Гипербола, мифические сюжеты и фантастика - являющиеся атрибутами эпоса многих народов - почти совершенно отсутствуют в украинских думах. Здесь уже нет говорящих и летающих коней или птиц с железным клювом, фантастических небожителей и подземных чудовищ, с которыми богатыри вступают в сложные, подчас трагические взаимоотношения.
Более того, герои украинского эпоса зачастую имеют своих исторических прототипов, имена которых упоминаются в летописях и хрониках. Реальные события и реальные исторические лица оживают в думах в свете народного миропонимания, народной оценки и интерпретации. Это обстоятельство неизбежно наложило свой отпечаток на художественную структуру украинских народных поэм. Если эпос народов Кавказа "Нарты", также состоящий из отдельных сказаний, имеет ряд циклов, изображающих деяния главных героев, если армянский "Давид Сасунский" или киргизский "Манас" отличаются единым сюжетом о подвигах трех поколений богатырей, неразрывно связанных между собой не только узами родства, но и одной исторической задачей, то украинские думы состоят из множества сюжетов и что, истоки всемирной литературы нерасторжимо связаны С нетленными богатствами устного словесного искусства. опытки не увенчались успехом, ибо историческая природа украинского эпоса выражена главным образом в многотемности повествования. Думы посвящены не только героическим событиям истории; они повествуют также и о других явлениях жизни народа, имеющей бытовые, религиозно-обрядовые, свадебно-праздничные, юмористические и сатирические аспекты. В отличие, например, от "Манаса", эти многочисленные аспекты народной жизни не группируются вокруг какой-либо общей, доминирующей идеи, образуя единство эпического повествования. Каждый сюжет украинских сказаний существует отдельно, сам по себе.
В отличие от эпоса почти всех наших народов (за исключением, может быть, татарских баитов), думы как жанр устной эпической поэзии выходят за рамки древности; народные сказания повествуют не только о том, "что происходило в старину", - они откликаются на все, что волновало народ с древнейших времен до наших дней. И не случайно, что среди персонажей дум мы встречаем не только Богдана Хмельницкого, но и полководцев Красной Армии. Возникнув сотни лет назад, думы как повествовательный жанр вживались, таким образом, в процессе развития художественной культуры различных периодов духовной жизни украинского народа.
Надо сказать, что поэмная структура, с тяготением к реалистическому способу изображения жизни, встречается также в эпосе тюркоязычных народов. Казахский "Кобланды-батыр" более всего представляет именно этот художественный стиль народной эпической поэзии.
Здесь все происходит на фоне реальной действительности, без фантастики и символики. Герои эпоса отличаются от общей массы окружающих людей только храбростью и силой. Но и эти качества имеют свои пределы. Кобланды победил могучего богатыря кызылбашей - хана Казана, но и сам не раз испытывал страх перед превосходящей силой врага.
Герои казахского эпоса не владеют волшебством, это реальные, земные люди, мироощущение которых не выходит за рамки представлений, обусловленных кочевой жизнью скотовода-степняка.
Обращает на себя внимание тяготение к точности деталей, красок изображения природы и народного быта. Постоянный предмет восторга в казахском эпосе - это восход солнца, богатые сочной травой луга, хорошо поставленная юрта, чистые водоемы с прозрачной студеной водой.
Художественные мотивы и образные картины в эпосе "Кобланды-батыр" заимствованы из реального окружения скотовода-кочевника: богатырь выскочил из ворот "быстрей, чем течение в устье реки", он набрал силы и "стал словно бурлящий поток", "Кобланды скачет и истребляет врагов, словно волк, напавший на отару овец". Самая лестная хвала джигиту - уподобление его "кошкару с изогнутыми, как месяц, рогами". Когда герой приходит в ярость, "с его век осыпается снег, его ресницы покрываются льдом, он завывает, как снежная вьюга". Снег, лед, вьюга - что может быть более мрачным и устрашающим для кочевника, проводившего свой век в степи под открытым небом.
Выносливость является важным признаком богатырской силы. Хан Казан только "раз в двенадцать дней ложился спать". Неутомимость в пути, способность быстро преодолевать пространство, является неотъемлемым качеством богатыря. Кобланды на коне Бурыл "перескочил через множество, множество, множество гор"; "миновав пустыни, озера, неприступные горные хребты, обрывы, песчаники, мчится, мчится дальше"...
Через весь эпос "Кобланды-батыр" проходит самобытный образ богатырши Карлыги. Любимая и единственная дочь сказочно богатого и сказочно храброго Казан-хана - красавица Карлыга, предмет мечтаний не одного витязя, гордо отказавшая в любви многим достойным батырам, впервые увидела Кобланды в темнице своего отца. При попытке угнать богатый хорошими скакунами табун Казан-хана Кобланды был настигнут храбрым хозяином и попал к нему в плен. Казан-хан привел связанного батыра к себе домой, крикнув Карлыге с порога: "Ты дома или нет, дочь моя, выходи, хорошего раба тебе раздобыл".
Карлыга воспылала любовью к пленнику отца. Однажды ночью ей удалось бежать вместе с возлюбленным, захватив табуны отца, которые Кобланды хотел угнать, но не смог. Казан-хан догоняет беглецов. Разгорается жестокий бой. Только с помощью Карлыги Кобланды удается убить Казан-хана. Однако поспевает брат Карлыги, который, превосходя силой Кобланды, одолел бы его в единоборстве, но, получив предательский удар сестры в спину, погибает. Эти трагические поступки Карлыга совершает, одержимая любовью к Кобланды. Она хочет стать супругой батыра, а Кобланды отдает девушку своему другу вместе с частью угнанного у Казан-хана табуна - как дружескую долю военной добычи. Вскоре Карлыга убегает от непрошенного хозяина и находит Кобланды в момент его тяжелой борьбы с врагами, напавшими в его отсутствие на родное стойбище и захватившими в плен его родню. С помощью храброй богатырши Кобланды одолевает жестоких врагов. Но снова Карлыга тщетно ждет любви Кобланды. Она поселяется в одинокой юрте на вершине горы вблизи стойбища Кобланды и с тоской, со слезами на глазах смотрит, как мимо проезжает Кобланды вместе с женой Корткой на пиры и празднества.
Почему была отвергнута Карлыга? Образ Кортки - первой жены Кобланды - является прямым ответом на этот вопрос.
Кортка - воплощение добровольного подчинения мужу как своему непререкаемому господину. Она обладает качествами идеальной жены кочевника-скотовода. Кортка не богатырша, но превосходная хозяйка дома, искусно шьет и ткет, умело помогает кобылице ожеребиться, заботливо выхаживает жеребенка, вырастив из него богатырского коня. Кортка умеет унять гнев мужа, прощая его несправедливые нападки и грубость, она способна и лечить боевые раны батыра, какими бы опасными они ни были, бережет его сон, знает, как вернуть ему душевное равновесие, и т. д. Наконец, Кортка, как истинная мусульманка, не только не восстает против любовных домогании Карлыги, но даже активно помогает ей стать второй женой своего мужа, требует от своего сына почитать Карлыгу и добавляет, что не простит сыну, если он даже нечаянно причинит Карлыге боль.
Образ Карлыги - лебединая песня степной амазонки, сохранившейся в эпосе со времен глубокой древности как воспоминание о далеком поколении прославленных богатырш, равных среди предводителей племени.
Карлыга побеждена, но она не отвергнута, она остается в ореоле древних идеалов кочевника-степняка. Она храбра, бесстрашна, неотразима в богатырском поединке, недосягаема в быстрой езде. В заключительной части эпоса побежденная Карлыга входит в юрту Кобланды покорной женой, но не лишенная обаяния степной амазонки.
Обычная для древних сказаний противоречивость в поэме "Кобланды-батыр" проявляется и в других деталях. Например, каждый рассказ о том или ином факте преуспеваний героини предваряется словами: "Хотя она и женщина". Казалось бы, что это явная дань исламу, не допускающему превосходства женщины над мужчиной. Однако нетрудно заметить, что этот рефрен одновременно как бы полемизирует с пренебрежительным отношением к женщине. Напластования в эпосе ранних и поздних элементов морального кодекса казахских племен обусловлены не только древнейшими корнями этого памятника, но и его живым бытованием на протяжении многих столетий вплоть до эпохи XIX-XX веков.