Моника расплела косы и, забрав ведро с остатками воды, вышла во двор помыть голову. Она наслаждалась обильной пеной и чистой водой, от которой волосы становились легкими, пышными, сверкающими. Девушка тщательно вытерла длинные пряди, затем аккуратно их расчесала. Потом, почувствовав себя разморенной, перетащила через изгородь на Луг постельную скатку, улеглась на нее ничком и рассыпала волосы веером для просушки. От легкого ветерка, теплого солнышка и монотонного гудения пчел, от всего умиротворяющего покоя Луга клонило ко сну. Не в силах бороться с ним, девушка крепко заснула…

Проскользнув за изгородь на Луг, Стив замер, завороженный увиденным. Мужчина беззвучно выдохнул и в этот же миг понял, что ему надо немедленно повернуться, бежать к хижине, отвязывать Черта и мчаться на ранчо, не оглядываясь. Он знал, если сейчас подойдет и сядет рядом с Моникой, то уже не удержится и коснется ее. А если коснется, не остановится вообще. Он хотел ее так, что не доверял сам себе.

Так скажи ей, кто ты!

Нет! Не хочу, чтобы это кончилось. Никогда еще ни с кем мне не было так хорошо. Если мы станем любовниками, мне придется открыться, а тогда все рухнет.

Так не трогай ее!

Но он уже стоял возле Моники на коленях, шелковые волосы скользили меж его пальцев, вытесняя все мысли из головы. Стив осторожно вынул гребень из расслабленной руки спящей девушки, дотронулся до серебристого водопада кудрей. Длинные легкие пряди, как живые, шевельнулись от прикосновений, обвились вокруг рук, приникли к пальцам. Он не выдержал и зарылся в волосы лицом.

Открыв глаза, Моника увидела сильные бедра Стива, обтянутые джинсами, и свои распущенные волосы, зажатые в его руках. И они были как цепь, которая привязывала ее к нему, а его — к ней. Она медленно повернула голову и поняла, что его лицо погружено в волосы. У нее перехватило горло.

Тут Стив поднял глаза, и Моника лишилась дыхания окончательно. Из-под его соболиных ресниц полыхнула страсть, сумятица чувств и желаний, отозвавшаяся в ней мягким взрывом. Моника посмотрела Стиву прямо в глаза и прочла в них ту самую правду, которую почувствовала в первую встречу. У нее не было никакой защиты от его первобытной страсти, никакой защиты от него самого.

— Я старался не разбудить тебя, — сказал Стив хрипло.

— Я не против.

— А надо бы. Ты слишком наивна, не должна подпускать меня к себе. Ты мне слишком доверяешь.

— Я ничего не могу с этим поделать, — с тихой решимостью сказала Моника. — Мне суждено стать твоей женщиной. Я поняла это в тот миг, когда обернулась и увидела тебя сидящим, словно древний воин, на вороном коне.

Темные ресницы девушки опустились, заметная дрожь пробежала по ее телу.

— Нет, — пробормотал он. — Ты меня не знаешь.

— Я знаю, что ты человек жесткий и достаточно сильный, чтобы меня обидеть, но ты этого не сделаешь. Ты всегда внимателен ко мне, больше, чем многие мужчины к своим женам и дочерям. Я с тобой в безопасности в полном смысле этого слова. А еще я знаю, что ты умен, вспыльчив, весел и горд.

— Если мужчина не будет гордым и жестким, готовым к борьбе, мир пройдется по нему катком, расплющит, превратит в пыль.

— И это я тоже знаю, — просто сказала Моника. — Так абсолютно у всех народов, независимо от уровня их цивилизованности. — Она взглянула на Стива, который, склонив голову, нежно водил ее волосами по своей щеке. — Я еще не сказала, что ты также очень красив. А зубы у тебя все свои?

Стив беспомощно рассмеялся. Он еще никогда не встречал никого похожего на эту девушку — лукавую, чувственную, честную, умеющую радоваться, будто светящуюся изнутри.

— Ты не такая, как все, Моника.

Девушка печально улыбнулась. Действительно, она была не такой, как все, повсюду, куда бы ни приезжала с родителями. Всегда наблюдатель и никогда не участник разноцветного, полного страсти и чувств празднества в человеческом обществе. Моника думала, что в Америке будет по-другому, но по-другому не было. И все же временами, когда Стив находился рядом, не чувствовала себя неприкаянной.

Нерешительно, как бы пробуя, Моника обвела кончиком пальца нижнюю губу Стива. Он отшатнулся от возбуждающего прикосновения, не доверяя своему самообладанию. Она уронила руку и отвернулась, не скрывая обескураженности и обиды.

— Извини. Когда я проснулась и увидела твое лицо в моих волосах… — Голос Моники замер. Со смущенной улыбкой она оглянулась через плечо. — Я неопытна с мужчинами, не умею правильно читать их мысли. Подумала, ты хо…

Она сглотнула, стараясь понять выражение его лица, но понимать было нечего. Там жили только глаза, полыхающие лихорадочным жаром, который он пытался побороть. Заметив, как Стив стиснул челюсти, Моника решила, что он ничего не говорит, чтобы не выдать себя.

Она отвернулась, но обнаружила, что все еще связана с ним волосами, пропущенными меж его пальцев. Пытаясь высвободиться, тихонько потянула их раз, потом другой. Постепенно поняла, что мягкая неодолимая сила тянет ее к Стиву. Когда Моника вновь повернулась к нему лицом, он смотрел на нее горящими глазами.

— Нам надо поговорить, малыш, но не сейчас. Раз, всего лишь один раз в жизни, я хочу узнать, что это такое, когда тебя желают как мужчину. Просто как мужчину по имени Стив.

— Не понимаю, — прошептала она, когда он склонился над ней, заслоняя собой весь мир.

— Знаю. Зато ты понимаешь вот это, ведь так?

И Моника ощутила на губах сладостную твердость губ Стива. Ласковый нажим становился все сильнее, раздвигая ей губы, подготавливая к нежному проникновению языка. На тихом полувздохе она произнесла его имя. Он услышал и почувствовал, как пламя взметнулось в груди.

— Да? — пробормотал Стив, лаская мягкие губы Моники.

— Ты хочешь сказать…

Его зубы чуть сомкнулись на ее нижней губе, голос девушки оборвался. Но эта ласка продлилась всего лишь мгновение — неожиданно Стив отпустил ее.

— Еще, — попросила она. — Пожалуйста. — И тут услышала, что он смеется. Моника открыла глаза и встретила пристальный взгляд. — Мне не следовало так говорить?

— Говори все, что тебе заблагорассудится, — сказал Стив хриплым, почти грубым голосом. В висках у него барабанила кровь. — Мне нравится слушать, нравится чувствовать, как ты повторяешь мои движения, нравится знать, что ты меня хочешь.

Моника притянула к себе голову Стива, прижалась к его губам. Так же нежно, как это сделал он несколько недель назад, обвела кончиком языка их контур, затем с величайшей осторожностью сомкнула зубы на нижней губе. Но почувствовав, что он задрожал, улыбнулась, медленно отпустила.

— Дрожь - это проявление каких-то чувств, так? — спросила тихо.

Стив прикрыл глаза и начал считать бешеные толчки пульса. Мысль о возможных любовных утехах с девушкой, столь откровенно чувственной, чуть не отняла у него последнее самообладание.

Он опасался шокировать, испугать Монику, прежде чем доведет ее возбуждение до крайнего предела.

— Так ты не?… — Она коснулась его губ кончиками пальцев.

— Ты хочешь, чтобы я тебя целовал? - спросил он, открывая глаза и глядя прямо в аметистовую глубь.

— Да, — выдохнула она

— Как ты хочешь? Вот так? — Губы Стива скользнули по ее губам. — Или так? — Он ласково лизнул их. — А может, так? — Теплый влажный язык прошелся по контуру губ, потом между ними, пока Моника, тихонько простонав, не открыла рот навстречу глубокому поцелую. — Ты этого хочешь? — прошептал он.

Она почувствовала вторжение его языка, тело ее напряглось. Тая, Моника крепче прижалась к Стиву. То, что начиналось как простой поцелуй, сейчас перерастало в удивительное ощущение. Прильнув к Стиву еще сильнее, она забыла о его предупреждении не доверять ему, и сейчас сознавала лишь одно, что находится в его объятиях, а это оказывается еще лучше, чем ей представлялось в грезах. Когда он ненадолго отпустил ее, Моника протестующе вскрикнула, плотнее обвила руками мощную шею. Ей хотелось еще и еще такого же тепла, нежности.