Господи, что же со мной творится? — подумала Алекс и, чтобы как-то преодолеть смущение, сказала:

— Вы меня напугали. Нельзя же так тихо подкрадываться.

— Замечталась? Я уже почти готов. Ванная свободна, можете приступать, мадам, — Клиффорд шутливо поклонился.

Она поспешила ретироваться в ванную комнату и услышала, как он крикнул в закрываемую дверь:

— Даю вам двадцать минут. Зайду за вами ровно в семь тридцать. — Голос его звучал излишне бодро, и Алекс не без удовольствия отметила, что он тоже волнуется.

Оставшись одна, она попыталась успокоиться. Свое странное отношение к Уайдлеру она объяснила успешным вхождением в роль.

Зачем ты лукавишь сама с собой? — мысленно спросила она себя. Ты же прекрасно знаешь, что это не так. Тебе его хотелось так сильно, что было достаточно малейшего знака с его стороны, чтобы ты тут же сорвала с себя одежду.

Алекс не считала себя страстной женщиной. В объятиях Стивена, своего бывшего мужа, она оставалась равнодушной, даже холодной. Ее ревность по отношению к нему объяснялась не столько болью от физической близости мужа с другой или другими, сколько чувством обиды, что ее снова бросили, предали и она осталась одна, как тогда в детстве. Та страсть, о которой она читала в любовных романах, была ей незнакома. Алекс искренне думала, что в реальной жизни ничего подобного не бывает. Недаром же эти книжки в ярких переплетах с такой охотой раскупают. Если бы женщины у себя дома с мужьями испытывали безумное физическое наслаждение, зачем бы они о нем читали в бесконечных, почти сказочных историях?

Клиффорд в свою очередь был поражен тем желанием, которое он внезапно испытал к Алекс. Всего лишь час тому назад он с досадой думал о ней, считая себя не способным не только увлечься этой женщиной, но и притвориться влюбленным в нее. А сейчас он еле сдержался, чтобы не заключить ее в свои объятия. Что за чертовщина! Эта женщина, которая иногда даже кажется ему некрасивой, обладает поразительной способностью в одно мгновение превращаться в обольстительную вакханку. Удивительно то, что она ничего не делает для этого, а его внезапно словно пронзает электрический разряд и Алекс становится необыкновенно желанной. Но даже не это взволновало Уайдлера. Ладно, если бы он испытывал к ней только сексуальный интерес. То щемящее чувство, которое охватило его при виде одиноко стоящей фигурки у окна, нельзя назвать просто физическим влечением. Ему захотелось утешить и унести ее куда-нибудь на край света, где ему никто не помешал бы сделать ее счастливой. Эта женщина обладает какими-то непонятными чарами. Уайдлер потряс головой, словно силясь стряхнуть с себя наваждение, и вышел из спальни.

За обедом Алекс увидела бабушку Клиффорда. Это была высокая худая женщина, одетая в серый трикотажный костюм. Длинная юбка и жакет свободного покроя выглядели так, словно они велики ей по меньшей мере размера на два. Она куталась в шерстяную шаль, как будто ей было холодно в теплой комнате с пылающим камином. В одно мгновение Алекс стало ясно, насколько тяжело больна бабушка Клиффорда.

Она худеет быстрей, чем успевают подогнать ей одежду, грустно подумала Алекс. Ей стало нестерпимо жаль старую женщину.

Уайдлер представил свою «невесту».

— Деточка, расскажите что-нибудь о себе. Как вы познакомились с Клиффом? Простите любопытство старухи. У меня только один внук, и я его очень люблю.

Несмотря на добродушное выражение лица, взгляд старой леди оставался холодным и, как показалось Алекс, слегка презрительным.

Алекс готовила себя к вопросам и уже собиралась было ответить, но Клиффорд ее опередил:

— Ба, Алекс сирота, она воспитывалась в приюте. Ей удалось получить гранд на учебу в Лондонской школе экономики, а познакомились мы в банке, где Алекс работает заместителем Чарли Майлза. Ты его помнишь?

Сара Брентон кивнула.

— Как можно забыть твоего приятеля по Итону и Оксфорду. Клифф, — снова обратилась к внуку старая дама: — Ты увидел Алекс у себя на совещании и не смог отвести от нее глаз?

Еще как смог бы! — подумала Алекс с неизвестно откуда и почему нахлынувшей на нее тоской и с удивлением услышала ответ Клиффорда, в голосе которого проскользнули непонятные для Алекс ноты:

— Ба, а ты часто встречала сверкающие, как драгоценные камни, фиалковые глаза в сочетании с такими роскошными рыжими волосами? Естественно, я погиб, когда их увидел.

На лицо Сары Брентон набежала тень. Она почему-то проигнорировала слова Клиффорда, а появившаяся Меган с сообщением, что обед подан, позволила ей сменить тему:

— Деточка, я приверженец старой доброй английской кухни. Надеюсь, что ты сможешь насладиться ростбифом, который у Джона выходит необыкновенно нежным и сочным, с хрустящей корочкой, и йоркширским пудингом.

Клиффорд улыбнулся.

— Ба, не волнуйся. Алекс не привередливая, а Джон готовит необыкновенно. Это отмечает каждый, кто обедает в твоем доме. Чарли Майлз, я думаю, до сих пор вспоминает Джона, хотя в доме его отца был повар-француз.

Они прошли в столовую. Взор Алекс задержался на натюрмортах, украшающих стены, затем перешел на изысканно сервированный стол. Серебро, хрусталь, веджвудский фарфор — все сверкало и притягивало взгляд.

Это называется у них скромным ужином, подумала Алекс. Как же завтра все будет выглядеть? Алекс впервые сидела за столом, где прислуживал лакей.

Возможно, он называется официантом? А может, дворецким? — гадала Алекс о человеке, в данный момент наливающем ей в бокал рубиновое вино.

— Хорошо, ба, что ты в вопросах вин склонна к интернационализму. Я думаю, Алекс понравится «Шенон», не так ли, дорогая?

Алекс слегка пригубила бокал. Она посмотрела на миссис Брентон. Взгляды их встретились. Несмотря на болезнь, в старой леди еще хранился огромный запас прочности, уверенности в себе, в своем авторитете. Алекс не знала, являются ли качества, отражающиеся на лице и во взгляде Сары Брентон, наследственными, позаимствованными у предков, прибывших на остров с войсками Вильгельма Завоевателя, или же выработанными в течение жизни. Возникли ли у Сары Брентон сомнения, копалась ли она в своей душе, анализируя кипящие там чувства, или действовала всегда непреклонно и властно?

— Ваши родители умерли? Как вы оказались в приюте?

— Не знаю, мэм. Я не знаю, кто были моими родителями.

Беседа больше не касалась жизни Алекс. Не позволила старая леди говорить и о своем здоровье. Алекс пыталась насладиться вкусной едой, но это ей не удавалось. Она не понравилась бабушке Клиффорда! Она не сделала никаких оплошностей, но интуиция, это шестое чувство многих женщин, говорила: «Не понравилась и все тут! Баста! Насильно мил не будешь».

Эта мысль огорчила молодую женщину. Ей искренне хотелось помочь Уайдлеру. Она считала его затею благородной, достойной уважения. Это доказывало, что он хороший внук.

Когда Сара Брентон поднялась, следом вскочила и Алекс.

— Мальчик мой, можешь выкурить сигару, а мы перейдем в гостиную. — Сара коснулась рукой локтя Алекс.

— Сцена из прошлого века сыграна просто замечательно, ба, — рассмеялся Клиффорд. — Но я совсем не желаю оставаться в одиночестве и составлю вам компанию.

Немного посидев в гостиной, старая леди пожелала им спокойной ночи.

— Я с удовольствием последую примеру твоей бабушки, — сказала Алекс Клиффорду.

— Как хочешь, дорогая невеста. — Уайдлер равнодушно пожал плечами.

Они вместе дошли до дверей отведенной им спальни. Клиффорд объяснил Алекс, что она должна завтра в девять часов утра спуститься в малую гостиную, где он будет ждать ее. Скороговоркой выдав эту информацию, он, не замедляя шага, проследовал дальше по коридору.

Часы показывали десять, когда Алекс проснулась. Испугавшись, что опоздала на целый час, она быстро вскочила с кровати, слегка ополоснула лицо и в бешеном темпе натянула джинсы и пуловер. Помня из объяснений Клиффорда лишь то, что малая гостиная внизу, Алекс спустилась по лестнице и, ведомая чувством вины за свое опоздание, на удивление быстро разыскала нужную ей комнату.