Пробормотав что-то во сне, Джослин пошевелилась, и Лукас замер, боясь, что она проснется. Ему крайне необходимо привести в порядок свои мысли, прежде чем они посмотрят друг другу в глаза.

Она, не просыпаясь, теснее прижалась к нему.

Полный решимости понять, что происходит, Лукас заставил себя вызвать в памяти несчастный случай и внимательно проследить ход событий, которые он помнил. Джослин, должно быть, заявила на месте происшествия, что она его жена, так как в больнице ее воспринимали именно так. Но для чего она сделала это? Лукас не мог найти ни одной правдоподобной причины. Заявление об уходе уже было подано, и ей предстояло уйти через…

Она могла оставить его в больнице и тут же улететь. Билет у нее был, но она им не воспользовалась. Почему? Что она надеялась получить, притворяясь его женой?

Многое, подумал Лукас. Перед его мысленным взором предстала женщина с резкими чертами лица. Его мачеха. Если бы он поверил, что Джослин — его жена, он открыл бы ей доступ к своим банковским счетам, а они весьма значительные.

Но она не покушалась на его счета. Они купили только рождественские украшения, и это была его идея.

Джослин отнюдь не глупа. Ей следовало знать, что время, в течение которого она может извлечь из него какие-либо финансовые выгоды, ограничено.

В этой теории есть еще один недостаток, понял он. Когда Джослин выдала себя за его жену, она не могла знать, что он потеряет память. Для чего она сделала это?

А что, если… у нее есть к нему какие-то чувства? Его охватило радостное волнение, но здравый смысл взял верх. Если она хоть что-то чувствовала бы к нему, она бы не захотела уйти с работы. А она захотела. И выразила это весьма недвусмысленно и энергично.

Однако в этом есть смысл, если Джослин заняла пост его административного помощника с целью завлечь его, как мачеха проделала это с отцом. Она решила уволиться, когда поняла, что у нее ничего не получается. Ей нужно было подождать всего несколько недель, подумал Лукас, немного терпения, и она была бы вознаграждена, увидев, какого он свалял дурака.

Но даже если это так и она утвердилась в роли его жены, чтобы попытаться извлечь из него выгоду, факт остается фактом — она не предприняла такой попытки. Лукас не мог понять, почему.

Джослин шевельнулась, и он замер. Ему надо срочно решить, что делать.

Есть два варианта, подумал он. Можно сказать Джослин, что к нему вернулась память, и можно притворяться, что у него амнезия. Если он признается в первом, он никогда не узнает, для чего ей понадобилось это перевоплощение. Он даст Джослин немного времени, чтобы она сделала следующий шаг, и тогда обязательно узнает ее замысел. Ему не придется гадать.

Он не сможет притворяться бесконечно, потому что ему необходимо управлять компанией, но рождественские каникулы он себе позволит, наконец, решил Лукас. И если из этого ничего не выйдет, у него останутся воспоминания о времени, проведенном с женщиной, которую он любит.

Лукас похолодел, осознав, какое слово он подсознательно использовал. Разве он любит Джослин?

Лукас осторожно встал с постели. Торопливо одевшись, он открыл дверь и увидел, что перед ней лежит Перси. Макс прижимался к нему.

Пес взглянул на Лукаса с робкой надеждой, как будто он в равной мере приготовился как к проявлению дружелюбия, так и к плохому обращению.

Наклонившись, Лукас почесал у него за ушами и погладил Макса.

— Доброе утро, ребята! Дайте мне пять минут, чтобы я обулся и надел куртку, и тогда я выведу тебя, Перси.

Макс был невозмутим, но лохматый хвост Перси радостно застучал по ковру.

Через три минуты Лукас поспешно выскользнул с собакой во двор. Перси не терял времени даром. Он явно опасался, что, если задержится во дворе слишком долго, Лукасу придет в голову не впустить его в дом.

— Теперь завтрак, — объявил Лукас, как только они вошли в дом.

Перси радостно взвизгнул. Войдя в кухню, Лукас, следуя совету ветеринара, разложил пищу в небольших количествах. Перси мгновенно расправился с едой и ожидающе посмотрел на него.

— Прости, приятель. Через час я дам тебе еще.

Перси поднял одно ухо, повернул голову, как будто прислушиваясь, и проворно побежал в гостиную. Макс продолжал аккуратно доедать свой завтрак.

Лукас пошел посмотреть, что заинтересовало собаку, и увидел, что Джослин стоит в спальне, лаская Перси. Его взгляд жадно пробежал по ее стройной фигуре. На ней были джинсы, восхитительно облегавшие точеные ноги, и толстый свитер кремового цвета. У нее был очень аппетитный вид. По мнению Лукаса, она выглядела бы еще восхитительнее в кружевном пеньюаре. В зеленом, решил он, сшитом из тонкого мягкого щелка, облегающего все округлости ее фигуры. Лукас провел кончиком языка по внезапно пересохшим губам, когда перед его мысленным взором предстало глубокое декольте и груди Джослин, едва прикрытые кружевами. Он бы…

— У тебя болит голова? — прервал сладостные размышления Лукаса ее прозаический вопрос.

Осторожно, Форестер, она ничего не должна заподозрить, иначе всему конец! Она умчится прочь, как испуганный кролик, и ты останешься ни с чем.

— Нет. Просто мне немного холодно. Мы с Перси выходили во двор.

Джослин быстро оглядела гостиную.

— Никаких сюрпризов?

— Ни одного. Совершенно очевидно, что наш Перси жил в чьем-то доме, пока его не бросили.

Наш Перси. Джослин с наслаждением вслушалась в эти слова. Как будто они одна семья! В данный момент так оно и есть. И так будет то недолгое время, пока к Лукасу не вернется память.

Перси лизнул ей руку, и Джослин улыбнулась ему. Семья, которая растет с каждым днем.

Джослин подняла глаза и увидела, что Лукас смотрит на нее с напряженным вниманием. Она узнала этот взгляд. Он всегда так смотрит, когда что-то озадачивает его, и он всеми силами старается понять это.

Неужели к нему вернулась память? От страха Джослин похолодела. Нет, ей это показалось, пыталась она убедить себя. Если бы Лукас все вспомнил, он бы потребовал объяснений. Но он молчит и даже никак не комментирует ситуацию.

— Я накормил их, — сказал Лукас. — Давай составим план на сегодняшний день, пока мы будем завтракать.

Эти слова успокоили Джослин, и она пошла за ним в кухню.

— Будешь есть овсяную кашу? — спросила она, открывая кухонный шкаф.

Лукас смотрел, как Джослин высыпает в миску содержимое небольшого пакета.

— Мне, пожалуй, двойную порцию, — попросил он. — У нас есть пончики, чтобы перекусить, пока будет готова каша?

— Она будет готова через полторы минуты! — возмутилась Джослин. — Тебе вредно есть пончики.

— Пончики — пища для души, — заявил Лукас. — Разве ты не слышала о том, что надо питать свою внутреннюю сущность?

— Ну, еще бы! Еще я слышала о высоком кровяном давлении, повышенном уровне холестерина и…

— Сейчас слишком ранний час, чтобы обсуждать такие зловещие темы! — взмолился он.

— И спорить тоже, — добавила Джослин, так как у нас нет пончиков. Тебе придется довольствоваться овсянкой.

Она поставила перед ним миску с горячей кашей.

Лукас добавил в нее молока и с чувством удовлетворения принялся за еду. У него получилось! Она не поняла, что к нему вернулась память. Теперь ему надо только продолжать в том же духе и заставить ее раскрыть карты. Но как сделать это? — размышлял он, рассеянно опустошая тарелку.

— Не печалься! — обратилась к нему Джослин. — Если тебе так хочется пончиков, купим их, когда поедем в город.

— Заедем в булочную, — согласился Лукас. При этих словах Джослин внезапно ощутила беспокойство.

— Какую булочную? Ты что-то вспомнил?

Лукас обругал себя за опрометчивость. Ему придется труднее, чем он думал.

— Нет, — солгал он. — Когда ты была в аптеке, официантка в ресторане сказала, что они получают пирожки из булочной. — И тогда же ты сделала телефонный звонок, о котором я не должен был знать, — вспомнил он.

— Вот оно что! — Джослин вздохнула с облегчением. — Итак, чем же мы сегодня займемся? — спросила она, когда они покончили с завтраком.