— Ты, похоже, следуешь за мной по пятам, — раздался голос Алана. — Чего тебе не спится?

Она опешила, но всего на миг.

— А ты, похоже, совмещаешь тяжелый труд на благо семьи с ночными прогулками в свое удовольствие, — в тон ему ответила Карина. — Или ты просто меня подстерегаешь?

— Тебя подстерегаю, конечно. Что же мне еще делать на этой земле, как не подстерегать тебя в ночи? Впрочем, не хочу тебя разочаровать, но. я просто решил прогуляться.

— Сочувствую, потому что я решила сделать то же самое. Позволь мне пройти, пожалуйста, ты чрезвычайно широк.

Алан устало вздохнул и пропустил ее. От лестницы в сад вела всего одна дорожка, которая потом раздваивалась, расходилась, петляла, порождая лабиринт тропок. Но пока дорога была одна, ни Алан, ни Карина не захотели уступить и вместе зашагали по гравию. Алан поднял воротник легкой куртки.

— Можешь ответить мне на один вопрос? Зачем ты сегодня ломала эту комедию с твоей мнимой заинтересованностью в истории семейства. Ты что, историк, собиратель древностей, архивариус? — Если Алан и мог испытывать раздражение, то это был тот самый случай. Однако даже теперь его голос звучал скорее равнодушно, чем зло.

— Ну, во-первых, лучше быть историком, чем истериком…

Алан стиснул зубы и промолчал: он предчувствовал эту очередную дерзость.

— …но это так, к слову. А вообще, — затараторила Карина, понимая, что немного перехватила через край, — хочешь верь, хочешь нет, но мне было действительно интересно. Мне интересно видеть, как переплетаются человеческие судьбы, знать, насколько изменились люди и характер их отношений за последние пятьдесят лет. Я люблю прикасаться к паутинке чужой молодости.

— Творческая натура! — воскликнул Алан, не в силах удержаться от язвительного замечания, хотя и подспудно недовольный собственным поведением и своей нарочитой интонацией циника.

— Не мне судить, — с достоинством возразила Карина. — Но, так или иначе, все эти вещи мне очень по душе, кроме одной: традиционного разбора полетов и необходимости перед тобой отчитываться!

— Про разбор полетов — это ты не в буквальном смысле? — усмехнулся Алан, желая сменить тему.

Она не сдержала улыбки, оценив каламбур.

— Нет, я понимаю, что про наш совместный полет ты говорить едва ли захочешь…

Алан от души рассмеялся.

— Отчего же, я совсем не против. Правда, согласись, говорить тут особо не о чем.

— Не соглашусь! — возмутилась Карина. — Как это не о чем? Очень даже есть о чем! Алан, помнишь, ты сам говорил в самолете, что все произошедшее было случайностью.

— Я находился под впечатлением… от тебя. Я потом много успел передумать на эту тему… — Карина замерла в ожидании. — И мне кажется, единственное достойное завершение этой истории — разыграть концовку в духе непродолжительного курортного романа и потом попытаться забыть друг о друге. Ты же не могла не заметить, что разговоры не доставляют нам особого удовольствия, гораздо лучше мы обходимся без слов.

— Я не понимаю тебя, — покачала головой Карина. — Ты такой, каким кажешься, каким показался мне с самого начала, или ты просто актер каких много. Если первое, то я не знаю, что тебе ответить, если второе, то я должна сказать то, что обычно говорят в таком случае порядочные девушки, а именно: пошел вон!

Она замолчала. Пройдя извилистым путем, они возвращались к замку, который казался зловещим этой лунной ночью. Замок отбрасывал огромную замысловатую тень, в которую они молча вступили. Карина тут же остановилась, чтобы поправить туфельку, но Алан не стал дожидаться ее и зашагал вперед по мягко шуршащему гравию. Она выпрямилась и, сама не зная зачем, убыстрив шаг, догнала его.

— Я чувствую, что грядет американо-шотландское сближение, — пробормотал Алан.

Карина прыснула. Как партнер ведет партнершу в танце, так он провел ее по саду, а затем, уже торопливо, вверх по лестнице, потом, почти бегом, к ее комнате. И вот они остановились перед дверью.

— Спокойной ночи, Алан… — неуверенно произнесла Карина, и это прозвучало скорее как вопрос, нежели как осмысленное утверждение.

— Неспокойной нам ночи! — слишком громко, как показалось ей, сказал он в ответ, отворяя дверь ее комнаты, зачем-то предварительно постучав.

— Кому ты стучишь? — засмеялась она. — О Боже, у меня там такой беспорядок — черт ноги сломит!

— Творческая натура! — повторил Алан, на этот раз шутливо. — Но ничего, ничего, с кем не бывает, — поспешил добавить он, когда Карина заколотила кулачками по его плечу, — я тоже не святой. Оп!

И Карина взмыла в воздух на его сильных руках, пока он осторожно переступал через кипы набросков, разбросанные тут и там тюбики с краской, кисти. Только осознание того, что Элен в соседней комнате, заставило Карину сдержать восторженный визг.

— Через тернии к звездам! — победоносно объявил Алан и бережно опустил ее на бежевый шелк покрывала.

— Так-то ты обращаешься с гостями, — прошептала она, проводя пятерней по его густым, темным волосам.

— С гостями — редко. Обычно с гостьями Вытянув руки и блаженно зажмурившись, Карина перевернулась на живот и снова на спину. Алан поймал ее за плечи и, наклонившись, медленно, словно пробуя на вкус изысканный дорогой коктейль, поцеловал в шею, в пылающую от беготни и нахлынувших чувств щеку, в розовые губы и снова в шею.

Карина испытала такое блаженство, что испугалась, как бы не потерять сознание. Выгнулась, трепеща от наслаждения под горячими прикосновениями его рук, и привычным движением расстегнула заколку, дав волосам в прекрасном беспорядке рассыпаться по плечам. Синяя туфелька соскочила с ноги и упала рядом с синим тюбиком масляной краски.

Но за долю секунды до того, как отдаться заоблачным ощущениям, она, как сквозь сон, услышала что-то, что привлекло ее внимание и заставило вмиг спуститься на землю. Из комнаты Элен до ее слуха донесся слабый женский стон. Карина в ужасе прислушалась. Через несколько секунд стон повторился и вскоре стал ритмичным, давая понять, что ее подруга там явно не одна.

О черт! Она с Майклом! — сообразила Карина, умоляя Небеса, чтобы Алан не услышал того, что слышит она. При его упрямстве, упорстве и настойчивости в следовании традициям — чертовым традициям! — это грозило семейным скандалом и катастрофой для Элен. Размышления на тему рискованности положения спугнули тот неповторимый налет эротизма, который сумел придать обстановке Алан Редфорд буквально за полминуты, позволяя ей представлять то, что сейчас последует…

— Ах! — фальшиво выдохнула она, пытаясь заглушить аналогичные звуки за стеной, и, чтобы перестраховаться, несколько раз повторила.

Руки Алана остановились, губы мгновенно утратили жар. Он замер, глядя на нее как на сумасшедшую.

— Что это было? Я не знал, что делаю тебе больно.

— Нет-нет…

— Какое лицемерие, — пробормотал он. — Если тебе так неприятны мои ухаживания, сказала бы сразу.

— Нет, Алан…

Он молча встал, отбросил со лба волосы вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Вот и все! — мысленно подвела итог Карина. Она устало закрыла глаза, машинально поправила на себе свитер и пролежала так с полчаса, пытаясь сдержать наворачивающиеся слезы.

В эту ночь она спала плохо и, проснувшись достаточно рано, отрешенно уставилась на красивые, без излишеств, настенные часы. Они показывали половину девятого: высокая, худая минутная стрелка, только на минуту сойдясь с маленькой часовой, устремилась вперед, не замедлив темпа. Чуда не произошло. Карина отмахнулась как могла от воспоминания о вчерашнем свидании и села на край кровати.

Если бы она не была свидетельницей на свадьбе, если бы была просто гостьей, то немедленно уехала бы, сославшись на болезнь или… да мало ли на свете отговорок! Но сейчас ей было некуда деться от позора, от чудовищного недоразумения прочно и, похоже, навсегда вставшего между ней и мужчиной ее мечты.

Она плакала и проклинала всех на свете: себя за глупые идеи, Элен и Майкла за то, что не могли подыскать более подходящего времени и места для бракосочетания, Алана за горячность и поспешность в выводах. Она понимала, что теперь в ее жизнь вмешался слепой, бессмысленный случай, с которым не совладать. Какой-то бред! — в отчаянии подумала Карина, тщетно пытаясь взять себя в руки. Любит ли она Алана Редфорда? Она не задавалась этим вопросом, потому что ей было не до этого. Она лишь чувствовала, как он притягивает ее какой-то сумрачной гибельной силой, и, даже ругая себя, знала наверняка, что, если ей представится еще шанс поцеловать его, пройтись с ним, держась за руку, просто поговорить, она не найдет в себе сил отказаться. И это несмотря на то, как грубо он предложил ей выступить в роли партнерши по дешевому минутному роману.