ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
1Так с моста на мост, говоря немало
Стороннего Комедии моей,
Мы перешли, чтоб с кручи перевала
4Увидеть новый росщеп Злых Щелей
И новые напрасные печали;
Он вскрылся, чуден чернотой своей.
7И как в венецианском арсенале [391]
Кипит зимой тягучая смола,
Чтоб мазать струги, те, что обветшали,
10И все справляют зимние дела:
Тот ладит весла, этот забивает
Щель в кузове, которая текла;
13Кто чинит нос, а кто корму клепает;
Кто трудится, чтоб сделать новый струг;
Кто снасти вьет, кто паруса платает, —
16Так, силой не огня, но божьих рук,
Кипела подо мной смола густая,
На скосы налипавшая вокруг.
19Я видел лишь ее, что в ней — не зная,
Когда она вздымала пузыри,
То пучась вся, то плотно оседая.
22Я силился увидеть, что внутри,
Как вдруг мой вождь меня рукой хранящей
Привлек к себе, сказав: «Смотри, смотри!»
25Оборотясь, как тот, кто от грозящей
Ему беды отвесть не может глаз,
И обессилен робостью томящей,
28И убегает и глядит зараз, —
Я увидал, как некий дьявол черный
Вверх по крутой тропе бежит на нас.
31О, что за облик он имел злотворный!
И до чего казался мне жесток,
Раскинув крылья и в ступнях проворный!
34Он грешника накинул, как мешок,
На острое плечо и мчал на скалы,
Держа его за сухожилья ног.
37Взбежав на мост, сказал: «Эй, Загребалы [392],
Святая Дзита [393]шлет вам старшину!
Кунайте! Выбор в городе немалый,
40Я к ним еще разочек загляну.
Там лишь Бонтуро [394]не живет на взятки,
Там «нет» на «да» меняют за казну».
43Швырнув его, помчался без оглядки
Вниз со скалы; и пес таким рывком
Не кинется вцепиться вору в пятки.
46Тот канул, всплыл с измазанным лицом,
Но бесы закричали из-под моста:
«Святого Лика [395]мы не признаем!
49И тут не Серкьо [396], плавают не просто!
Когда не хочешь нашего крюка,
Ныряй назад в смолу». И зубьев до ста
52Вонзились тут же грешнику в бока.
«Пляши, но не показывай макушки;
А можешь, так плутуй исподтишка».
55Так повара следят, чтобы их служки
Топили мясо вилками в котле
И не давали плавать по верхушке.
58Учитель молвил: «Чтобы на скале
Остаться незамеченным, укройся
За выступом и припади к земле.
61А для меня опасности не бойся:
Я здесь не первый раз, и я привык
К подобным стычкам, ты не беспокойся».
64Покинул мост мой добрый проводник;
Когда он шел шестой надбрежной кручей,
Он должен был являть спокойный лик.
67С такой же точно яростью кипучей,
Как псы бросаются на бедняка,
Который просит всюду, где есть случай,
70Они рванулись прочь из-под мостка
И стали наступать, грозя крюками;
Но он вскричал: «Не будьте злы пока
73И подождите рвать меня зубцами!
С одним из вас я речь вести хочу,
А там, как быть со мной, решайте сами».
76Все закричали: «Выйти Хвостачу!»
Один пошел, а прочие глядели;
Он шел, ворча: «Чего я хлопочу?»
79Мой вождь сказал: «Скажи, Хвостач, ужели,
Нетронут вашей злобой, я бы мог
Прийти сюда, когда б не так хотели
82Господня воля и содружный рок?
Посторонись; мне небо указало
Пройти с другим сквозь этот дикий лог».
85Тогда гордыня в бесе так упала,
Что свой багор он уронил к ногам
И молвил к тем: «С ним драться не пристало».
88И вождь ко мне: «О ты, который там,
Среди камней, укрылся боязливо,
Сойди без страха по моим следам».
91К нему я шаг направил торопливо,
А дьяволы подвинулись вперед,
И я боялся, что их слово лживо.
94Так, видел я, боялся ратный взвод,
По уговору выйдя из Капроны [397]
И недругов увидев грозный счет.
97И я всем телом, ждущим обороны,
Прильнул к вождю и пристально следил,
Как злобен облик их и взгляд каленый.
100Нагнув багор, бес бесу говорил:
«Что, если бы его пощупать с тыла?»
Тот отвечал: «Вот, вот, да так, чтоб взвыл!»
103Но демон, тот, который вышел было,
Чтоб разговор с вождем моим вести,
Его окликнул: «Тише, Тормошило!»
106Потом сказал нам: «Дальше не пройти
Вам этим гребнем; и пытать бесплодно:
Шестой обрушен мост, и нет пути.
109Чтоб выйти все же, если вам угодно,
Ступайте этим валом, там, где след,
И ближним гребнем выйдете свободно.
112Двенадцать сот и шестьдесят шесть лет
Вчера, на пять часов поздней, успело
Протечь с тех пор, как здесь дороги нет. [398]
115У наших в тех местах как раз есть дело —
Взглянуть, не прохлаждается ль народ;
Не бойтесь их, идите с ними смело».
118«Эй, Косокрыл, и ты, Старик, в поход! —
Он начал говорить. — И ты, Собака;
А Борода десятником пойдет.
121В придачу к ним Дракон и Забияка,
Клыкастый Боров и Собачий Зуд,
Да Рыжик лютый, да еще Кривляка.
124Вы осмотрите весь кипящий пруд;
А эти до ближайшего отрога,
Который цел, пусть здравыми дойдут».
127«Что вижу я, учитель? Ради бога,
Не нужно спутников, пойдем одни, —
Сказал я. — Ты же знаешь, где дорога.
130Когда ты зорок, как всегда, взгляни:
Не видишь разве их кивков ужасных
И как зубами лязгают они?»
133«Не надо страхов и тревог напрасных;
Пусть лязгают себе, — мой вождь сказал, —
Чтоб напугать варимых там несчастных».
136Тут бесы двинулись на левый вал,
Но каждый, в тайный знак, главе отряда
Сперва язык сквозь зубы показал,
139И тот трубу изобразил из зада.
вернуться

391

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Круг восьмой. — Пятый ров. — Мздоимцы

7.  Венецианский арсенал— знаменитая корабельная верфь и арсенал Венеции, сооруженный в 1104 г. и значительно расширенный в 1303 г.

вернуться

392

37.  Загребалы— общая кличка бесов, вооруженных баграми и охраняющих пятый ров.

вернуться

393

38.  Святая Дзита— была особо почитаема в городе Лукке, где она жила (XIII в.). Здесь ее имя стоит вместо названия города. Старшина — один из десяти членов совета старшин, управляющего Луккой.

вернуться

394

41.  Бонтуро Дати— влиятельнейший человек в Лукке и величайший взяточник.

вернуться

395

48.  Святой Лик— византийское распятие из черного дерева в Луккском соборе. Бесы издеваются над грешником, который, с почерневшим от смолы лицом, стал похож на это изваяние.

вернуться

396

49.  Серкьо— река, протекающая близ Лукки, обычное место купанья горожан.

вернуться

397

94-96. Капрона— замок, захваченный у гвельфской Лукки гибеллинской Пизой, но в августе 1289 г. сдавшийся соединенному войску луккских и флорентийских гвельфов, в числе которых был и молодой Данте.

вернуться

398

112-114. Двенадцать сот и шестьдесят шесть лет… — Хвостач объясняет обвал моста тем же содроганием преисподней, о котором говорил Вергилий (А., XII, 37–45), то есть землетрясением, происшедшим, по евангельской легенде, в миг смерти Христа. Церковники считали, что Христос умер в возрасте тридцати четырех лет, и этой веры придерживался Данте («Пир», IV, 23). С момента землетрясения прошло, по словам Хвостача, 1266 лет. Следовательно, время действия этой сцены — 1300 г., на что и намекает автор (ср. А., I, 1 и прим.).


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: