Поэтому Трэвору и Стэнли пришлось исполнять роль взломщиков. Мужчины изрядно попыхтели, справившись сначала с забором, а затем с неподатливым домашним замком. Их усилия были вознаграждены — счастливая Мелисса наконец-то вступила в свои владения. Трэвор пообещал заехать вечером, а Стэнли пробормотал что-то невнятное в ответ на приглашение как-нибудь заехать в гости, окончательно убедив Трэвора в том, что имел на Млисс какие-то виды.

Оставшись в одиночестве, Млисс смогла оглядеться. Журнальный столик в маленькой комнате, которая располагалась слева от гостиной, был завален книгами, листами бумаги, авторучками, карандашами и прочими канцелярскими принадлежностями. На большом столе располагались небольшой компьютер и принтер, которые Мелисса едва ли могла хотя бы включить. А месяц назад она даже умела этим пользоваться! Кажется, маленькая комната служила для нее рабочим кабинетом.

Что же все-таки она пишет? Мелисса взяла со стола один из небрежно брошенных листов. «Холодный ветер, суетливый дождь. Он идет потусклой улице, освещенной призрачными бликами единственного фонаря…». Кажется, начало какого-то рассказа. Она взяла другой листок, одиноко лежащий на белой поверхности принтера. «Перламутровый полдень на плоскости лета…». Стихи и проза, проза и стихи… Вот чем она, оказывается, занимается. Что ж, недурно. Только сможет ли она писать после того, что с ней произошло? Мелисса вспомнила образы, пришедшие ей на ум в итальянской клинике. Фиолетовое отчаянье — вот, оказывается, откуда оно взялось. Она так мыслила, потому что писала. Но что будет теперь? Не ушел ли ее талант, если таковой, конечно, был, туда же, куда и память? Но прочь, грусть. Теперь она обрела дом, который поможет ей найти себя, потерявшуюся в лабиринтах памяти.

Мелисса продолжила осмотр домашних достопримечательностей. Гостиная, которую она пропустила, почему-то первым же делом отправившись в рабочий кабинет (может, по инерции?), оказалась довольно приятной мягкой комнатой, состоящей из ворсистых диванов, пушистых подушек и пухлых пуфов, покрытых искусственным мехом. «Мягкая комната», как сразу же и окрестила ее Мелисса. Пол был застелен огромным лохматым ковром, смахивающим на сребристую шкуру какого-то крупного зверя. По углам гостиной из больших горшков выпускали свои лапы-листья зеленые комнатные растения. Мелисса присела на пол и потрогала шкуру-ковер. Руки погрузились в мягкий искусственный мех, серебрившийся в полумраке гостиной. Девушка встала, подошла к окну и, дернув кисточку, одним движением раздвинула бледно-голубые шторы. Вечернее солнце ворвалось в комнату розовыми лучами. Мелисса открыла окно и впустила в пыльную гостиную пропахший цветами и травами воздух Ричмонда.

Справа от гостиной располагались кухня и ванная. Маленькая чистая кухонька состояла из деревянных шкафчиков с множеством дверок. Холодильник был забит консервированными продуктами. Складывалось впечатление, что исключительно ими и питалась ленивая хозяйка.

Мелисса поднялась на второй этаж, попутно рассматривая затейливую резьбу деревянных перил — сделано на совесть и талантливо. Стебли вырезанных цветов сплетались друг с другом, образуя причудливые узоры, на деревянных листьях виднелись тонкие прожилки, сделанные умелой рукой мастера. Колдовство, да и только!

Холл второго этажа, как и гостиная, был уставлен напольными цветочными горшками с разлапистой зеленью. Да, Мелиссе определенно нравятся мясистые листья ее домашних любимцев. Растения, по всей видимости, не влаголюбивые, в противном случае они бы увяли. Ведь ее не было здесь целый месяц, а, может, и больше. По их полной жизни зелени нельзя сказать, чтобы они были чем-то недовольны в отсутствие хозяйки. Но завтра, как только она отдохнет и выспится, обязательно польет их.

Отдельную комнату на втором этаже занимала библиотека. Вот это да — три огромных шкафа с книгами! Зря Трэвор Лоу тратил время и деньги в книжном магазине Волтингтона — у нее есть все те книги, которые они купили. Ата, за исключением японской лирики. Видимо, ею она раньше не интересовалась. Книжные полки, стол и стул. Больше ничего в комнате не было. Все, что нужно, и никаких излишеств.

Ну вот, кажется, она нашла спальню. Мелисса вошла в просторную комнату. Взглянула на пыльное трюмо, провела пальцем по зеркалу. Да, дом определенно нуждается во влажной уборке. Большая кровать заправлена, в комнате порядок, вот только пыль… Отъезд из дома вряд ли был спонтанным — Млисс заранее знала, что уезжает, и прибрала здесь. Зачем она отправилась в Италию? Нет, сейчас лучше отдохнуть, отложив неразрешенные вопросы на потом.

Мелисса села на пуфик рядом с трюмо и принялась рассматривать бутылочки и коробочки, стоящие на нем. Парфюм она уважала: на темном лакированном дереве трюмо располагалось, как минимум, пять наименований туалетной воды. Млисс с интересом взяла одну из бутылочек: низенькая и пузатая, серебристая металлическая крышечка и желтое содержимое. «Инес де ла Фрессанж», прочитала Млисс. Попробуем.

У ароматов есть одно волшебное свойство: часто они прочно ассоциируются с событиями, в которых принимают пассивное участие, заставляя благоухать женские (справедливости ради, не только женские) прелести. Женщина, открывшая флакончик давно позабытых духов вспомнит и о первом свидании в шестнадцать лет, когда она тайком надушилась маминой «Ниной Ричи», и о том, как разбились ее девичьи иллюзии, под волшебную симфонию цветочного аромата, и о многих, многих других вещах, казалось бы, давно пылящихся в старых закрытых ящиках воспоминаний. В этом — одна из прелестей и загадок аромата, в этом — его неуловимая сила. Ведь недаром многие хранят старые, полу выдохшиеся пузырьки с былой роскошью духов, годами не открывая их… а потом с наслаждением предаваясь сказочному счастью под названием «воспоминания».

Мелисса сняла серебристую крышечку и слегка надавила на распылитель. Желтая жидкость тонкой струей брызнула ей на запястье. Девушка вдохнула пыль мелких капелек, рассеявшуюся в воздухе. Аромат показался ей призрачным, сладковато-терпким. Далекий, грустный, он поселил в ней необъяснимое чувство тревоги. Как будто она ищет что-то и не может найти. Но что именно, или кого? Может, саму себя? Нет, ее поиск показался ей более конкретным, наполненным волнением и страхом потери. Кого, кого она могла потерять?

Пробежавшись по остальным пузырькам, Мелисса поняла, что ничего больше не вспомнит. Таинственная «Инес» дала толчок к каким-то воспоминаниям, но, к сожалению, ничего определенного в голове Млисс не всплывало. Только странное чувство утраты и тревожного поиска — вот и все, что она смогла получить.

Млисс стало жутко. Чуткое ухо уловило какие-то шорохи во дворе, и девушка насторожилась. По телу забегали противные мурашки, признаки страха. Как маленькой девочке, ей захотелось забраться под кровать или в шкаф и не вылезать оттуда, пока все ужасное не кончится. Что именно было ужасным, понять она не могла. Шорох. Еще шорох. Невозможно заставить себя встать с пуфа и выглянуть в окно. Она сжалась, как маленький заяц, в предчувствии щелканья челюстей голодного волка. Млисс трясло от необъяснимого панического страха.

Пиликанье звонка заставило ее содрогнуться. Тело словно вросло в пуф, стало свинцово-тяжелым и не давало встать. Трэвор, вспомнила Млисс, он ведь должен был прийти вечером. Вот ненормальная! Она сбросила с себя постепенно рассеивающееся оцепенение, встала с пуфика и спустилась вниз, к заливавшемуся плачем звонку.

Трэвор осуждающе покачал головой.

— Я уж думал, ты спишь, собрался уходить.

Мелисса покраснела, вспомнив о своих детских страхах наверху.

— Входи. Осмотр местных достопримечательностей затянулся, — она кивнула в сторону комнат. — Завтра попробую бороться с пылью, пока у меня не началась аллергия.

— Ты уже поставила себе диагноз — аллергия на пыль? — шутливо поинтересовался Трэвор.

— Не смешно, — огрызнулась Млисс. — Сейчас будем заниматься поиском кофе.

— Да, настроение у тебя заметно испортилось. Когда я уезжал, ты была куда веселее.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: