И тут ей поневоле пришлось замедлить шаг, потому что она увидела Лиззи. Одетая в синие джинсы и розовый джемпер дочка Риччи Эвертона вертелась у классной двери, явно поджидая ее. Обычно так поступали ученики, которым нужно было отпроситься с урока или решить какие-нибудь иные проблемы.

Неужели и дети вовлечены в общую игру? — с ужасом подумала Памелла. Раньше эта мысль как-то не приходила ей в голову, поэтому она растерялась.

Если Лиззи, подобно остальным, полагает, что между мной и ее папой возник роман, то как же мне вести себя с ней? — лихорадочно пронеслось в ее мозгу. Не объясняться же с ребенком! С другой стороны, Лиззи наверняка успела много чего передумать по поводу новой деревенской сплетни, ведь косвенно задета и она сама. И если я, взрослый человек, не знаю, как реагировать на все это, то каково восьмилетней девочке?

Памелла вздохнула, чувствуя, что ноги отказываются нести ее в направлении класса.

Ну уж это совсем никуда не годится! Возьми себя в руки. Вспомни, что ты учитель, и держись соответственно.

Тряхнув головой, Памелла увереннее двинулась вперед.

— Меня ждешь, Лиззи? — совершенно будничным тоном спросила она, приблизившись к девочке.

Та застенчиво кивнула, ковыряя носком кроссовки тускло поблескивающий вощеный пол — школа строилась еще в прошлом веке, и коридоры здесь были выстланы паркетом, для натирания которого приходилось держать специального работника.

— Что-то хочешь мне сказать? — ободряюще улыбнулась Памелла.

Лиззи покачала головой. Ее светлые волосы были зачесаны назад и по последней детской моде закреплены на макушке множеством мелких разноцветных заколок.

Интересно, кто этим занимался? — мельком подумала Памелла. Самостоятельно Лиззи не могла соорудить себе такую прическу. Значит, кто-то ей помог. Если Риччи, то… он хороший отец.

— Нет, — покачала Лиззи головой. — Я просто хотела поздороваться. Папа велел мне быть с вами повежливей. — Выдержав короткую паузу, она с некоторой торжественностью произнесла: — Добрый день, мисс Сэверенс!

Памелла прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Здравствуй, Лиззи. Но тебе вовсе не нужно встречать меня на пороге. В следующий раз спокойно отправляйся в класс вместе со всеми.

— Хорошо, мисс Сэверенс.

— Ну, идем. — Памелла слегка обняла Лиззи за плечи, подталкивая в сторону открытой двери.

В последний момент, перед тем как отвернуться, девочка бросила на нее любопытный взгляд.

Знает! — подумала Памелла. Что за безобразие, здесь даже до детей доходят сплетни!

Несколько принужденно улыбаясь, она переступила вслед за Лиззи порог класса и произнесла в мгновенно наступившей тишине — последнее обстоятельство само по себе было совершенно необычно:

— Здравствуйте, ребята.

Ответное приветствие прозвучало, как всегда, вразнобой, но взгляды учеников были направлены на Памеллу. Нетрудно было догадаться, что и до тех успели дойти отголоски молниеносно разнесшейся по деревне сплетни. Возможно, дети и не поняли ее смысла, однако она касалась их учительницы, поэтому им было интересно.

С нарочито спокойным видом Памелла подошла к своему столу и положила на него кейс.

— Сегодня мы поговорим о том, что вам очень нравится, — начала она. — Угадайте, что я имею в виду. Ну, смелее. Называйте!

— Лакричные леденцы, — сказал кто-то.

Все дружно рассмеялись.

— Допустим, — кивнула Памелла. — А еще?

Повисла короткая пауза, затем со всех сторон посыпалось:

— Игрушки! Щенки! Мороженое! Кататься на велосипеде! Компьютерные игры! Мультики! Футбол!

— Стоп! — подняла Памелла ладонь. — Кто сказал «мультики»?

— Я.

Это был Стиви Бразерс, внук плотника Джеффа, ремонтировавшего Памелле сарай.

— Кто-нибудь еще любит мультики? — спросила она, обводя взглядом класс.

Ребята дружно выразили одобрение.

— А что такое мультик по своей сути, кто-то сможет объяснить?

Вновь ненадолго повисла тишина, ученики задумались.

— Это такие рисованные истории, — сказала Джейн Делвин.

— Или сделанные с помощью компьютерной графики, — добавил Стиви Бразерс.

— Они бывают веселые и грустные, — подала голос Лиззи.

— И в них встречаются забавные зверушки… или человечки.

— Реально существующие? — быстро спросила Памелла.

— Нет, выдуманные.

— Сказочные, — мечтательно вздохнула Лиззи.

Памелла улыбнулась.

— Вот ключевое слово! Сказочные. То есть мультфильм — это сказка. Про нее и пойдет у нас разговор. Многие из вас наверняка видели мультфильм про Алису, побывавшую в Стране Чудес. А сейчас нам предстоит прочесть и обсудить сказку, сочиненную Льюисом Кэрроллом. Она будет нашим внеклассным чтением. — С этими словами Памелла открыла кейс, чтобы извлечь из него книжку и показать ребятам. Та оказалась лежащей вверх тормашками. Одно мгновение Памелла смотрела на нее, плотно стиснув губы, затем подняла и продемонстрировала классу. — Вот это произведение. После уроков возьмете его в школьной библиотеке.

Затем занятия продолжились как обычно.

Повышенный интерес к своей персоне Памелла ощущала еще дня три, потом он начал спадать. За это время Риччи ни разу не попался ей на глаза.

К пятнице она уже была склонна рассматривать недавнее происшествие просто как издержки деревенского бытия и даже начала посмеиваться про себя над весьма своеобразным отношением односельчан к понятию частной жизни. Особенно веселило Памеллу стремление некоторых знакомых высказать личное отношение к ее воображаемой связи с Риччи.

Интересно, зачем они это делают? — размышляла она. Из желания как-то повлиять на ход событий? Или их будоражит своего рода соучастие? Вон как поблескивали глаза миссис Хэттер, когда мы обсуждали то, как Риччи заглянул вечером ко мне во двор!

Думала Памелла и про самого Риччи — как не думать, когда людская молва связывает их имена воедино, — однако не могла четко определиться с восприятием этого человека. Несмотря на туманные намеки миссис Хэттер, она понимала, что, скорее всего, из Риччи получился бы муж если не идеальный, то близкий к совершенству.

Но то было, если можно так выразиться, умственное восприятие. А с душевным все обстояло гораздо сложнее. Потому что, как бы Памелла ни хорохорилась перед самой собой, ее сердце все еще не было свободно. Ей нет-нет да и вспоминался Эрик, былая любовь, которую она всячески старалась забыть.

А Риччи — Памелла почти не сомневалась в этом — смог бы помочь ей справиться с остатками прежнего чувства. Кроме того, новые впечатления вскоре непременно вытеснили бы из памяти ненужные воспоминания.

С другой стороны, во всем этом присутствовал некий элемент искусственности. Как будто кто-то все решил за Памеллу и ей осталось лишь следовать замыслу. А где же эмоции, сладостные грезы, романтика, наконец?

Романтика осталась в юности, шептал голос подсознания. Сейчас же наступила пора зрелости. И мыслить ты должна не как семнадцатилетняя девчонка, а как человек, ставший на десяток лет старше. Женщине нужна семья. Она должна обихаживать мужа, растить детей, позже — нянчить внуков. Не забывай, каждая женщина потихоньку стареет. И лучше, если это происходит не в одиночестве, а в окружении любимых и любящих людей.

Кто смог бы спорить с подобными доводами? Уж точно не Памелла, которой всегда хотелось так называемого обыкновенного женского счастья.

Примерно в таких размышлениях она проводила дни, а от ночных раздумий избавлялась с помощью снотворного. Но в общем Памелла, можно сказать, успокоилась. И старалась жить как прежде.

Пока не наступила пятница.

С утра все шло своим чередом. Памелла приняла душ, позавтракала и отправилась в школу. Там провела четыре урока — перед уикендом всегда был короткий день — и отпустила детей по домам.

Она укладывала книжки и тетради в кейс, собираясь уходить, когда кто-то негромко постучал в открытую дверь. Повернув голову, Памелла замерла с блокнотом в руке: на пороге стоял Риччи.