Так, что ещё сделать из самого необходимого? Вот-вот! Дать противошоковую таблетку. Что у нас есть в наличии? Ничего! Разве что асетаменофен… Лишним не будет!..
— Теперь выпьем таблетку асетаменофена! Порфа!.. Пожалуйста!..
Раненый приподнял забинтованную голову и запил таблетку минеральной водой.
— Нет уж, попить надо как следует, потому что так надо!.. — Тихо, но строго сказала Вероника. — Всё? Вот и славненько. Теперь — в путь-дорожку!..
На дороге № 1 по-прежнему было пустынно, ни одной встречной машины. Единственно, что обрадовало Веронику, так это незаметно взошедшая справа над величественными деревами сейб четвертинка молодой луны.
Пришелец с неба сначала какое-то время тихо стонал, а потом монотонный бег машины убаюкал его, и он забылся в тяжёлой дрёме.
Вероника включила телевизор и попробовала посмотреть местный Telesur TV. Но оказалось, что ночью у него одна заставка на дежурстве. Колумбийский 41 ABN тоже оказался недоступен. Но вот прорезался ночной телеканал Каракаса. Диктор, волнуясь, досказывал самый свежий сюжет последних известий. Он часто на секунду-другую прерывал взволнованный рассказ, как бы затрудняясь в испанском произношении непривычных слов “Россия”, “Медведев”, “Путин”, “газовая катастрофа недалеко от Москвы”…
В заключение сообщили, что один самолёт, из ожидавшихся из России, только что, по-видимому, совершил аварийную посадку к востоку от Майкетии. Туда уже направлены по указанию президента Уго Чавеса вертолёты для поиска и оказания необходимой помощи… В заключение диктор пообещал регулярно выходить в эфир с подробностями…
Минут через тридцать Вероника свернула налево на, как сказали бы в России, просёлочную дорогу. Хотя по сути в Венесуэле никаких просёлочных дорог нет, потому что обычно с одной стороны дороги тянется бесконечный обрыв, а с противоположной — смело дерущиеся на склоны холмов непроходимые заросли. Так было и на этот раз. С правой стороны дорогу тесно обступали акации, курателлы, папоротники, редкие кактусы, в основном, кактусы-рипсалисы… Часто ветви деревьев хлестали по лобовому стеклу. Их химерические контуры то и дело возникали в свете фар, а тени от ветвей, напоминая заломленные руки драматических актрис, странно и страшно мельтешили по обочинам дороги. Слева за высокими пучками трав угадывался провал крутого склона.
Но ещё немного, ещё чуть-чуть, и камьонета, мягко переваливаясь на неровностях дороги, добралась до фазенды “Лас пьедрас”, развернулась на просторном, выложенном плиткой и заросшем газонной травой дворе, и удовлетворённо всхрапнув, закончила дальнюю поездку.
— Мы прибыли, сеньор, выметайтесь! — С деланной улыбкой Вероника открыла заднюю дверь, осторожно тормоша пришельца, весьма напоминавшего инопланетянина в своём высотном комбинезоне. — Живой, чико?..
Незнакомец застонал, пытаясь сесть.
— Давай выгружаться, дружище! — Повторила она приглашение, потянув гостя за левую руку.
Над дверьми фазенды зажёгся свет и вышел, позёвывая, Хуан.
Почёсывая плечо, Хуан неспешно пошёл к машине, ругаясь по-испански.
— Вероника! Я тебя не понимаю! Зачем ездить по ночам? Что ты там делала в Каракасе целый день? Разве взять билеты и заказать визу вдруг стало проблемой?..
— Лучше иди помоги! Я не одна. Тут такое, что ты ахнешь!.. — Ответила она тоже по-испански.
Хуан наконец проснулся и заглянул в салон машины через плечо Вероники.
— А это кто ещё? — Ахнул Хуан Мартинес. — Засланец с зелёной планеты?..
— Помоги вытащить. Я тебе ещё успею рассказать… Там упал русский самолёт… И сгорел… Похоже, этот чамо один выжил!..
— Ну, ты и артистка. Сколько лет живём, а всё не перестаю удивляться и восхищаться… Уго нам головы оторвёт. Надо срочно звонить в гвардию насьональ!..
— Подожди звонить. Давай пока перетащим его на веранду и попробуем оказать помощь… Кажется, он потерял сознание…
На востоке небо посветлело — дело шло к рассвету. Пока супруги Мартинес дотащили незнакомца до кровати, стоявшей в углу просторной веранды, с огромным трудом сняли с него комбинезон и другие ненужные раненому человеку одёжки, оставив странное светло-серое трико, каких, конечно, не носят в Венесуэле, и уложили пришельца головой на восток, рассвет уже разгорелся во-всю.
— Ну, и как мы должны его лечить? — Задумался Хуан. — Он ведь более или менее цел. Раны на лице ты обработала грамотно, и они уже не кровоточат. Мужик просто впал в забытье от непомерной психологической нагрузки. Давай не будем его до поры тормошить. Да и нам самим хорошо бы подремать. Или полноценно поспать?..
В это время пациент застонал, заворочался, открыл глаза на неузнаваемо безображенном лице, невероятно изворачиваясь от боли, ухитрился сесть и спросил, зевая:
— И где тут у вас туалет, друзья?..
— Хуан, проведи человека! — попросила Вероника, заулыбавшись.
Хуан взял пришельца под руку с левой стороны и повёл внутрь фазенды. Пока мужчины отсутствовали, Вероника принесла большую плетёную бельевую корзину с ручками, в которую начала складывать вещи странного незнакомца. Когда она распрямила скомканный комбинезон, чтобы сложить его аккуратнее, из одного из бесчисленных карманов что-то выпало и стукнулось о пол. Хозяйка фазенды наклонилась и подняла красный предмет, название и назначение которого она отлично помнила с советских времён. Удостоверение с гербом России. Она открыла его и прочла по-русски: “Президент Российской Федерации Медведев Дмитрий Анатольевич”. Ну, и всякие там прочие реквизиты-печати…
Когда мужчины, медленно поспешая, вернулись на веранду, Вероника уже смогла проверить полученную информацию на практике.
— Дмитрий Анатольевич, как вы себя чувствуете?..
ДАМ немного удивился, с помощью Хуана укладываясь в кровать.
— Откуда вы знаете, кто я? — Спросил он, с трудом выговаривая слова наполовину беззубым после аварии ртом.
— Так я же из Украины. Из-под Киева. Замужем за местным. Уже больше двадцати лет. Правда, недавно мы затеяли развод. Двое детей — сын и дочь. Взрослые, отучились. Я редко летаю на Родину. Здесь уже тоже моя страна, а моим детям — Родина. Но Россией и Украиной всё равно интересуюсь… А вы, слышала, президент России…
— Ой, больно же до чего!..
— Где больно?.. — Насторожилась Вероника.
— Здесь. В правом боку…
— Так-так… А здесь больно?..
— Нет… Ох, больно! Здесь не давите!..
— Понятно! — Вероника осторожно укрыла ДАМа покрывалом. — Возможно, сломано одно или несколько рёбер с правой стороны. Надо туго забинтовать этот бок. Я сейчас схожу за аптечкой в машину. Да, и вот ещё что. Меня зовут Вероникой, а мужа — Хуан. Но он только по-испански тарахтит…
Вероника вернулась с Хуаном, который нёс аптечку, держа зачем-то двумя руками, как младенца.
— Теперь, Дмитрий Анатольевич, надо будет потерпеть. Сначала снимем футболку. Хуан, помоги гостю сесть и попридержи за левое плечо. Так. Покрепче, но осторожно…
Вероника достала из аптечки специальный широкий бинт для фиксации переломов и стала туго бинтовать грудь ДАМа, не реагируя на стоны раненого.
— Вы, мне кажется, ещё в состоянии травматического шока и не совсем объективно оцениваете своё состояние. Сейчас, наверное, нужен полный покой на несколько часов. Да и нам с Хуаном можно будет немного поспать. Дмитрий Анатольевич, — продолжала Вероника, складывая причиндалы в аптечку, — быть может, вы хотите, чтобы мы срочно позвонили в Каракас в приёмную президента Чавеса? Ведь вы, наверное, летели к нему?..
— Не беспокойтесь, Вероника. А который час? Я вижу, что уже утро…
— Наше время отстаёт от московского на семь часов. Сейчас у нас шесть утра, а в Москве, соответственно, час дня… Или, быть может, пусть Хуан притащит на веранду телевизор, и вы посмотрите утренние новости?..
— Нет-нет, не затрудняйтесь! Честно сказать, я вполне представляю, что сейчас обо мне и России говорят в мире… Да и со звонком другу Уго следует подождать. Я хочу обдумать ситуацию после катастрофы самолёта. Странно, что нам не дали свободной полосы для посадки!.. Другое дело, смогу ли я получить здесь медицинскую помощь?..