика просвистел в воздухе. Животное заревело, когда оружие Осборна погрузилось в его грудь. Кровь окрасила его шкуру.

С гортанным криком Осборн побежал туда, где медведь столкнулся с землей, пробиваясь сквозь лес своим телом. Как только Осборн приблизился, дикое животное ударило по нему своими убийственными когтями. Волна страха пробежалась по его спине. Медный соленый запах крови ударил по его ноздрям. С хриплым возмущением Осборн покачал головой, пытаясь прояснить слух, пока медведь метался. Медведь встал на ноги, снова возвышаясь над ним и так близко. Так близко.

Он закалил свою решимость. Он должен стать воином. Храбрым.Осборн потянулся к копью. Мальчику было разрешено взять лишь одно оружие. Медведь сильно ударил по нему, его когти разорвали ткань его рубашки, разрывая кожу на его бицепсах. Этим могучим ударом животное отправило Осборна на землю, воздух с силой выбился из его легких.

Забудь о боли. Забудь о крови. Забудь о страхе.

Осборн снова сфокусировался. Он потянулся за копьем, на этот раз, вытащив его из тела медведя. Но не без цены. Могучее животное снова вцепилось в него, оставляя после себя след из рваной плоти, пересекающей его от плеча до бедра. Боль была адской, его зрение размылось, но он выровнял руку и направил ее на горло животного.

Животное снова упало на землю, но Осборн знал, что на этот раз он не поднимется. Он встретился с темно-коричневыми глазами медведя. Волна мучительного сострадания охватила Осборна. Именно поэтому воины никогда не говорили о своем опыте.

Медведь струдом втягивал воздух, кровь текла из его носа. Осборн закрыл глаза, борясь с наступающей тошнотой. Его взгляд возвращался к боли в стеклянных глазах медведя. Он обесчестил дух этого великого животного, позволив ему страдать. Душа медведя требовала освобождения. И это было следующим этапом.

Настало время.

Осборн снова выдернул копье, затем вонзил его прямо в сердце медведя, прерывая жизнь. Прилив энергии обрушился на него, чуть не сбивая его с ног. Он боролся с этим, это было одновременно потрясающим и разрывающим его душу. Энергия медведя сливалась с его собственной природой, превращая его в воина, которого в других землях называли берсеркером.

Он чувствовал, как его мышцы начинают дрожать, чувствовал, как слабеет от потери крови. Но раны заживут. Он был сильнее, чем когда-либо прежде. Осборн втянул воздух и, спотыкаясь, пошел обратно к тому месту, где он расстался с отцом.

Интенсивная радость озарила лицо его отца, его карие глаза накалились, когда он увидел идущего Осборна. Осборн сразу же выпрямился, несмотря на всю боль. Он был воином, он должен приветствовать своего отца соответствующе. Но его отец обнял его, схватил и держал, крепко прижав к груди. На несколько мгновений он наслаждался гордостью своего отца и его любовью, после чего отошел от отца и начал упаковать остатки их лагеря.

- Это было труднее, чем я думал. Я не думал, что буду чувствовать себя подобно этому, - выпалил Осборн по какой-то причине, по какой он не мог догадаться. Он мгновенно пожалел о своих словах. Это были чувства мальчика. Не мужчины. Не воина.

Но отец лишь кивнул.

- Это и не должно быть просто. Отнятие жизни, любой жизни, никогда не должно происходить без необходимости и сострадания. - Он встал, перевесив свой рюкзак через плечо. - Веди меня к медведю. Мы должны его подготовить.

Они молча перекочевали на священную землю, где медведь испустил последний вздох. Его отец учил его древнему ритуалу в честь медведя, так что они сразу преступили к работе.

- Теперь у тебя сердце медведя. Как воин Урсы (Медведицы), ты будешь нести с собой дух медведя. Твой внутренний дух всегда будет там, тихо ожидая внутри тебя, всегда готовый к твоему зову. Сила медведя перейдет к тебе, когда ты наденешь свой символ Barenhaut (охоты на медведя), - сказал ему отец, поднимая шкуру медведя. - Не надевай свою шкуру неосознанно и без тщательного рассмотрения. Ты будешь убивать, Осборн, и будешь убивать легко. Но только с честью.

- Да, отец, - пообещал он со смиренным чувством гордости. - Что нам делать теперь?

- Мы заберем мясо, чтобы наши люди смогли поесть. Когти используем для оружия. Мы не оставим то, что дал нам медведь. Мы чтим свою жертву. - Его отец провел пальцем по меху медведя. - Но шкура принадлежит тебе. Ты будешь носить ее лишь тогда, когда отправишься в бой и должен будешь призвать дух медведя.

Когда-то он наблюдал за своим отцом и десятком воином, охранявших родину Урсы. Теперь же он присоединился к их элитным рядам.

ОНИ ПРИШЛИ НОЧЬЮ. Вампиры по ночам были сильны. Они атаковали, пока все спали. Пока воины и их сыновья были на Barenjagd (охоте на медведя). Выбор трусов.

Крики женщин заполнили ночной воздух. Свет от пожара горевших домов, амбаров и зернохранилищ осветил небо. Отец и сын были в стороне от происходящего. Там была мать Осборна. И его сестра.

Его отец скинул одежду, схватил свой Barenhaut (символ охоты на медведя) и меч, которые всегда были с ним. Собственная шкура медведя Осборна еще не была готова, ее еще не высушили на солнце, но он все же потянулся к меху, накидывая ее на голый плечи. Кровь и сухожилия все еще стекали по шкуре, просачиваясь в раны Осборна на руке и ниже по его телу. Его охватил мощный гнев. Он не чувствовал ничего кроме него. Не грусти над медведем, никакого беспокойства или волнений за его братьев, сестру и мать, ни тоски в связи с гибелью продовольствия, сохранявшего людям жизнь в суровую зиму. Осборн не чувствовал ничего, кроме убийственной ярости.

С боевым кличем, он помчался вниз по склону, в свою деревню, к своему народу. Ради сражения. Не обращая внимания на предупреждения отца. Вампир обернулся на клич, с его подбородка капала кровь, его грубые губы освещала холодная улыбка.

Гнев, сила его гнева, одолевала его. Он схватил вампира, хватая его за горло, разрывая плоть, разрывая тело существа голыми руками. Ему не нужен был костер, лишь его кулак, прорывающийся сквозь кожу и кости к сердцу под ними. Вампир рухнул к его ногам.

Осборн развернулся, готовый убить и другого. И он это сделал. Снова и снова. Но воинов Урсы было мало. Вооружившись дубинками, вампиры поджидали в засаде отцов и сыновей, постепенно возвращающихся налегке и даже не подозревавших об опасности. Существа знали, что бороться с их народом придется без лезвий и огня. Тела его соседей лежали среди кровопийц убитых им. В отдалении, он все еще видел своего борющегося отца, легко справляющегося с двумя вампирами, ярость берсеркера была надежным союзником. Но затем он увидел как его отец пал. Вампиры были готовы высосать его последние жизненные силы. Его дух.