Но здесь, в саду, они были только вдвоем. Алекс был в простых голубых брюках и белой рубашке с расстегнутым воротом, а Лори — в лучшем своем белом поплиновом платье без рукавов. Он сорвал две нежно-розовые розы и торжественно воткнул ей в волосы. Она робко улыбнулась, глядя на него, и тут он как бы невзначай обнял ее за плечи.

Лори напряглась, но вскоре успокоилась, прижавшись к нему. Алекс, наследник империи Барези, в свои двадцать семь лет выглядел ненамного старше. Его образ жизни служил неиссякаемым источником скандального материала для колонок сплетен в итальянских газетах. Но с ней он неизменно вел себя так, словно был всего лишь заботливым старшим братом…

Тропа вела к круглому мраморному бассейну; лунный свет наполнял его мерцающими голубыми искрами. В глубине резвились рыбки, а на поверхности плавали лилии. Лори присела на парапет и погрузила руку в воду, ощутив течение горного ручья, вливающегося в бассейн. Она, улыбаясь, обернулась к Алексу. В темноте лицо его было едва различимым пятном, бледневшим над рубашкой, но в его пристальном взгляде было нечто такое, отчего у нее перехватило горло так, что она едва могла дышать. Он отвел в сторону прядь ее шелковистых пепельно-светлых волос, почти белых при свете луны.

— Знаешь, Лорина, ты очень похожа на боттичеллевскую Примаверу. Те же огромные глаза цвета моря, цветы в волосах — само воплощение весны.

Голос Алекса звучал напряженно; Лори подняла на него глаза, губы ее слегка разжались, он распустил ее волосы, и они рассыпались по плечам. Алекс поставил ее на ноги, обняв руками за плечи, и поцеловал. Вначале поцелуй был очень нежным, даже робким. Лори была настолько поражена, что застыла в его объятиях, но он стал более настойчивым, и — как сейчас — язык его преодолел сопротивление ее губ и зубов, и его пряное дыхание смешалось с медовым ароматом ее рта.

Он положил руку девушке на грудь, и Лори ощутила, как где-то, очень глубоко внутри, шевельнулось доселе неведомое ей чувство. Она хотела сопротивляться, но ноги ее словно налились свинцом, она не в силах была даже двинуться с места. Но тут он что-то пробормотал, сдвинул руку ей на талию и привлек ближе к себе. Лори с ужасом ощутила, как что-то твердое прижалось к ее телу, и ее охватила паника.

— Нет! — Передернувшись от отвращения, она сбросила его руку.

Девушка отшатнулась, рука ее сама собой поднялась, и она влепила ему звонкую пощечину.

Пощечина прозвучала подобно ружейному выстрелу — и сразу же наступила тишина. Не дожидаясь ответной реакции Алекса, Лори повернулась и опрометью бросилась по тропинке назад, к дому, всхлипывая на ходу.

Остальные, похоже, ничего не заметили — ни когда она появилась на террасе, взволнованная и бледная, ни когда возвратился Алекс. Лицо его было спокойным, но следы пальцев на щеке были открыты всеобщему обозрению. Лишь Джулия, кузина Алекса, с которой Лори почти не общалась, улучила момент и сочувственно пожала ей руку, передавая блюдо оливок.

В тот раз она вырвалась. Сейчас Алекс сам отпустил ее, так же неожиданно, как и схватил, и Лори покачнулась назад, больно ударившись о письменный стол.

— Ты просто свинья! — выдохнула она, глядя на него сквозь дымку растрепавшихся волос, и принялась яростно тереть рот тыльной стороной ладони, чтобы как-то умерить боль. Но все это было пустой бравадой, ибо она с пугающей ясностью сознавала, что, как и в прошлый раз, поцелуй Алекса Барези будет долгие недели, а то и месяцы заполнять все ее существо.

— Знаешь, — тонкие его губы презрительно искривились, — а ты по-прежнему целуешься так, словно делаешь это впервые в жизни. Целомудренно, совсем по-детски…

— Раз уж мы взялись за взаимные оскорбления, то, на мой взгляд, по-детски как раз поступает «опытнейший» любовник Алекс Барези. Его мужская честь была задета, когда ему не удалось обольстить наивную семнадцатилетнюю…

— Обольстить?! Ты слишком высокого о себе мнения, золотко мое. Если бы я всерьез намеревался обольстить тебя, — ленивый его голос словно порхал вокруг нее, — неужели ты на самом деле веришь, что смогла бы устоять?

Лори задохнулась от негодования. Наглая, самодовольная итальянская свинья! И все же, несмотря на свой гнев, она не могла не почувствовать некое излучение, исходящее от него. Четыре года назад Лори лишь смутно ощутила его и сразу же убежала. Но теперь она знала название этого излучения — сексуальность красивого самца, хищного и крайне опасного.

Лори начала нервно крутить кольцо на пальце левой руки, словно это могло избавить ее от наваждения.

— Ты бы не посмел так разговаривать со мной, будь здесь Джеймс! — набросилась она на него.

— Джеймс? — переспросил он без малейшего интереса.

— Да! Наш главный бухгалтер — и мой жених, — с вызовом добавила она.

— Твой жених!

Впервые за время их перепалки Алекс на мгновение потерял самообладание. И прежде чем Лори успела что-либо сообразить, схватил ее руку и поднес ближе к глазам, чтобы получше разглядеть изящное колечко с бриллиантами.

— Что ж, скромненько и со вкусом, как и подобает случаю. — Он явно издевался над ней. — Прими мои поздравления. Надеюсь, вы будете счастливы друг с другом.

— Постараемся, — сухо произнесла она и вырвала руку, но кожа ее долго хранила тепло его паяцев — А теперь мне надо поработать, с вашего позволения — закончить кое-какие эскизы.

— Твои собственные?

Показалось ей или в комнате действительно стало градусов на двадцать холоднее?

— Разумеется да. — Она непонимающе уставилась на него.

— Неужто завязала с промышленным шпионажем?

— Промышленным шпионажем? — Лори была в состоянии лишь тупо, как попугай, повторять его слова.

— Что ж, могу выразиться и попроще чтобы до тебя дошло. Эти эскизы — они твои собственные или ты и их украла?

— Украла? — Лори с изумлением смотрела на него. — Конечно, нет! Я никогда в жизни не воровала эскизов, как, впрочем, и ничего другого, — с жаром добавила она.

— Неужели? — Вся его учтивость вдруг куда-то улетучилась; осталось лишь ледяное, презрительное недоверие.

— Разумеется, черт побери!

— Прошу тебя, Лорина, не надо. Эти широко раскрытые невинные глазки могли одурачить меня лишь однажды, но теперь-то мы поумнели, а?

— И что же я украла? — Она выглядела совершенно спокойной, но внутри у нее все клокотало. — Скажи, чтобы я была в курсе.

— Чтобы ты была в курсе, ты украла мои эскизы к женевской выставке.

— О которых ты говорил, когда показывал мне свою мастерскую в Мурано? — Лори говорила очень медленно, пытаясь лучше осмыслить его слова. — Но я их даже не видела. Когда я попросила, ты и взглянуть на них мне не позволил, сказав, что это совершенно секретно.

— Именно так. — У рта Алекса появилась жесткая складка. — А потом меня позвали и я, как последний болван, вышел, оставив тебя там одну. Ты, уж не знаю как, но залезла в запертый сейф и сделала себе небольшой подарок.

— Нет! — Лори яростно замотала головой и прикрыла на мгновение глаза. Может, все события последних четырех лет: смерть синьора Алессандро Барези, после которой его сын затеял эту жестокую вендетту; сегодняшнее появление Алекса и это чудовищное обвинение — всего лишь кошмарный сон?

Но когда она вновь открыла глаза, кошмар не рассеялся. Алекс — живой, из плоти и крови — стоял перед ней в элегантном костюме, сшитом у лучших итальянских портных, и сверлил ее серыми льдинками глаз.

— Ты ошибаешься, Алекс, — неуверенно начала было Лори, чувствуя, как боль и обида берут верх над гневом. В стремлении добиться взаимопонимания она вновь обошла стол и осторожно тронула его за руку. Он равнодушно взглянул на нее и брезгливо стряхнул ее руку, словно какое-то насекомое.

— Ты действительно дал мне какие-то свои эскизы, но помнишь, ты сам же мне сказал, что это отработанный материал и они тебе не нужны.

Лори сжала губы, и непрошеные воспоминания нахлынули на нее. Ее последний день в Венеции… Вот Алекс, все еще исполняющий роль заботливого старшего брата, игриво ерошит ей волосы и вытаскивает откуда-то папку набросков.