Гейл чуть не бросилась к нему в объятия. Почти подняла руки в желании прикоснуться к его лицу, к его волосам. Но тут в ней снова взыграла гордость, и она крепко сжала кулаки.

Увидев это, Марио нахмурился, круто повернулся и отошел от нее. Она увидела, что он сел в самое дальнее кресло, вцепился пальцами в подлокотники и откинулся назад. И только потом оглянулся на нее. Лицо у него было мрачным.

— Ложись! — снова сказал он.

Гейл испытала одновременно потрясение и благодарность.

— С-спасибо, — пробормотала она, ложась на спину и укутываясь одеялом почти с головой, чтобы скрыть от него дрожь.

— Пока не за что, — мрачновато заметил он. — Но сегодня ночью тебе не удастся так легко отделаться! Сегодня ты позволишь мне прикоснуться к тебе. Ты сама будешь умолять, чтобы я к тебе прикоснулся. И только потом мы покончим со всей этой чушью. А пока — спи. К моменту прилета ты освежишься.

Марио обрадовался, увидев, что она закрыла глаза и затихла. Он и сам попытался расслабиться. Однако какое уж тут расслабление, когда хочется скрежетать зубами от разочарования и досады!

Невозможная женщина! Совершенно невозможная. Все время путает его планы. Она его хочет. Определенно хочет. Однако не так сильно, как он хочет ее. Пусть лепечет, что не желает, чтобы он ее трогал. Полная чушь! Когда она только что подошла, ее потянуло к нему, и еще как! Он все понял по ее глазам. Но потом что-то щелкнуло, и она передумала.

Странно, что в Канаде настолько прижились идеи феминизма. Разве ей неизвестно, что женщины созданы для того, чтобы их любили, и для того, чтобы любить самим? Тем более такие женщины, как она! Такие мягкие. Такие утонченные. Такие страстные.

Да, да, в постели она будет страстной! Пусть сколько угодно притворяется, будто холодна, но он видел огонь в ее глазах, когда она смотрела на него. И потом, как может не откликаться такое великолепное тело, как у нее? Она просто создана для плотских наслаждений. Как только он начнет ее целовать, весь поверхностный лед тут же растает без следа.

Все случится сегодня, решил он, отменяя ранее принятое решение подождать день-другой. Если откладывать неизбежное, все станет только еще труднее. И потом, он не вынесет дольше. Даже сейчас он испытывает мучительную боль. Честно говоря, никогда раньше с ним такого не случалось, далее много лет назад, когда…

Спина и плечи Марио окаменели при внезапном воспоминании. Руки вцепились в подлокотники, на лбу появилась глубокая поперечная складка. Разве тогда, с Эмилией, он не испытывал ничего подобного? Ведь он был моложе и влюблен по уши… Однако нужно быть честным. Даже тогда он не испытывал таких физических мучений.

Еще одна мысль поразила его. Он ни разу не вспомнил об Эмилии с тех пор, как год назад увидел по телевизору Гейл. Ни разу — до сегодняшнего дня.

Что это значит? Неужели он больше не любит жену брата? Или время просто залечило его раны? Несомненно, если бы он увидел ее снова, все чувства нахлынули бы вновь. Страсть.

Всепоглощающая любовь. Стремление пожертвовать всем ради того, чтобы только быть с ней.

Но ее он больше никогда не увидит. Вот в чем правда. Его — да и ее — семья никогда этого не допустит. Эмилия сейчас жена его брата, князя ди Сан-Пьетро, и мать его сына и наследника, маленького Виктора. Для Марио нет места в ее жизни. А его жизнь теперь здесь, в Канаде, с лошадьми и…

Он бросил взгляд на диван. Гейл лежала с закрытыми глазами, почти полностью укутанная одеялом.

Значит, его жизнь сейчас здесь, в Канаде, с лошадьми и… он чуть не подумал: «и своими увлечениями». Но Гейл едва ли можно назвать «увлечением». Она — его наваждение, мука и сладкая пытка. Она преследует его наяву и во сне.

Как только он увидел ее на ипподроме в Торонто, желание вспыхнуло в нем с такой силой, что ему захотелось овладеть ею прямо в своей ложе. Он применит все свое искусство, но превратит ее в свою покорную рабыню. Может быть, даже заставит ее влюбиться в себя.

Словно яркая вспышка сверкнула в мозгу Марио. Правда заключается в том, что он хочет от нее именно любви. Он хочет, чтобы она полюбила его и стала одержимой им так, как он одержим ею сейчас!

Но зачем? С какой целью? Месть? Может, его подсознание подсказывает: сделай с ней то, что она сделала с тобой? Если она влюбится в него, он будет наслаждаться ее ласками до тех пор, пока она ему не надоест. А потом, когда насытится ею, он прогонит ее, отвергнет так же жестоко и беспечно, как она отвергла его. И пусть тогда сама не спит по ночам от тоски по нему. Она пойдет на что угодно, забудет и гордость, и честь. Марио представил, как эта женщина ползет к нему на коленях, умоляя простить, обещая делать все, что он захочет, только бы снова быть допущенной в его жизнь.

Определенно, сценарий неплох.

Он бросил взгляд на золотые наручные часы. До прилета еще час. Он посмотрел на Гейл и по ее ровному, мерному дыханию понял, что она спит. Отдыхает. Хорошо! Ей необходимо отдохнуть. Сегодня ей предстоит долгая ночь…

Гейл вздрогнула и проснулась, когда чья-то рука мягко потрясла ее за плечо. Принц, склонившийся над ней, нагнулся, чтобы подобрать одеяло, одним концом свалившееся на пол.

— Скоро садимся, — предупредил он ее, выпрямляясь и отходя назад с одеялом в руках. — Я подумал, может, ты захочешь умыться перед посадкой.

— Что? Ах, да. Да. Надо умыться. — Гейл откинула волосы с лица, медленно перекатилась набок и встала.

Как странно! Она на самом деле уснула. Может, ее усыпил еле слышный шум мотора? А может, просто усталость. Как бы то ни было, она чувствует себя значительно лучше — спокойнее и, пожалуй, увереннее.

— Первая дверь направо по коридору — ванная.

— Спасибо.

Гейл подошла к столику, на котором стояла ее сумка. Даже отвернувшись, она чувствовала на себе жгучий взгляд принца. Он снова неотступно смотрит на нее! Она невольно споткнулась, идя по коридору в ванную. Даже заперев изнутри дверь на задвижку, она не ощутила себя в полной безопасности.

— Черт бы его побрал! — в сердцах заявила Гейл своему отражению в зеркале.

Десять минут спустя, когда она, немного освеженная и успокоившаяся, вышла из роскошной ванной, выяснилось, что вертолет уже приземлился.

Я справлюсь, упрямо твердила она себе, направляясь к выходу. Пусть будет стыдно ему, а не мне. Проходя мимо принца, она наградила его уничтожающим взглядом.

По крайней мере, ему хватает ума не предлагать ей руку, чтобы спуститься вниз. Гейл была благодарна хотя бы за это. Она боялась, что вспылит, если он сейчас попытается прикоснуться к ней под этим предлогом. Значит, он не законченный подлец, если все же в состоянии дождаться того момента, когда они окажутся в его спальне.

Гейл была настолько занята мыслями о принце, что в первые несколько секунд после выхода из вертолета даже не оглянулась вокруг. Но потом обратила внимание на окружающую ее панораму и невольно застыла на месте. Как здесь красиво! Хотя с вертолетной площадки разглядеть можно было немного. Уже почти стемнело, темные тучи застилали небо, и не было видно ни луны, ни звезд. Только на вершине холма метрах в ста над вертолетной площадкой белел огромный великолепный дом.

Гейл подозревала, что резиденция принца окажется настоящим дворцом, однако такого она не ожидала. У нее захватило дух.

— Нас ждут, — сказал принц, подходя. — К дому мы подъедем.

— На чем? — Гейл испугалась, что он заставит ее ехать верхом, но потом увидела, что их ждет двухместная моторная коляска.

Слуга уже складывал под сиденья их дорожные сумки. Судя по внешности, ему было уже за тридцать, на его морщинистом лице застыло какое-то детское выражение. Устроив багаж, он уселся за руль. Гейл отметила, что он старательно отводит от нее взгляд.

— Спасибо, Эд, — сказал принц, усаживаясь. — Помочь? — спросил он у Гейл, которая так и стояла у коляски.

Она молча села рядом с ним, и они тут же тронулись. Чтобы не упасть, Гейл ухватилась за ремень справа от себя. Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы на повороте ее швырнуло в объятия к человеку, сидящему бок о бок с ней.