Одри попыталась посмотреть на свои владения со стороны и поняла, что дом производит неказистое впечатление, хотя для нее он означал все. Это было место, где она родилась и провела всю свою жизнь, если не считать двух лет в Америке, закончившихся катастрофой.
В отличие от дома, здание фабрики было построено недавно и оснащено по последнему слову техники. В последнее время марка сигар «Пол Лотиан» быстро приобретала популярность. Одри гордилась тем, что удалось сделать ее отцу. Нет, продать плантацию было бы ошибкой.
— Думаю, нам следует продолжать дело, — решительно сказал Грегори. — Я хочу, чтобы ты научила меня всему, что знаешь сама, — от выращивания табака и уборки урожая, до ферментирования и скручивания сигар.
Одри состроила гримасу.
— Дирк Ван Химст — он был правой рукой моего отца — справится с этой задачей намного лучше. Я мало что понимаю в этих делах. У меня есть другая работа.
— Какая именно? — нахмурившись, осведомился Грегори.
— Я программист.
— С каких это пор?
— С возвращения.
— Но ведь до того ты помогала родителям?
— Ну да, но, когда мать вышла замуж за Бена, он так рьяно взялся за дело и вел его так успешно, что я почувствовала себя лишней. Конечно, никто ничего не говорил, но мне и самой хотелось сменить обстановку и видеть других людей.
— Соскучилась по мужской компании, да? — прищурившись, спросил Грегори.
Поняв ход его мыслей, Одри разозлилась.
— Да, — солгала она. — И не ошиблась. Новая работа позволила мне познакомиться с очень многими.
— А со сколькими из них ты спала? — Вопрос вонзился в ее сердце как стрела, посланная искусным лучником.
— Сбилась со счета! — гневно выпалила она. Именно этого Грегори наверняка и ждал — зачем говорить ему, что никто не вызывал у нее столь же сильного и нежного чувства, какое она когда-то испытывала к нему? За прошедшие годы это чувство ослабло. Впрочем, нет — сильным оно осталось, но на смену нежности пришли гнев, разочарование и боль.
А если называть вещи своими именами, то ею владела всепожирающая ненависть. Одри думала, что все осталось в прошлом. Но стоило Грегори прилететь на похороны, как вихрь эмоций вновь вырвался наружу.
Глаза, внимательные и настороженные, изучали ее лицо. Затем Грегори отвернулся.
— Еда готова, — тихо сказала Одри.
Пока она приходила в себя, все обязанности по дому выполняла соседка и близкая подруга ее матери. Сегодняшний обед тоже приготовила Бесс. Но сидеть за одним столом с кузенами Хартфордами было для Одри слишком тяжелым испытанием. После реплики Грегори она боялась смотреть на Кларенса.
— Я решил задержаться здесь, — сказал Грегори двоюродному брату.
— Я так и думал, — ответил Кларенс. — Теперь у тебя здесь деловые интересы. Желаю успеха. — Нет, он ничуть не завидовал кузену. Как он выразился, это была не его «чашка чая». Кларенс предпочитал жить в Нью-Йорке. Кроме того, теперь он оставался в семейной фирме, за главного.
За прошедшие годы он остепенился. Возможно, сыграло роль и то, что теперь Кларенс был женат и ждал прибавления семейства. Участь младшего партнера фирмы незавидна. Возможно, именно поэтому он так и вел себя. Но почему я защищаю этого человека? — подумала Одри. Разве не он разрушил мой брак?
Все началось в тот день, когда Кларенс пришел к ней домой и попытался поцеловать.
— Почему самые лучшие девушки всегда достаются моему брату? — с горечью спросил он.
— Потому что он добрый и воспитанный! — бросила Одри. — Отпусти меня, Кларенс!
— Добрый? Воспитанный? Как же! — саркастически рассмеялся он. — Ты еще плохо его знаешь. А когда узнаешь, могу держать пари, что ваш брак долго не протянется. Подружек у него целые штабеля. Бьюсь об заклад, тебе он этого не говорил. Идиоток, выходить за него замуж не было — ты первая.
— Он любит меня, — принялась защищаться Одри. — А я люблю его.
— Любит? — фыркнул Кларенс. — Никто из вас не знает смысла этого слова. Я покажу тебе, что такое любовь. — Он впился в ее рот так жадно, что у нее заболели губы. Она вырывалась, но тщетно. Когда Кларенс отпустил ее, Одри судорожно втянула в себя воздух и замолотила кулаками по его груди.
— Как ты смеешь? — крикнула она. — Как ты смеешь? С меня хватит! Все расскажу Грегори. Он найдет способ положить этому конец!
Кларенс засмеялся ей в лицо.
— Ничего подобного ты не сделаешь. Сама знаешь. Если бы хотела, то давно сказала бы. А так... Ты просто боишься мысли, что я возбуждаю тебя сильнее, чем мой братец. Давай ляжем в постель. Он ничего не узнает. Я покажу тебе, что такое настоящий мужчина.
Он взял ее за руку и потащил к двери, но Одри развернулась и свободной рукой влепила ему пощечину.
— Сейчас же отпусти меня, скотина!
Он прищурился. Синие глаза Кларенса очень напоминали глаза кузена, но они никогда не темнели от желания и не становились нежными от любви.
— Предупреждаю, ты пожалеешь об этом, — пригрозил он.
— А ты пожалеешь о том, что прикасался ко мне! — бросила Одри...
Она заставила себя вернуться в настоящее и сосредоточилась на словах Грегори.
— Я хочу попробовать, — говорил он Кларенсу. — Одри научит меня всему, что знает сама, а остальное, я узнаю на собственном опыте.
Ни за что на свете, подумала Одри, но решила не торопиться с возражениями до отъезда Кларенса.
— Предупреждаю, мои знания очень ограничены, — со слабой улыбкой сказала она Грегори.
— Не верю, — ответил он. — Сколько лет этой плантации? Двадцать?
— Не забывай, что тогда я была ребенком, — возразила Одри.
— Не скромничай. Я уверен, что ты можешь сладить с этим делом одной левой.
— Выращивание табака интересовало меня не так, как родителей, — напомнила она.
— Но сейчас, когда ты стала совладельцем плантации, все изменится.
Одри выгнула бровь.
— Не уверена.
— Недовольна тем, что мне оставили половину?
— Я недовольна тем, что ты вообще очутился здесь, — огрызнулась она. — Это бесполезно. Плантация не заставит нас вернуться друг к другу, только сделает нашу жизнь невыносимой. Ничего не выйдет.
— Если ты будешь так думать, то конечно.
От гневного взгляда синих глаз по ее коже побежали мурашки. И тут Одри поняла, что ее чувства вовсе не умерли. Это открытие ошеломило ее. Разве можно испытывать какие-то чувства к человеку, который так обошелся с тобой? Полный абсурд...
— А что, по-твоему, я должна думать? — с жаром спросила она.
— Твоя мать и отчим надеялись, что мы будем чтить их волю. Единственное, что от нас требуется, это работать вместе. Можешь не волноваться, спать с тобой я не собираюсь.
Ох... Она ему больше не нужна. Выразиться яснее было нельзя. И хотя именно это Одри и требовалось услышать, фраза Грегори напоминала пощечину. Какой женщине понравится, если ей скажут, что она перестала вызывать желание?
— И в мыслях не было. Ты для меня ничего не значишь, — парировала Одри.
Грегори перестал для нее что-то значить в день решающей ссоры. Эта страшная сцена тут же всплыла в ее мозгу.
— Что там у вас с Кларенсом? — спросил Грегори, придя домой.
Одри вздрогнула. Наверно, Кларенс выполнил свою угрозу.
— Что ты хочешь этим сказать? Кларенс пытался затащить меня в постель с первого дня нашего знакомства. Меня от него тошнит. Я ничего не хотела говорить, потому что он твой двоюродный брат, но...
— Ничего не хотела говорить? — издевательски повторил Грегори. — Не сомневаюсь. Но не поэтому. А потому что ты сама его соблазняла. Как я мог так опростоволоситься? Убирайся из моего дома!
Одри отпрянула как ужаленная. Кларенс очень ловко свалил с больной головы на здоровую.
— Что он тебе сказал? — дрожащим от гнева голосом спросила она. Одри любила Грегори всей душой и не собиралась позволить какому-то мерзавцу разлучить их.
— Вполне достаточно, чтобы понять, какую змею я пригрел на груди, — бросил в ответ Грегори.
— Он лжет! — с жаром возразила Одри. — Лжет, чтобы спасти свою шкуру. Я пригрозила, что все расскажу тебе.