Алан остановился, не дойдя до них шагов двадцати.

Джейми сидел на коленях у Карины и подкидывал вверх воздушный шарик. Щенок, заливисто тявкая, отважно бросался на шарик, пытаясь укусить, но вскоре терял противника из виду и принимался, к всеобщему веселью, вертеться вокруг себя, стараясь поймать свой куцый хвостик. Тогда Джейми заходился от хохота и прятал лицо на груди у Карины, точь-в-точь как маленький зверек, льнущий к матери.

— Пойдем, Джейми, пойдем. Я же тебе сказал: оставайся, но не надолго. Почему ты еще не дома?

— Я пытался найти тебя, папа, но тебя не было. Миссис Оден сказала, что не знает, где ты. И я подумал, что раз тебя пока все равно нет, почему бы мне не пойти поиграть.

— Почему? — Алан уже поостыл, но говорил все еще строго. — Я уже объяснял тебе почему. Потому, что Карина приехала к нам не для того, чтобы тебя развлекать.

— Но он нам совсем не мешает, — запротестовала она.

— Позвольте, при всем моем уважении к вам… я хотел бы сам воспитывать своего сына!

— Да ради Бога! — Карина не могла понять природу запрета на игры с ребенком и воспринимала его как знак недоверия к ней или как продолжение игры в формальность. — Уверяю вас, ничему плохому мы его не научим! Ну, разве что, как играть с котятами. Правда, Джейми?

— Конечно! — Мальчик втайне возгордился дипломатическим искусством своей новой знакомой.

Алан задохнулся от гнева.

— Алан, поверь, — попыталась исправить ситуацию Элен, — если бы ты сказал мне, когда точно я должна привести Джейми домой, я бы так и сделала. Он честно сбегал за тобой, не нашел тебя и вернулся к нам.

— Ничего, ничего, малыш… — говорила тем временем Карина, гладя Джейми по пухлым щекам. — Твой папа опять прав. Слушайся папу, а поиграем потом. Ну, беги!

Она хлопнула малыша по плечу и долго смотрела вслед ему и его отцу.

Элен не могла скрыть своего огорчения. Карина недоумевала.

— Взбодрись, Элен. Это мелочи жизни. Скоро приезжает Майкл, а ты так расстраиваешься!

Имя жениха было лекарством от всех болезней. Элен просияла.

— Ты права. Пойду приготовлюсь. Смотри, не ссорься с Аланом в мое отсутствие!

— Обещаю. — Карина обняла подругу и с удивлением обнаружила, что к радости за нее примешивается и что-то похожее на горечь и обиду.

Неожиданно оставшись один на один с собой, когда партнеры по веселым играм покинули ее, Карина ощутила жгучее одиночество. Она зашла за этюдником, внутри которого лежали приготовленная заранее коробка с пастелью и листы бумаги, спустилась вниз и остановилась в дверях, раздумывая, куда лучше направиться. И решила спуститься к заливу, тому самому, где сегодня получила первые уроки плавания.

Странно, но это воспоминание было для нее особенно дорого. Карина еще не отдавала себе отчета в том, чем именно ее так впечатлило забавное маленькое приключение, однако она помнила общую сказочную атмосферу теплоты и уверенности… в себе? или в своем партнере? Это было незнакомое ей доселе чувство защищенности, и теперь она берегла его как что-то очень важное, что нельзя терять, потому что больше этого не обрести никогда.

Расположившись на берегу, Карина начала впадать в ту особую задумчивость, которая была так нехарактерна для ее взрывного характера, но в то же время обязательна для создания хорошего живописного произведения. Солнце садилось, окрашивая небо в золотисто-желтые и багрово-розовые тона и делая тени от предметов длиннее и насыщеннее.

Неожиданно она увидела, как от восточной стены замка отделился силуэт, который при ближайшем рассмотрении оказался Аланом Редфордом. Он направлялся прямиком к ней, шурша травой и распугивая кузнечиков. От внимания Карины не ускользнуло, что он выглядит уставшим, но, когда Алан заговорил, голос его по-прежнему звучал спокойно и твердо.

— Извините, если спугнул ваше вдохновение, мисс. Я хотел бы поговорить с вами.

Карина строго посмотрела на него и сделала вид, будто всерьез обдумывает предложение.

— Хорошо, говорите. Я вас слушаю.

— Дело вот в чем. Я думаю, вы согласитесь со мной, что между нами нет ни нормального взаимопонимания, ни даже его видимости… — начал Алан, испытующе глядя ей в глаза и небрежно перекатывая в ладонях травинку.

Карина очаровательно улыбнулась и закивала в знак полнейшего согласия.

— Однако мы оба свидетели на предстоящей свадьбе. И если уж именно нам выпала такая честь, мы не должны позволять себе распускаться и ссориться как дети. Я так считаю.

— Ничего не поделаешь. Мы друг друга на дух не переносим. И, главное, вряд ли когда-нибудь увидимся еще. Тогда зачем ломать комедию? Дань традиции? Мне за вас замуж не выходить.

— Да, слава Богу, ничего похожего со мной не произойдет.

Алан зловеще усмехнулся и сдвинул брови так. словно речь шла о седьмом круге ада. Карина чуть заметно вспыхнула, и он с удовольствием отметил легкий румянец, окрасивший ее нежные щеки.

— Но тем не менее мы с вами здесь не только для того, чтобы проверять во время торжественной церемонии, не съехал ли набок у жениха галстук и не скучно ли гостям. Мы своего рода символ, и на нас лежит большая ответственность.

— Согласна. Сколько нам еще терпеть друг друга? Полторы недели, верно? Что ж, ради Элен я готова и на большее. Тем более что…

Алан нетерпеливо перебил ее:

— Только не говорите опять, что ей и без того тяжело. Надеюсь, вы не это собирались сказать?

— Вы читаете мои мысли.

— Это несложно. Но почему вы думаете, что Элен так уж несчастна? Или я чего-то не понимаю, или у нее есть все для того, чтобы быть довольной своей участью.

— Видимо, вы чего-то не понимаете. Положа руку на сердце ответьте: вам действительно кажется, что Элен похожа на счастливую невесту?

— Честно? Нет, не похожа. Однако она с первой же минуты нашего знакомства произвела на меня впечатление капризной и избалованной молодой особы.

— Полнейший вздор! — Карина вскипела и повысила голос. — Это отличный психологический портрет Элен, но только выполненный с точностью до наоборот. Я не встречала за свою жизнь более покладистого, сговорчивого и изумительно тактичного человека, чем она. Так что проблема не в ней. Поверьте мне. Я хорошо ее знаю.

Они стояли посреди цветов в красных, желтых, оранжевых лучах закатного солнца. Алан улыбался и все хотел вспомнить, на чем только что прервался их разговор, но в голове вертелось лишь; «Как она хороша сейчас!». Он поймал себя на мысли, что понимает, почему к этой незнакомке с первой же минуты так потянулся его сын. Жизнь била в ней ключом и щедро плескалась через край. Но как он с интересом воспринимал ее необузданную горячность, чувственность, прямоту, так и она любовались его стройностью, спокойствием, силой.

Карина, старательно изучавшая его до сих пор, с неохотой отвела взгляд, чтобы не выдать своих эмоций. Эти эмоции были неожиданны и непривычны для нее. Она не знала, как справиться с внезапно нахлынувшей волной противоречивых чувств, которые вызывал в ней Алан Редфорд. Это было и негодование, и уважение, и желание продолжать смотреть на него и слушать его голос, что бы он в тот момент ни произносил.

Она первой прервала наступившее молчание, указав на этюдник:

— Вот… никак не соберусь для работы.

— Ваша работа? Я думал, что это хобби. — Лорд Редфорд даже не пытался скрыть своего разочарования.

— Ну, извините. В мире средневековых замков, огромных состояний и ветвистых родословных профессия художника не котируется — это ясно как Божий день. Что ж, каждому свое, а мне и этого для счастья хватает.

— Почему же вам не рисуется? Оставили вдохновение за океаном?

Карина промолчала. Нет, не суждено нам разговаривать по-человечески, подумала она, резким движением сбросив в этюдник цветные мелки и закрывая его.

Они с минуту молча шли по траве в сопровождении своих длинных закатных теней.

— Вы где-нибудь обучались живописи? — спросил Алан уже мягче и с некоторым любопытством.