Удивленный столь внезапной переменой стиля общения, я поинтересовался:

— Что-то мне непонятно… Если я весь такой положительный, на хрена меня этот хмырь, — кивок головой в сторону Васи, — по башке бил и на пол ронял? Да и вы тоже наезжали не по-детски. Или это обычная практика для неофитов, и мне надо радоваться, что зубы на месте остались?

Еремин усмехнулся:

— По-всякому бывает. Просто сам пойми, насколько это сложно и зачастую — невозможно, пробить прошлое тех же беженцев из республик СССР или самостоятельных ныне регионов России. Как, например, в твоем случае… Но стараемся, насколько можем. Только вот тобой я заинтересовался по другому поводу. Узнав, как лихо ты сумел вывести коломенцев из-под удара, решил лично посмотреть на столь талантливого молодого человека. И не просто посмотреть, а оценить, как себя будешь вести под прессингом. Что станешь отвечать. Реакцию зафиксировать. Ведь одно дело читать рапорт Ловягина, и совсем другое — убедиться самому.

— И с чего мне такая честь?

Здоровяк хитро прищурился:

— Я являюсь командиром регионального отряда «Вымпел».

Хм, у нас так когда-то называлось подразделение спецназа КГБ. Но здесь это может быть чем угодно, тем более что Ванин ни о каком «Вымпеле» в своих рассказах не упоминал. Поэтому просто пожал плечами:

— Не слыхал про таких…

— Это нормально. Про нас только в БОГСе слыхали. А обычные люди называют просто — смирновцами. Но в отличие от основной массы подполья, к которой, кстати, и относились спасенные тобою люди, мы занимаемся не тихой разведкой, сбором данных или мелкими терактами, а полноценными диверсиями.

Вот те на! Я аж охренел. Блин, идя в Сопротивление, конечно, рассчитывал на то, что геройства, проявленные при спасении ребят, не останутся незамеченными, но чтобы вот так сразу на меня вышел один из командиров групп активных действий, даже не думал. Ведь изначально предполагалось, что какое-то время я буду сидеть в резерве. Потом, постепенно проявляя себя, подниматься выше и расширять круг знакомств. Из этого круга выбирать наиболее надежных и подготовленных. И именно им рассказать о себе и попросить помощи. Но теперь… Теперь все можно провернуть гораздо быстрее. Правда, настолько же рискованней. Зато, в случае удачи, у меня будет несколько действительно высокоподготовленных людей! Уж я постараюсь их найти.

Хм, а вдруг я этого мужика не так понял? С другой стороны, он ведь не просто так приехал? Желая убедиться в правильности своих предположений, спросил:

— И что?

— А то, что предлагаю тебе стать вымпеловцем. Нам такие шустрые парни нужны. — Видя мои круглые глаза, Еремин добавил: — Прямо сейчас ответа не требую. Подумай до вечера, все прикинь. Сразу скажу — работа рискованная, но крайне необходимая. Я не замполит и не буду тебе рассказывать страшилок о жизни в стране, ты сам все видел. И сам должен понимать, насколько мы сейчас необходимы Родине.

— Э-э-э…

— Чего?

— Да непонятно как-то. Я только появился, а вы меня в ТАКУЮ структуру блатуете. Вдруг не потяну?

— Не потянешь — переведем на «точку» и все.

— А как же проверка? Вы сами сказали, что мою биографию проверить невозможно. То есть я уже вроде как несколько ненадежен…

Павел Викторович зло прищурился:

— При Союзе гэбэшники тоже все старались «несколько ненадежных» прищучить, а прямых врагов упустили! Но сейчас все проще. В деле тебя проверим! Это — самая надежная проверка! Так что, Сергей, решай.

Поднявшись с табурета и разминая плечи, я повернулся к молчаливо стоящему Васе. Глядя на него, сказал:

— Уже решил. Только вот дело одно надо закончить, чтобы позже с коллегами непоняток не было.

А потом неожиданно пробил ему кулаком по корпусу. Ваську снесло к стенке, но парень оказался крепкий и не упал, а лишь согнулся, пытаясь снова научиться дышать. Дождавшись, когда у него это получится, я протянул руку, спросив:

— В расчете?

Кряхтящий Васька руку пожал и пробурчал:

— Я тебя, небось, совсем слегонца тромбил.

— Дык я тебе тоже селезенку не порвал! — и после паузы, представился: — Сергей Кор… э-э… ныне уже Волков.

— Василий Шмелев.

Еремин, глядя на эти разборки, лишь многозначительно прищурился, поинтересовавшись:

— Разобрались? Вот и хорошо. — И повернувшись ко мне: — Так что ты решил?

— С вами я! Вопрос только имею…

— Да?

— Как у вас с кормежкой дела обстоят? А то мне в голодном виде башкой рисковать просто обидно…

Рассмеявшийся Шмелев хлопнул меня по плечу:

— Наш человек!

А Павел Викторович улыбнулся и ответил, мол, уж что-что, а кормить будут нормально. По возможности. И тут же предложил пойти пообедать, так как предстоит долгая дорога и ужина у нас не предвидится. Я же, улучив момент, спросил у Мухина:

— Слушай, а чего ты сначала сказал, что они из какого-то Третьего управления, а потом Еремин заявил насчет «Вымпела». Или это одно и то же?

— Ты что!? Тройка — это контрразведка. А «Вымпел» — спецназ. Теперь врубился?

Еремин, услыхав наш разговор, весело фыркнул и сказал, обращаясь к Валерке:

— Воистину — блаженны незнающие! Мы, как дураки, ему самым страшным ведомством представились, а он просто не слыхал про таких! М-да, на будущее это тоже надо учитывать…

Двадцать километров марш-броска… При полной выкладке… Точнее говоря — без оружия, но зато с рюкзаком, забитым песком. Да еще и бешеным темпом, который сразу взяли эти кони… Блин, лучше бы я в детстве умер! Нет, еще пять лет назад это были бы совершеннейшие семечки, но за прошедшие годы я сильно ослаб. Ух как ослаб! Хотя теперь уже вроде нормально прошло. Во всяком случае, в пути не блевал от перегрузок, как это было еще три недели назад. Блевал, хоть и бежал практически налегке. А теперь даже двадцать пять килограмм за спиной это не смерть на первом «червонце», а просто сильное неудобство. Даже ползать и речку форсировать не мешают (кстати, очень холодную речку). Одно раздражает: после этого форсирования мешок, напитавшись водой, стал вообще неподъемный. Но я понимаю — меня проверяют. Нет, не на лояльность к колхозникам. Просто командир подразделения Геннадий Ивлев постоянно проверяет мою выносливость и силу воли. Прямо как в курсантскую бытность. А в конце броска сегодня будет главная проверка. Вон она стоит, шеей крутит и плечи разминает… И имя этой проверке — Февраль. Парняга, под два метра ростом, гибкий, жилистый, с наголо бритой головой, ярко-синими глазами, постоянной радостной улыбкой и ударом, ломающим пятисантиметровые сосновые плахи. Зараза…

Эта проверка сильно напоминала нашу ГРУшную, или испытания на получение крапового берета в спецназе МВД. Только вот оружие не с собой несешь (все-таки мы — НВФ [16]), а получаешь лишь когда до оврага добегаешь, где устроено импровизированное стрельбище. Но в остальном практически идентична. М-да, стрельбище… После этой гонки я отстрелялся (если сравнивать с моими же армейскими результатами) довольно плохо, так как сердце выпрыгивало и руки тряслись словно с бодуна. Но мишени более-менее поразил, так что особо сильно за результат краснеть не пришлось.

А вот Февраль… При более-менее одинаковой подготовке и разнице в весе килограммов в двадцать бой с этим амбалом я и в бодром виде не выдержу, а уж после бега… Ну да ничего, есть задумка, которая позволит не в одни ворота этот этап сыграть! Поэтому, когда, скинув мокрый от воды и моего пота рюкзак, зашел в здоровенный амбар, где должно было происходить завершающее испытание, я был готов. Жульничество, конечно, но прямого запрета на такие действия не было, поэтому — можно попробовать.

Надежда была на гранату, запал которой я вчера тайно обезвредил. И теперь, выйдя на условный ринг к поджидающему бойцу, выдернул Ф-1 из кармана и кинул ее под ноги Февралю. У того при виде слабо шипящей и пускающей дымок «эфки» даже улыбка пропала, и он, бросившись в сторону, залег. Так же, впрочем, как и почти все остальные зрители. Пользуясь моментом, я отопнул чугунный кругляш к стене, подскочил к противнику и принялся обрабатывать лежащее тело ногами. Правда, недолго. Февраль, поняв, что его нагло взяли на понт, взревел и, взлетев с пола, принялся показывать мне мать Кузьмы. Но время я тем самым выгадал, да и бедро ему «отсушил», поэтому двигался он не столь легко, как обычно. Только вот помогло это мало, так как озверевший от свершившейся подляны противник стал как будто нечувствительным к ударам и уже на четвертой минуте чуть не отправил меня в нокаут. Пришлось уйти в глухую оборону. А еще через пару минут, поймав ухом пробивший защиту мощный хук, я отрубился.